Летнее солнцестояние (ЛП) [Чарлз Харнесс] (fb2) читать постранично, страница - 19

превышал даже ширину балкона.

Теперь это доконало и Эратосфена. Он медленно, тихо и с большой убежденностью произнес свое любимое школьное проклятие. — Святые... экскременты... Зевса!

Хор проигнорировал его. — Поскольку я забираю с собой этого святого человека, я должен назначить и освятить человека, который займет его место и будет управлять моими святыми храмами вместо него. Я назначаю Не-тий. Подойди, дитя!

Все они расступились перед рабыней. Она склонилась перед крылатым существом.

— Я назначаю тебя верховной жрицей Гора, Египта и всего мира, возвышенной над всеми людьми, даже над моим благородным сыном, фараоном Птолемеем. Возьми себе супруга — кого хочешь. Будьте плодовиты и веселы. Я ухожу.

Одной рукой он держал священника, а другой что-то бросил Эратосфену.

Затем от фантастических крыльев вырвался огромный поток воздуха, гигантский птицеподобный человек перепрыгнул через балюстраду и исчез.

Эратосфен некоторое время наблюдал за ним. По крайней мере, улетающее существо двигалось в правильном направлении.

Стоит ли ему жалеть Гор-энт-йотфа? Он решил, что, может быть, и стоит. Однако, он не стал этого делать. Недостаток характера, возможно. Но кто был совершенен?

Остальные присоединились к нему у парапета. Все глаза смотрели на город, изучая небо. А потом раздался коллективный вздох. — Вон там! — крикнул кто-то. — Колесница! — крикнул другой наблюдатель. — Видишь огни?

— Прямо в восходящее солнце!

Он отвернулся и поднял странный шар, который бросил ему Хор. Сейчас не было времени изучать его в деталях, но он интуитивно знал, что это такое — модель Земли.

Он поднял глаза. Не-тий стояла у входа и смотрела на него. Геометр подошел к ней. — Как это происходит в его мире, я не знаю. Но в греческих землях мужчина выбирает женщину, хотя она и возвышенная, и самого высокого ранга. И вот, поэтому, я выбираю тебя, Не-тий.

Она отвесила ему широкий поклон и ослепительно улыбнулась.

*      *      *

16. Река

— Надеюсь, явление Гора послужило вам уроком, — сказал Птолемей. — Я думаю, что теперь вы должны быть полностью убеждены.

Две пары отдыхали под задним навесом королевской яхты, которая двигалась вверх по реке под большим красным парусом, туго натянутым северным ветром. Пауни и Не-тий непрерывно шептались, в то время как мужчины говорили, делая остановки.

— Я многому научился, — признался Эратосфен.

— Что касается меня, — продолжал греческий фараон, — то я никогда не сомневался, что боги реальны. Это немного озадачивает, несмотря на то, что бог взял этого священника. Я никогда особо не думал о Гор-энт-йотфе. Всегда считал его опасным фанатиком. Это показывает, как даже я могу ошибаться.

— Запоминающийся человек, — пробормотал Эратосфен.

В молчании они смотрели на проплывающую мимо прибрежную деревню. Река теперь поднялась до такой степени, что до скоплений домов можно было добраться только по дамбам и плотинам. Коричневые люди отступили в свои хижины с тростниковыми и плетеными крышами, чтобы позволить отцу Хапи сбросить свою добычу. Через пару месяцев вода отступит. Крестьяне посеют пшеницу и ячмень, а потом соберут урожай. Четыре месяца наводнения и спада воды, четыре месяца посева и роста, четыре месяца сбора урожая и высыхания. Затем повторение. И снова повторение. Они занимались этим уже более пятидесяти веков. Время от времени приходили и уходили завоеватели, как волны на морской берег. Нубийцы... Гиксосы... Ассирийцы... Персы. А теперь еще и греки. Миллион греков, вверх и вниз по реке. Как долго мы продержимся? Кто нас вышвырнет? Рим? Карфаген? — Ваше Величество, — спросил Эратосфен, — что случилось с этими двумя послами?

— Это интересно. Они оба получили известие, что Панормо на Сицилии пал под напором римской, осаждающей стороны. Посол Барка был отозван на Сицилию для организации карфагенских партизан. Пульхер вернется в Рим, чтобы организовать армию для борьбы с Баркой. — Это все безумие, не так ли? Что они будут делать с Сицилией? Кому какое дело? Но дело ведь не в Сицилии, правда?

Эратосфен пожал плечами. — Нет. На самом деле, есть два момента: один — жадность, другой — завоевание. Если Карфаген победит, их жадные корабли поплывут на запад, в Чипангу... в Индию... возможно, уже в наше время. Они плывут ради торговли и прибыли. Если Рим победит, мы не увидим антиподов еще тысячу лет. Они не идут туда, где не могут победить. А передвигаются они только по дорогам.

— Боюсь, я должен согласиться, — сказал Птолемей. — Раньше мы, греки, тоже отправлялись колонизировать. Но этот дух мертв. Он умер пятьсот лет назад. Нос фараона дернулся. Он оглянулся на треножники с благовониями на корме яхты. — Мы прикрываем запах смерти другими