Тристан из рода л'Эрмитов (СИ) [A-Neo] (fb2) читать постранично, страница - 3

Смелого, готовый, если придётся, умереть за своего государя.

С годами нужда монарха в услугах своего страшного подручного неимоверно возросла. Людовику, одолеваемому постоянными страхами, всюду мерещились враги, чудились заговоры. Ни один чужак не смел показываться близ королевской резиденции, лютая участь ждала нарушившего запрет. В лесах, окружающих Плесси-ле-Тур, всё чаще появлялись трупы повешенных. Лилия, вырезанная на стволе, сообщала о том, что казнь свершилась по приказу самого Людовика Одиннадцатого. То были жертвы Великого прево, обходившего дозором окрестности. Тристан, по заведённым здесь порядкам, сначала казнил, а после выяснял, шпион ли попал к нему в лапы, злоумышленник или просто заплутавший путник. Смерть ждала и того храбреца, кто рискнул бы вынуть мертвеца из петли. Так Тристан Отшельник охранял своего повелителя!

В ту достопамятную ночь, когда бродяги штурмовали собор Богоматери, Великий прево сопровождал короля, принимавшего в Бастилии фламандских послов. Фламандцы, какую бы роль они не играли в политических баталиях, мало интересовали Тристана. Его вообще не увлекало то, что не связано с его ремеслом. Он лишь пристально следил за чужаками из своего угла, храня молчание. Тристан не шевелился, только настораживал уши, когда фламандцы шептались меж собой на родном языке, не подозревая, что один человек в этой комнате прекрасно понимает их речи, ибо язык этот был родным и для него. И вот неожиданным громом среди ясного неба прозвучала весть: толпы нищих осаждают собор, чтобы вытащить оттуда колдунью, укрывшуюся от правосудия. Это был уже не грабёж. Посягательство на божий дом расценивалось как бунт против короля. Людовик, ошеломлённый донельзя, в волнении заходил по комнате. Глаза его горели яростным огнём, острый нос напоминал клюв хищной птицы, губы дёргались в бешенстве, кулаки сжимались. Тристан, весь напружинившись — ни дать ни взять охотничий пёс, почуявший дичь, ждал хорошо знакомого приказа.

— Хватай их, Тристан! Хватай этих мерзавцев! Беги, друг мой Тристан! Бей их! Бей! — науськивал король, топая ногами.

Немного придя в себя, Людовик уже более спокойным голосом указал, какие отряды поднять по тревоге, чтобы перебить бунтовщиков, а тех, кто уцелеет, отправить на Монфокон. Тристан поклонился. Ему предстояла славная работа.

— А что мне сделать с колдуньей? — спросил Великий прево. Он знал заранее, что прикажет король, но всё-таки хотел получить чёткое указание, ибо бывали случаи, когда Людовик внезапно изменял своё решение, а Тристана обвинял в излишней торопливости.

— Вздёрни её, куманёк! — подумав, ответил Людовик.

Даже если ведьма всё ещё оставалась в соборе, ей не скрыться от петли: Тристан Отшельник из уст самого короля получил разрешение нарушить священное право убежища.

Схватка оказалась жаркой, совсем как в былые времена. Великий прево, пробавлявшийся расправами над беспомощными путешественниками, неосторожно забредшими в окрестности Плесси, и надзирательством за королевскими узниками, получил, наконец, настоящего противника. Вооружённого до зубов противника, сопротивлявшегося со всем ожесточением озлобленного существа, которому нечего терять. Бродяги дрались, как черти, пуская в ход камни, косы, топоры, ногти и зубы. Поле боя, затянутое дымом, превратилось в сплошную кашу, где каждого, кого сбили с ног или стащили с лошади, рвали в клочья, топтали копытами, не разбирая своих и чужих. Женщины, как фурии, вцеплялись в стрелков, а мальчишки тыкали всадникам в лица пылающие факелы. Королевские конники, не щадя никого, одним ударом раскраивали бродяг пополам, добивали раненых. Всё это перемежалось визгом, дикими воплями, стонами умирающих и тревожным лошадиным ржанием. Однако вскоре в ходе сражения обозначился перелом. Даже самые отчаянные головорезы не могли противостоять знавшим в битвах толк, вооружённым мечами и пищалями стрелкам Тристана. Бродяги не выдержали. Но ещё до того, как обезумевшие люди, прорвав оцепление, бросились кто куда, Великий прево вошёл в распахнувшиеся перед ним врата собора.

К своему удивлению, он никого не увидел, кроме горбуна, смотревшего выжидательно, хотя и с долей радости.

— Чёрт возьми! А где же монахи? — спросил Тристан. Эхо разносило его громовой голос под сводами собора. — Прячутся, как крысы по углам? А ты чего уставился, кривое страшилище? Мне нужна только девчонка-колдунья! Девчонка! Понимаешь?

Но Квазимодо, преисполненный достоинства, всё так же внимательно смотрел ему в лицо, не произнося ни слова.

— Башка Христова! Да ты глухой, что ли? — догадался Тристан. — Где колдунья? Я пришёл за ней!

Из речи грозного офицера с волчьими глазами бедный звонарь понял лишь одно: он ищет цыганку. И, поскольку бедолага считал бродяг врагами Эсмеральды, а стрелков друзьями, пришедшими к ней на помощь, он сам повёл