Война и честь (Война Хонор) [Дэвид Марк Вебер] (fb2) читать постранично, страница - 2

попытаются сопротивляться, добьются только одного: как только абордажная команда попадет на борт, они устроят настоящую резню. А вот если экипаж додумался до примерно такой уловки, которая пришла мне сейчас в голову, идея должна показаться им очень соблазнительной.

— Хм... — Глокауэр задумчиво потер верхнюю губу. — Пожалуй, ты прав, — сказал он после секундного размышления. — Особенно, если, захватив судно, пираты решили оставить пленённый экипаж в живых и заставить работать на себя. По существу, для пленных это единственная надежда на спасение — в случае встречи с военным кораблем предупредить, что они захвачены пиратами.

Все сильнее потирая губу, он раздумывал над сценарием, который они только что придумали. Сигнал “Семнадцать” был стандартным универсальным сигналом для гражданских судов, но применяли его куда чаще в скверной беллетристике, нежели в реальности. Означал он, собственно: “Подвергаюсь нападению пиратов”, и выдавать его в эфир имело смысл лишь в том случае, если во время атаки пиратов дружественный военный патруль маячил буквально за спиной у жертвы. Правда, в считанных случаях, услышав сигнал “Семнадцать”, пираты отступали, заподозрив, что неподалеку действительно находится военный корабль, готовый вмешаться. Однако этот трюк оканчивался счастливо настолько редко, что торговые капитаны старались не прибегать к сигналу “Семнадцать” ни при каких обстоятельствах. Все слишком хорошо знали, с какой исключительной жестокостью пираты карают малейшее сопротивление... или попытку позвать на помощь.

Ну а сигнал “Семнадцать-альфа”, означавший “Подвергся нападению и захвачен пиратами” встречался даже реже, чем “Семнадцать”, поскольку означал именно это: пираты уже на борту и контролируют судно. Честно говоря, за вычетом флотских учений, Глокауэр ни разу в жизни не слышал о том, чтобы этот сигнал был использован хоть кем-нибудь.

— И все-таки, — сказал он, помолчав, поскольку не сразу облек свои мысли в слова, — это очень рискованно. Конечно, экипаж мог взломать собственное программное обеспечение так, чтобы оно игнорировало подправленный сигнал маячка, но ведь пираты вполне могли запустить идентификационную процедуру на призовом борту, когда их собственный еще находился поблизости и мог принять сигнал. И всё бы мгновенно обнаружилось. И даже если бы этого не произошло, рано или поздно приз все равно попадет на пиратскую базу, и ловушка обнаружится при переоснащении судна. И для автора программной ловушки, кем бы он ни был, все закончится очень плохо.

— Никаких сомнений, — подтвердил Энгельман. — С другой стороны, наш умелец скорее всего выбирал между вариантом, когда экипаж будет перебит сразу, и вариантом, когда по какой-либо причине экипаж будет перебит по прибытии на место назначения. Если он решил, что его хитрость даст хотя бы немногим товарищам крошечный шанс на спасение, значит, риск оправдан.

— Достаточно справедливо, — согласился Глокауэр. — Мне кажется, они могли встроить в это гипотетическое программное обеспечение дополнительные предохранители. Например, программа могла активировать сигнал “Семнадцать-альфа” с задержкой. То есть первые двадцать четыре или тридцать шесть часов маячок семафорит обыкновенный идентификатор, и только потом начинает добавлять тревожный код. В этом случае пиратский рейдер наверняка окажется вне зоны приема сигнала. Кроме того, программа может автоматически прекращать подачу сигнала по истечении определенного времени или при определенных обстоятельствах, скажем, при первом выходе из гиперпространства.

— Возможно, — кивнул Энгельман. — Или даже ещё проще: маячок включил “Семнадцать-альфа” только в ответ на идентификационный запрос, шкипер, при котором мы сами идентифицировали себя как военный корабль.

— Прекрасная догадка, Биньянь, — одобрил Глокауэр. — Если программа отвечает на запрос сигналом “Семнадцать-альфа” любому военному кораблю — и больше никому...

— Точно! — просиял старпом. — Правда, было бы не плохо — если, конечно, в нашей теории есть рациональное зерно, — чтобы Райхенбах озаботился предупредить нас об этом новшестве.

— Возможно, идея ещё не получила распространения, — ответил Глокауэр. — Старина Райхенбах упрям как черт и компанией своей, будь он проклят, управляет, как ему взбредет в голову. Если бы он додумался до такой идеи, то скорее всего начал бы внедрять её в приказном порядке, даже не обсудив с капитанами. С другой стороны, не исключена талантливая инициатива одного конкретного шкипера. Такое себе гениальное соло, о котором Райхенбах и понятия не имеет.

— Или, — сказал Энгельман, вспомнив о еще одной обязанности старпома — выступать в роли “адвоката дьявола”, — все наши блестящие догадки вообще ни при чем, а попросту связист на торговце промазал мимо кнопки и включил тревожный сигнал, даже не заметив, что он натворил.

— Возможно, но... — пробормотал Глокауэр, — вряд ли. Ты же сам сказал: их собственное оборудование