Чёрная дыра (СИ) [Anless] (fb2) читать постранично, страница - 4

губы. Он не отводит от неё взгляда, изучая, как коллекционер дорогое вино, но в этом взгляде нет больше и тени удовольствия. Он не любуется, а только констатирует факт — вино прекрасно, как всегда, но надоело. До тошноты, до чёртиков надоело.

Захваченная картинками из собственной памяти, которые транслирует на маленьком экране, она вздрагивает, когда, наконец, понимает, что он здесь и смотрит на неё. Вздрогнув, поднимает на него взгляд, оставляя своё увлекательное занятие. Секундное замешательство в глазах быстро сменяет довольная покорность кошки, когда хозяин только что вернулся домой, обещая вкусную еду, и, если не ласку, то хотя бы не прогонять. На губах играет улыбка ещё более сладкая, чем та, с которой она просматривала воспоминания. Улыбка, которая ему практически противна.

— Любимый, — нежно шепчет она, — здравствуй. Я так скучала!

И рвется встать, но он останавливает её поднятой ладонью. Она замирает, сжавшись в комок, вцепившись в простынь. Стала бы она ползти к нему на коленях, вздумай он приказать? Мастер не сомневается, что стала бы. Ни минуты не раздумывая.

Натянув дежурную улыбку (как хорошо, что сейчас она настолько глупа, что не замечает фальши), он подходит к постели, на которой, кажется, отпечатки его тела останутся навечно, берёт её за руки и тянет, заставляя встать. Она подчиняется, замерев теперь уже от восторга, трепыхаясь в его ладонях, будто сорванный цветок. Заглядывает ему в глаза, как покорный щенок, ожидающий указаний и следующих за ними в случае успешного выполнения, ласки. Он даёт ей эту ласку, аккуратно проведя кончиками пальцев по щеке, но, когда она почти плачет, с трудом контролируя дыхание, испытывает не былое удовольствие от обладания, а раздражение и желание немедленно свернуть ей шею. Впрочем, не делает этого — у него другие цели. И, в конце концов, не время.

Воспоминания, болезненные и нервные, снова бьются в висках, будто птицы в клетках. Это память о другом существе, вовсе не о том, в какое она сейчас превратилась. Но ему достаточно, чтобы возбудиться.

Он легко проводит языком по её горящему уху и целует мочку несколько раз, горячо шепча:

— Я хочу трахнуть тебя перед зеркалом.

Это не просьба — приказ, и они оба знают об этом. Она не просто кивает, но и с величайшим восторгом выдыхает сладкое: да. Она ждала этого целую вечность. Так теперь тянется для неё время, пока они не вместе.

Он берет её за руку и ведет к зеркалу, а она следует, замершая, не смея даже поднять голову, чтобы посмотреть ему в спину. Овца, которая рада тому, что её ведут на заклание. Остановившись перед зеркалом, он обнимает её за худенькие бёдра. Всего лишь расстегнуть пару пуговиц на лёгком домашнем платье и стащить вниз маленькие трусики (она не надела лифчик) — и она в его власти, окончательно и бесповоротно, на пару часов. Но Мастер медлит. Теперь ему мало просто наблюдать её обнаженное тело и полный восторга взгляд, и перекошенный от удовольствия в крике рот, когда он её трахает. Сегодня нужно что-то ещё.

Но он всё не может придумать, что именно. Он отупел. То, что стало понятно при встрече с будущим «я» — Мисси — сегодня ещё раз подтверждается, становясь прописной истиной, которая страшно бесит. Мысли гуляют обрывками в его обленившемся мозгу, но нет ни одной чёткой, за которую можно было бы зацепиться. После напряженных раздумий и, как следствие — её напряженного ожидания, одна, появившаяся внезапно, его всё-таки забавляет.

— У тебя есть вино? — спрашивает он и коротко целует её в затылок.

— Да — с готовностью кивает она, отойдя на полшага, собираясь принести.

— Я сам принесу. Оно в холодильнике?

— Да. На нижней полке сбоку. Французское. Как ты любишь.

— Хорошо.

— Мне стать на колени? — в этом вопросе звучит тайная надежда, но он не хочет разбираться, какая — что его ответ будет утвердительным, или что он не станет больше её так мучить.

Ему плевать. Это его сейчас не интересует.

— Нет, — коротко бросает он и уходит в кухню.

Возвращается через пару минут с бутылкой отвратительного пойла, для продаж названного французским вином. Как хорошо, что оно понадобилось вовсе не для того, чтобы его пить.

Она стоит у зеркала, там, где он её оставил, и растеряно скользит по нему взглядом, не особо внимательно разглядывая собственное отражение. Мастер не уверен, что она видит, как похудела и осунулась и находит себя больной. Вряд ли он допустил бы, чтобы она это понимала. Когда он снова подходит к ней, обняв за бедра и притянув к себе, к члену, который практически не эрогирован, она реагирует так, будто он только что в неё излился, восторженно и с придыханием дыша. Отлично, что ещё не растерял умения внушать то, что ему нужно. Она — идеальный способ практиковаться.

Следующая