Чёрная Кровь: Заложник Императора (СИ) [Elena Zinkevich Telena Ho Ven Shan] (fb2) читать постранично, страница - 128

предложил «опробовать» Санджи… 

Нет, мир не рухнул. Наоборот, всё встало на свои места. Санджи просто убедился, что чувства – это выдумка. Важно лишь то, что удобно и выгодно. Так мама продала его, когда ей потребовались деньги, так и Патри де Сегвиль расплатился им, когда захотел заручиться поддержкой банкира. Ему нужны были какие-то бумаги, позволяющие выкупить чужую мастерскую… А потом потребовалось задобрить сенатора. И инспектора. 

А через три года Патри продал своего приёмного сына одному из членов парламента. И тогда Санджи узнал, что такое групповой секс. И что боль тоже бывает приятной. 

Время шло, у патрициев появлялись всё новые и новые любимчики – моложе и невиннее, но Санджи продолжал пользоваться успехом, уже даже не совсем понимая, кому именно принадлежит, переезжая из одного дома в другой, из одной постели в другую. 

Пока не разразилась война.

Отношения в парламенте испортились, политики стали умирать или уезжать из столицы. Если бы Санджи не оказался в тот день в доме самого премьер-министра, вероятно, погиб бы. Или пропал без вести. Или очутился в канаве, вынужденный питаться крысами. И хотя у него скопились некоторые сбережения… в городе, где складов с зачарованными зельями больше, чем с пшеницей, потратить их Санджи вряд ли бы смог. Ему вообще не приходило в голову нечто настолько абсурдное, как сунуться на объятые огнём улицы. Огнём, разведённым не завоевателями, а самими гражданами Интертеги, решившими лично разобраться с неугодными им патрициями, которых они же сами и выбрали несколько лет назад.

Но чего Санджи не ожидал, так это путешествия в Астрию. Премьер-министр, подписавший бумаги о сдаче и принесший клятву верности императору, усыновил Санджи, добавив к его фамилии ещё одну, и отправил в столицу империи, как важного заложника.

– Разве не отличный шанс повидать другую страну и попробовать новые члены? – спросил он на прощание.

Честно говоря, Санджи уже несколько осточертели все эти похабные речи и игры в постели, и он был только рад пусть и короткому, но отдыху на время пути. Точнее, он думал, что будет отдыхать лишь три дня, пока не доберётся до Истерии… но потом его заперли в каменной коробке.

Невыносимая скука оказалась сущей пыткой. 

И ему пришлось разнообразить своё заточение соблазнением слуги, выглядящего лучше чем остальные. И пусть Санджи не привык иметь дело с такими заносчивыми типами и тем более слугами, но задуманное воплотилось в реальность довольно быстро. А точнее, он даже оглянуться не успел, как Джагжит стал проводить в его камере всё свободное время. И его не нужно было облизывать с ног до головы или ублажать до седьмого пота, как тех чванливых и пресыщенных всевозможными удовольствиями патрициев. Нет, Джигги брал сам – без устали, властно, сильно, глубоко. Если не считать Патри, Санджи впервые так долго принадлежал одному человеку. И впервые за всю свою жизнь ему захотелось оставить всё, как есть. Пожелать, чтобы время остановилось. И даже эта тёмная камера, освещаемая лишь масляной лампой, стала казаться самым уютным местом на свете. 

И Санджи так и не попросил любовника устроить себе аудиенцию у императора.

Но кто бы мог подумать, что эта лохматая сволочь сбежит с наложником Рохана?.. И что спустя месяц Санджи всё-таки окажется в императорской постели?

Словно какой-то божок решил, что он слишком отклонился от привычного себе образа жизни…

Но может, это действительно было так. 

***

Рука давит на ноющий затылок не сильно. Шея затекла, слюна почти кончилась и перестала стекать на подбородок и шею, губы болят – а всё потому, что он сосёт, наверное, уже больше часа. И дело не в том, что член у императора вялый, просто тот явно думает о чём-то постороннем. Но пока его ладонь лежит на затылке, Санджи не смеет поднять голову и оторваться от толстого члена. И всё же он ещё пытается изощряться – сжимать губами, заталкивать мясистую головку в самое горло, давиться, но дразнить языком. 

Первое, что он услышал, переступив порог и выдержав несколько минут пристального взгляда поверх серебряного бокала, был вопрос: 

– Урваши?

Вообще-то, его уже спрашивали об этом. И Санджи всегда воспринимал такие вопросы как комплимент – в конце концов, притягательность этих ганда известна многим, но в Интертеге они пользуются сомнительным спросом из-за слухов, что за одну ночь с урваши можно потерять пять лет жизни, а то и вовсе оказаться проклятым Индрой. Но император-то наверняка в курсе, что его кровь чиста… или тут что-то другое? 

– Нет, ваша милость… всего лишь человек.

Так он ответил, стоя босиком на мягком ковре и раздумывая, стоит ли уже раздеться или император пожелает сначала побеседовать на светские темы. Но тот отставил бокал и поманил его рукой, лениво ослабляя шнуровку на поясе. Санджи сразу понял, что нужно делать. 

И вот прошёл уже час, если не больше, а они так и не сдвинулись с мёртвой точки. Но если это