Бог в заброшенной кузнице выковал нам имена.
В доме сушатся сети и светится рыба в реке.
И танцуют в обнимку чужая любовь и вина,
и беседуют дети на тайном своём языке.
Мы свои имена, как подковы, кладём на ладонь,
так и бродим на ощупь средь множества тайн и чудес.
Даже если земля — это слёз и печали юдоль,
молча тянется к небу детей подрастающий лес.
Если речь замолчала, а звук из молчанья возник,
если косточке персика в землю захочется лечь,
мы с тобой для начала к постели привяжем тростник,
между нами положим холодный сверкающий меч.
Сердце — сладкий орех, он в телесной лежит скорлупе,
ожидая, что скоро Господь скорлупу разгрызёт,
и тогда ты поедешь, как князь, в одноместном купе
в свой последний приют, раздвигая бесцветный азот.
Жнец, и швец, и кузнец, и на флейте загробный игрец,
две холодные девы, лежащие рядом с тобой,
говорят, что любовь — это истина многих сердец,
это воздух для птиц, распростёртых в дали голубой.
И покуда с нас Бог не снимает воздушных оков,
за кормою ладьи одинаково плещет вода,
нам невидимый пастырь, пасущий стада облаков,
тихо шепчет в ночи: «Никогда, никогда, никогда…»
Последние комментарии
58 минут 7 секунд назад
1 день 14 часов назад
1 день 19 часов назад
2 дней 2 часов назад
2 дней 5 часов назад
2 дней 5 часов назад