Аз Есмь... [Олег Просто] (fb2) читать постранично, страница - 3

вкраплениями авторского текста, что поделать меня как морского инженера хорошо учили двум вещам умению пользоваться литературой и лаконичности.

"аз есмь…"

…Всевышней волею Зевеса

наследник всех…

А. С. Пушкин

И не почтовые, а свои, и не дядюшка, а отчим, но на душе все равно погано, тяжко это в двадцать один год становиться главой семьи. Думы, прожекты к… не к ночи будь сказано, семь лет учебы псу под хвост, два года практики туда же. Жизнь в Санкт-Петербурге это не занюханный Смоленск…

Дорога тянулась, отсчитывая версту за верстой^[7] и столь же неторопливо, двигались мысли. Сидевший рядом поверенный дремал, мотая головой на ухабах. Его приезд в Первопрестольную, где я проводил отпуск с друзьями и явился основной причиной моей хандры. Отчим, скончавшись следом за матушкой, оставил нас троих сиротами и мне как старшему придется заниматься и семейным делом и сестру с братом растить… Брата в училище, благо возраст, подходящий для поступления подойдет скоро да умом бог не обидел. С сестрицей сложнее не понимаю я барышень, ну да ладно бог не выдаст свинья, не съест, справимся. Плохо, что я в Смоленске никого не знаю и был то там три раза за семь лет.

Наша семья перебралась с Олонецкой губернии на Смоленщину, меняя климат по совету врачей. Матушке это помогло мало, она так и не оправилась после родов младшенького. Я её после поступления в Морской Корпус живой и не видел, мал был, да и зимой, не стали меня морозить и везти в Смоленск. Позже отчим приехал и рассказал, что и как, передал матушкину шкатулку да прощальные слова. Отчим у меня золотой человек, хоть и не было промеж нас большой любви, уважения достоин. Взял вдову с ребенком состояние её не промотал, а приумножил. Двух своих родил и после смерти жены все силы отдал воспитанию оболтусов, различия между нами, не делая. Никого более в дом не привел, память хранил. Поверенный передал мне его прощальное письмо с пожеланиями, просьбами и наказом вырастить малых да копию завещания. С кем бы посоветоваться на счет…

Больно и во рту солоно, кто там подо мной ворочается, а… а поверенный, болезный ты наш. Кони ржут, ну все сейчас выйду и Федора, скотину, кнутом поперек хребта, моду взял хозяина рылом о доски бить.

На дороге, прямо посередине, стояло маленькое чудо в светлом платьице с оборочками и зареванным личиком. Это от нее шарахнулись кони с кучером, все равно прибью скота, больно- то как. Утер лицо, чтоб не испугать ребенка, подошел.

— Что случилось барышня, откуда слезы?

— Там… там.

Слезы ручьем, ручками машет, слово сказать не может, захлебывается.

— Что маленькая?

— Папа… мама… поля… никого… просил…

Больше и не разобрать ничего, но зовут. Малышку на руки, глянул, Семенович вроде оклемался.

— Показывай куда.

Махнул рукой этому… короче ошибке природы, чтоб из канавы выбирался и за нами ехал к лесочку чуть в стороне от дороги, девочка туда показывает вроде, и сверток с дороги есть, сено косили, ездили.

— О Господи.

За поляной в лесочке, крови как на бойне. Лежит женщина, распяленная между колышков, мертвая, судя по всему. Рядом два мужика с расколотыми головами, третий чуть поодаль в портках запутался, да так и помер. Лошади бродят, три каких-то телеги на поляне стоят, костер потухший и разметанный, жерди. Кто, что — не понимаю.

— Молодой человек.

Опершись на дерево спиной, лежит крупный мужчина лет сорока-сорока пяти, в порванной измазанной, когда-то богатой одежде с обмотанной тряпицей головой. Рядом с ним на коленках второе чадушко в точно таком же платьице, как первое, только розового цвета.

— Помогите устроиться по-удобней и если можно попить, а то сушит.

Подъехал возок, достали одеяла, нашлось даже красное вино, начались хлопоты. Пока Алексей Семенович присматривал за девочками, напоил их, немножко умыл, а мы с Федором перевязали, и поудобней устроили мужчину в одеяла. Он назвался питерским купцом первой гильдии Афанасьевым Степаном Ильичем с семейством. Как только они вечером остановились на ночлег, на них напали. Его оглушили и несколько раз ударили ножом, а затем, судя по ранам, еще и добивали лежачего дубинами да не добили на свою голову. Перед рассветом, в полутьме, очнувшись и увидев картину он, благо оружие (чудное какое-то, ни разу таких пистолей не видел) бандиты не нашли, посчитался с варнаками, но жене помочь уже ничем не смог. Она когда все началось, дочерей с коляски столкнула да приказала в лес бежать. Те спрятались, а утром, девочки вернулись к отцу. Он и послал одну на тракт за помощью.

Поначалу решили собираться и ехать в Ярцево, но Степан Ильич отказался и попросил привести станового, да священника. Сказал, что священник ему нужен, исповедаться и жену отпеть, а жизни ему осталось два три дня, воры ему весь живот изрезали, и хребет повредили, ног уже не чует и двигать его с места нельзя. Алексей Семенович с Федором