Где нет темноты (СИ) [Lienin] (fb2) читать постранично, страница - 4

— Это у нас семейное, — доверительно сообщил Тесей. — Как познакомитесь с нашей матушкой, окончательно в этом убедитесь. Только Морганой заклинаю, не спрашивайте у неё, какое у меня второе имя.

— Что? — обескураженно переспросила Тина.

— У каждого есть тайны. У меня это — второе имя.

— Не думаю, что сюда вы угодили, потому что Гриндевальду хочется его узнать.

— Тем не менее, эту тайну я буду оберегать, как и все прочие, — былая весёлость испарилась из его голоса. За стеной послышалось шуршание и, кажется, плеск. В каменной тишине темницы каждый звук бил по ушам колокольным звоном. — Молчите, — Тесей шептал, но слышно его было превосходно. Тина отодвинулась, чтобы, если кто-то захочет нагнуться и заглянуть в отверстие, её не заметили. Даже зажала рот ладонью.

Мелкий песок колол губы, от первого вздоха попал на зубы и теперь противно скрипел. Воды у Тины не осталось, она терпела минуту, вторую, третью, прежде чем стало совсем невмоготу. Отплёвываясь и вытирая рот носовым платком, она встала и пересекла камеру от края до края, разминая ноги. Песок скрипел под подошвами полусапожек. Тина нахмурилась. Ей казалось, или раньше пол не был устлан светло-коричневым крошевом, скрывая стыки керамических плит?

Среди песка блеснула обронённая монетка. Тина нагнулась и подняла её, повертев в руках. Самый обычный немажеский пятицентовик, новый, блестящий, будто только что отчеканенный.

Сунув монету в карман, она вернулась в комнату, где очнулась, подняла небрежно брошенное тонкое шерстяное покрывало и узелок с надкушенной булочкой, и с этим нехитрым скарбом перебралась в коридор.

«Мерси Льюис, что там с Тесеем? Ничего хорошего, очевидно», — размышляла Тина, устраиваясь поудобней у стены так, чтобы не соприкасаться открытыми частями тела с ненавистным кафелем, и всё равно от его близости сводило зубы. Когда она готовилась стать аврором, инструктора не предполагали, что кто-то из них может попасть в плен. Всё было просто: при не-магах молчать, чтобы не нарушить закон Раппопорт, и ждать своих; во всех прочих случаях просто молчать. Салемская трагедия осталась в далёком прошлом, никто не предвидел войну с Гриндевальдом.

Тина наблюдала, как пыль завитками вихрится под потолком, на границе терпимого и нестерпимого света. Стоило чуть сильнее запрокинуть голову, как пересыхали глаза и раскалённые спицы боли вонзались прямо в виски.

Никто не придёт сегодня, без радости подумала Тина. Может, не только сегодня, но и завтра, и так до тех пор, пока она не ослабнет от голода и жажды, пока не понадобится. Или пока стороны не договорятся об обмене. Такое возможно. Пару дней назад как раз удалось схватить одного волшебника…

Закрыв глаза и опустив голову на левое плечо, Тина улыбнулась. То был хороший день. После проливного дождя на небе сияло солнце, и широкая лента радуги протянулась над всем заливом. С крыши их с сестрой дома её было особенно хорошо видно. Куинни взяла её за руку и потянула вверх по лестнице: этаж, ещё, ещё… Перед самым выходом они чуть не сбили закончившую развешивать бельё соседку, удостоившись пары ласковых вслед. Куинни радовалась радуге как маленькая девочка, впервые сотворившая простенькие Левитационные чары и поднявшая в воздух прыгавшую мимо жабу однокурсника. Солнце играло в её волосах цвета чистого золота, но Тина не могла разделить счастья сестры, и пыталась скрыть мысли и чувства. Куда там.

«Тинни, — беззаботно фыркнула сестра, легко разворачиваясь на каблуках, как танцовщица, — не надо так волноваться. У меня всё под контролем».

«Если вас поймают, даже мистер Грейвз ничего не сможет сделать», — покачала головой Тина. Но Куинни лишь всплеснула руками, отмахиваясь, как от взбунтовавшейся на ветру занавески.

«Вчера Якоб водил меня в си-не-ма-то-граф, — по слогам проговорила она незнакомое слово. — Это просто чудо, Тинни. Настоящая магия».

Тина вздрогнула, сбрасывая оковы не то сна, не то видения, обнаруживая, что сползла по стене на бок. Вокруг не стало ни светлее, ни темнее, ни на минуту не замолкающий гул сводил с ума, играя на висках, как слишком усердный барабанщик на своём инструменте. Бам-бам-бам!

Кусая губу до крови, только бы новой болью отвлечь старую, Тина шарила ладонями по кафелю, борясь с зудом под ногтями, надеясь отыскать хоть пятачок прохлады. Перед глазами всё плыло, плавилось, как брошенный на сковородку кусок масла. Мир шёл пузырями, воздух потрескивал.

— Тина? Тина? Вы здесь?

Она потянулась на голос, как за нить Ариадны, откуда-то найдя силы улыбнуться сравнению. Тревожный, но по-прежнему мягкий тембр обрёл магическую силу над мигренью, облегчая боль изнутри.

— Я здесь, — с трудом Тина поднялась, опираясь на локоть, приваливаясь виском к обжигающе-ледяному металлу.