На суше и на море 1963 [Игорь Иванович Акимушкин] (fb2) читать постранично, страница - 4

и его клонило в сон. А тут еще горячая сытная еда. Старик икнул, поднялся и, пошатываясь, побрел в зимовье.

Ермолов остался у костра. Он запивал мясо крепким чаем и ему не хотелось спать. Его не оставляла мысль об экспедиции.

«Значит, под корень… Ну, это мы еще посмотрим. Мы народ живучий: с одного места сгонят, другое найдем. Но прежде надо посмотреть, — размышлял он. — Разве самому податься в ту экспедицию, разузнать? Заодно и Галю присмотрю, а то одна девка среди мужиков, еще какая сволочь подсыплется… Пусть старик едет, а я через денек следом. На Мерек заверну, мясо загоню — деньжата будут. Месяца два можно и потерять, черт с ними. Зато сам все знать буду. Устроюсь рабочим или проводником…»

Глава вторая

Свирепа горная река Баджал! Сбегая с высоких гор Приамурья, она ярится, а после сильного дождя за какие-нибудь полчаса превращается в грозно ревущего зверя. Река затопляет берега, валит с корнями сорокаметровые тополи, седые, увешанные лишайниками ели, бьет о камни их могучие стволы и гонит вниз, нагромождая залом на залом. Ни пройти по ней, ни проехать. Но кета ухитряется подниматься даже в верховье такой реки.

Местные жители в Могдах — эвенкийской деревне, откуда экспедиция начинала свой путь, — утверждали, что на Баджале есть два лососевых нерестилища: одно в нижнем течении реки, другое повыше, почти в горах.

Комплексная географическая экспедиция поднималась к этим нерестилищам. Возглавлял экспедицию охотовед Александр Николаевич Буслаев, отдавший изучению охотничьей фауны двадцать лет своей жизни.

Помощником его был ихтиолог Молчанов Юрий Михайлович, до самозабвения любивший свою профессию. Буслаев не раз посмеивался над ним, что к рыбе он относится с большей нежностью, чем к жене.

Третьим специалистом экспедиции был экономгеограф Скробов Степан Фомич, преподаватель института, не раз выступавший в печати со статьями по вопросам развития производительных сил края.

В экспедицию была зачислена лаборанткой молодой ихтиолог Дабагир Галина Петровна — выпускница рыбного техникума. В Могдах в состав экспедиции был взят проводником Яковлев Егор и подсобником — молодой парень, дальний родственник Егора.

Экспедиция носила разведочный характер и должна была высказать свои соображения о путях использования природных богатств тех северных районов края, где перспектив на развитие горной промышленности и сельского хозяйства пока не предвиделось.

Звериная тропа, которой придерживалась экспедиция, оборвалась неожиданно. С двух сторон реку зажимали сопки. Ни водой, ни берегом этого непропуска не одолеть. Иного выхода нет, как только взбираться на кручу.

— За морским лососем — и в горы! — ворчал усталый Буслаев. — Я по наивности думал, из лодки не придется вылезать, а тут ихтиологу впору альпинистом быть. Егор! — окликнул он проводника. — Куда пойдем?

— Люди можно прямо ходить. Лошадь далеко кругом вести надо!

— Тогда привал! — скомандовал Буслаев. — Думаю так, — говорил он немного позднее, когда лошади были развьючены, — нерестовая протока где-то рядом, может быть, за этими скалами. Мы с Молчановым сходим, разведаем, а к ночи вернемся обратно.

На камнях, затянутых мхами, рос ненадежный, хилый пихтач. Цепляясь за молодые деревца, чтобы не сорваться, Буслаев и Молчанов полезли наверх.

По круче вилась еле приметная тропка. В зимнее время изюбры держатся мест, где есть для них отстой — скалистые обрывы, на которых они могли бы спасаться от волков.

Зеленое море расстилалось там, откуда пришла экспедиция. Дальний край тайги, у Амгуни, тонул в голубом мареве. На самом горизонте сквозь пелену этого легкого тумана призрачными зубчатыми стенами поднимались далекие горы — хребет, отделяющий Амгунь от Сулука. Облака, легкие, как пена, повисли над зубчатой стеной.

Круча, на которую взобрались путники, была лишь первой ступенькой Баджальского хребта. Горы неприступной стеной отгородили долину Амгуни с юга от всего остального мира. Островерхий хребет горделиво вздымал свои зубцы над кучевыми облаками, пробиравшимися пепельно-серыми, испятнанными лишайниками склонами.

Буслаев осмотрелся. Река Баджал, перед тем как войти в каменные ворота — непропуск, разбивалась на два рукава — протоки.

На более широком, главном русле громоздились выбеленные дождями и солнцем завалы, вся вода была в бурунах. Зато в ближней проточке, как в тихой заводи. Над нею, распластав крылья, кружили орланы-белохвосты.

— Надо спуститься, — предложил Буслаев. — Наверно, это и есть нерестилище, о котором говорил Егор. Птица зря кружить не станет.

— Пошли.

Молчанов пошел вперед. Изюб-риная тропа привела их вниз, в густой сумрачный ельник. Кроны деревьев так тесно сомкнулись, что сквозь них до земли не пробивался ни один солнечный луч. Даже зеленый мох не мог расти в таком затемненном месте. Лишь сухие иглы толстым слоем устилали землю. Вперемежку с елками росли