Прекраснейший текст! Не текст, а горький мёд. Лучшее, из того, что написал Михаил Евграфович. Литературный язык - чистое наслаждение. Жемчужина отечественной словесности. А прочесть эту книгу, нужно уже поживши. Будучи никак не моложе тридцати.
Школьникам эту книгу не "прожить". Не прочувствовать, как красива родная речь в этом романе.
Интереснейшая история в замечательном переводе. Можжевельник. Мрачный северный город, где всегда зябко и сыро. Маррон Шед, жалкий никудышный человек. Тварь дрожащая, что право имеет. Но... ему сочувствуешь и сопереживаешь его рефлексиям. Замечательный текст!
Первые два романа "Чёрной гвардии" - это жемчужины тёмной фэнтези. И лучше Шведова никто историю Каркуна не перевёл. А последующий "Чёрный отряд" - третья книга и т. д., в других переводах - просто ремесловщина без грана таланта. Оригинальный текст автора реально изуродовали поденщики. Сюжет тащит, но читать не очень. Лишь первые две читаются замечательно.
конечно же, предложила зайти к ней на чай.
— У меня все равно никого сегодня. Светик заболела, а Валентина Григорьевна на совещание в Главк укатила.
— Ну, отлично! — отозвался я, думая, что мне, в самом деле, сказочно повезло.
Пока чай остывал, Ленка быстро пересказала последние новости из жизни наших одноклассников. Кто женился, кто из армии вернулся, кто детей родил, кто новый автомобиль купил, а кто квартиру в ипотеку — в какой-то момент мне начало казаться, что кроме как в жизни моих бывших одноклассников, в городе событий не происходит! В именах я тоже очень скоро запутался, так что стал заметно скучать.
— Ой, ладно, — отмахнулась Ленка от собственных мыслей. — Что я время у тебя отнимаю? Давай, выкладывай, зачем пожаловал.
Чаем я, конечно, поперхнулся. Прокашлялся.
— Так заметно, что по делу? — спросил с надеждой на обратное.
— А то! — усмехнулась Ленка. — Я вашу журналистскую братию за пять лет хорошо изучить успела. Если с коробкой конфет или хотя бы шоколадкой — точно не по душам поболтать.
Пришлось наврать Ленке, что я стажером устроился в одну столичную газету. Что после диплома меня в штат обещали принять, если пару интересных статей принесу. Вот и решил я одну из статей самоубийству Яны Подорожной посветить.
— Неужели в столице такое может кого-нибудь заинтересовать? — удивилась Лена.
— Ну, это зависит от того, как подать материал. Мне кажется, что там не все так просто.
Ленка многозначительно протянула «а-а-а», после чего положила руку на стол раскрытой ладонью вверх.
— Кхм… Видишь ли, Ленчик, в этом как раз и проблема, — пристально разглядывая пухлые, но ухоженные пальцы, промямлил я. — Документов у меня нет. Я так, по старой дружбе…
Моя собеседница недовольно поджала уголки губ. Скрестив руки на груди, откинулась на спинку стула и с минуту молча разглядывала меня.
— А в десятом классе я тебе окружную контрольную дал списать, — напомнил я.
Ленка не выдержала и рассмеялась. Заявив, что проблемы ей не нужны, отобрала у меня смартфон, после чего велела следовать за ней. Еще минут через пять девушка сняла с полки пыльную картонную папку и кивнула мне на маленький столик в углу комнаты.
— Читай. Если что-то пропадет… — она погрозила пальцем.
— Ленка, я честный журналист! — обиженно ответил я.
Отмахнувшись от меня, девушка поспешила вернуться на рабочее место, где как раз зазвонил телефон. О такой удаче я и мечтать не смел! Не теряя ни секунды, выхватил из кармана второй мобильник и принялся фотографировать материалы дела. Подряд все страницы — кто знает, что могло оказаться действительно важным?
Минут через десять скрипнула дверь и из-за стеллажей послышались Ленкины шаги. Спрятав телефон, я сделал вид, что внимательно изучаю бумаги. Под руку подвернулся протокол вскрытия, и сам не заметив того, я вчитался в документ. Кое-что было понятно, большая часть — нет. И все же главное я уловил: никаких сомнений в том, что это было самоубийство, у эксперта не было.
* * *
Придя домой, я распечатал материалы. Часть бумаг тут же отправил в черновики. Но кое-что сунул в отдельную папку, чтобы были под рукой во время моих изысканий: протокол вскрытия, распечатку звонков Дарьи Подорожной в ночь самоубийства ее сестры — Яна звонила ей перед смертью, протокол допроса участкового психиатра. Психиатр сообщал, что девушка не состояла на учете, но об отсутствии проблем — например, той же депрессии — это, разумеется, не говорило.
Изучив все и освежив в памяти старые материалы, во второй половине дня я отправился в городской морг. Я решил, что разговор с сотрудником этого учреждения в любом случае не будет лишним. Если мне не скажут ничего про смерть Яны Подорожной, то хотя бы объяснят некоторые термины из протокола. Что, в свою очередь, станет частью моего журналистского опыта.
Меня встретил охранник, недовольно скривившийся при моем появлении на пороге:
— Приемные часы с утра.
От него сильно пахло перегаром. И связываться со мной явно не было никакого желания. Однако после сотни, вложенной в грубую мозолистую ладонь, настроение охранника чуть улучшилось.
— Родственник, так родственник, — пробурчал он. — Третья дверь по коридору.
За дверью обнаружилась небольшая комната, обстановкой более всего напоминавшая гостиную. Мягкий диван, пара кресел, журнальный столик посередине. Возле окна стоял письменный стол, справа от него — холодильник. Также имелась пара шкафов.
На диване лежал, закинув ноги на спинку и уткнувшись в планшет, молодой человек в белом халате. По виду — мой ровесник. Он негромко напевал песню, звучавшую в наушниках и, судя по характерным звукам, общался с кем-то через мессенджер. Пришлось подойти к нему совсем вплотную, чтобы обратить на себя внимание.
— Приемные часы уже кончились, — вынув одно ухо, сообщил мне практикант Алексей Романов, как значилось на его бейдже.
— Я знаю. Но я не родственник. Я журналист.
Парень
Последние комментарии
23 часов 40 минут назад
1 день 9 часов назад
1 день 22 часов назад
2 дней 5 часов назад
2 дней 6 часов назад
2 дней 7 часов назад