Бабой-Ягой нельзя родиться – ею нужно стать (СИ) [Олечка Клюкович] (fb2) читать постранично, страница - 3

себе позволить, а ты еще очень молодая. — Начала она свою любимую песню про «старость и скорую смерть». Угу, как бы ни так, сил у нее столько, что порой мне кажется, что в нашей семье это я старая и дряхла, а она девица на выданье.

— Ну, бабуль, ты же все равно не общаешься с другими ведьмами.

— А о чем с ними можно говорить? — Удивленно спросила она. — Ограниченные, взбалмошные, капризные, самовлюбленные идиотки.

— Вот видишь! А меня ты туда, зачем посылаешь?

— Так положено! И не век же тебе со старухой в лесу куковать. Тебе развиваться нужно и друзей заводить…

— У меня уже есть друзья! — Выкрикнула я и отвернулась к лесу. Да, я прекрасно понимала, о чем она говорит, но лучше от этого не становилось.

— Так они же нечисть, а я говорю о подругах-ведьмах и о…

— И не продолжай! Я уже поняла, на что ты намекаешь. Нужно, значит полетим! — Быстро проговорила я, и, не удержавшись, ехидно добавила: — Но не обещаю, что буду вести себя хорошо, так что за все последствия будешь отвечать ты.

Нет, не то чтобы я совсем не хотела посмотреть на это чудо-чудное и диво-дивное под названием «шабаш», но после бабулиных рассказов у меня, сложилось стойкое впечатление, что там одни тупицы и пьяницы. Да и после того как меня леший на созыв нечисти водил вряд ли что-то может меня удивить. Ну и ладно, все равно слетаем, посмотрит, может мне еще и понравится, и вообще чем черт не шутит…эм…я вообще-то знаю, чем именно черти никогда не шутят, но не будем об этом.

Намного позже ночью, сидя у окна и разглядывая темный и тихий сад, я гладила Рентию, моего любимого фамильяра[1], по черной как смоль и мягкой как шелк шерсти, и тихо жаловалась на судьбу-злодейку.

— Вот не пойму я тебя хозяйка, почему ты лететь-то не хочешь? Шабаш это же весело! — Промурлыкала довольная фамильяр.

— Ну, не знаю… Не хочу и все тут! — Проговорила я, даже сама себе не в состоянии объяснить причины своего нежелания туда лететь.

— Но ты же знаешь, что все равно придется лететь.

— Знаю! — Буркнула недовольная я. — Но от этого как-то не легче.

— А вообще, шабаш — это важная часть культурно-социальной жизни любой мало-мальски уважающей себя ведьмы. — Поучительный тоном выдала она мне.

— О какой культурно-социальной жизни ты тут городишь? — Удивилась я.

— О той, которая начнется, конечно же! — Пытаясь приободрить меня Рентия.

— Реня, если еще и ты сейчас начнешь про жениха говорить, то я тебя прямо здесь придушу! — Возмутилась слаженностью настроения моих домочадцев.

— А что сразу я? Как по мне, так нам и вдвоем хорошо… — Сразу же пошла на попятную она.

— Вот-вот. — Согласно закивала я.

— Но Серафиме Ивиановне на наше мнение глубоко плевать. — Прибавила она.

— Это мы еще посмотрим!

— Ты чего удумала-то полоумная, а? — Тут же всполошилась фамильяр.

— Ничего! — Честно ответила я. А ведь и правда ничего не придумывала, я страшна в своей импровизации.

— А ну признавайся живо! — Грозно притопнув лапкой, она потребовала ответа.

— Да, ничего, честное слово. Реня, ты же меня знаешь!

— Знаю! А потому и волнуюсь. — Тяжко вздохнула Реня. А ведь она, и вправду, меня слишком хорошо знает.

А на шабаш нам все-таки пришлось слетать. Никогда этого не забуду…да и меня там вряд ли кто-нибудь или когда-нибудь забудет. Бабуля даже сказала, что я со своим первым выходом в свет затмила даже ее, а ведь это уже о многом говорит. Это, можно сказать почти, как похвала прозвучало, что вовсе было ей несвойственно. И если бы я только знала, что именно с этого вечера и начнутся практически все мои неприятности, то сидела бы там тише воды, ниже травы, но, к моему огромному сожалению, тогда я прибывала в счастливом неведенье.

* * *

А ведь все так хорошо начиналось…

В воскресенье утром я проснулась даже раньше обычного и все никак не могла заставить себя подняться с кровати. Поэтому нежась в мягкой постельке, я предавалась не самым приятным мыслям о том, что же ждать меня сегодня вечером и главное чем же этот выход в свет, как выразилась бабуля, грозит мне. Бабуля, по известной только ей причине, всячески скрывала от меня тот факт, что другие ведьмы нас сторонятся вовсе не потому, что она была, скажем так, одной из сильнейших ведьм, что, конечно же, сказалась на ее характере, то есть он у нее был прескверный. Нет, со мной она всегда была милой и доброй, но вот других людей или нелюдей она на дух не переносила и ведьм в особенности. В детстве я никак не могла понять, почему все так и мне очень не хватало общения с другими ведьмами, но вот когда повзрослела и подружилась с обитающей в нашем лесу нечестью, то и проблемы с общением отпала, да и причины неприязненного бабулиного поведения они же мне и раскрыли. А все сводилось к тому, что моя мамуля еще до совершеннолетия забеременела не пойми от кого, а практически сразу после моего рождения сбежала в далекие дали, считая свой долг исполненным, а бабуля ей