Разрушитель Небес и Миров. Арена [Олег Бард] (fb2) читать постранично, страница - 2

довольствоваться мелочью и смартфонами. Когда-нибудь я отточу мастерство и научусь незаметно снимать часы.

Ощутив взгляд Головастика, поворачиваюсь и едва заметно киваю. Сейчас будет переправа через мост, поезд пойдет с малой скоростью, и я все успею.

Едва закрывается дверь, Головастик начинает шумно хватать воздух ртом, будто задыхается, все пассажиры смотрят на него.

— По-мо… Помогите…

Он хрипит, закатывает глаза, падает и начинает дергаться.

Все, кроме Мэг, окружают его. Первым на помощь бросается старик, всплескивает руками:

— Ему нужно сунуть ложку в зубы! Чтобы не откусил себе язык! Или ручку… есть у кого-нибудь?

В этот момент Головастик хватает его за руку, валит на себя, дергаясь еще сильнее.

Я вплотную приближаюсь к одной женщине, рука ныряет в сумку, достает кошелек, отправляет его в рюкзак. Перемещаюсь ко второй, обшариваю ее сумку, не нахожу ничего интересного, подбираюсь к крупной, но и у нее ничего, кроме еды. Выуживаю хлеб и палку колбасы.

К тому моменту Головастик отпускает деда, судороги его ослабевают. Головастик и правда эпилептик, если верить его россказням, поэтому играет классно —  веришь ему, как себе.

Когда он немного затихает, я расталкиваю пассажиров, сажусь на корточки рядом, хлопаю его по плечу:

— Ты как, дружище?

Он мотает головой, приподнимается с моей помощью и садится рядом с Мэг. Пассажиры взволнованно гудят. Головастик говорит всем, что ему лучше.

Я тоже сажусь, незаметно меняю рюкзак Мэг на свой. Поезд в это время останавливается.

— Ты точно в порядке?

— Да, уже лучше! — хрипит он.

Двери раскрываются, Мэг берет рюкзак и топает наружу, а я, типа такой сердобольный, пока остаюсь с Головастиком.

— Спасибо, бро, я норм, — говорит тот, и тогда я, кивнув ему, выскакиваю вслед за Мэг — вдруг толстухе от нервов припрет перекусить, и она обнаружит пропажу хлеба с колбасой?

Встретиться мы все должны через час в Гнезде, но прежде следует найти Мэг, которая сразу упорхнула вперед. Мы с ней вышли хоть и на одной станции, но делаем вид, что незнакомы.

Немного позже вновь обменивается рюкзаками и расходимся.

За углом, исподтишка оглядевшись, проверяю добычу. В кошельке — водительское удостоверение, карточки. Ни цента. Это всё в мусор… Подумав немного, кладу кошелек рядом с мусорным контейнером — пусть бомжи поживятся и вернут владелице за вознаграждение. Итого двадцать шесть долларов, пачка сигарет, жвачка. Твою мать! Мы так рисковали — и ради чего? Ну ладно, хоть жратву взял, Крошка жаловалась, что есть нечего, приходится ходить в бесплатную столовку для бомжей, и денег голяк. 

*** 

Я тяну на себя тяжелую дверь со знаком «Не влезай! Убьет!», и она нехотя поддается со ржавым скрипом. Отодвинув свисающие с потолка провода, прохожу темный захламленный тамбур и попадаю в Гнездо.

На драном диване, задрав на спинку длинные ноги, отдыхает Кэт по прозвищу Крошка. Смотрит на меня, вскидывает бровь и улыбается. Мне безумно нравится контраст снежно-белых зубов и кожи цвета молочного шоколада. Желтый топ со стразами соблазнительно обтягивает ее грудь, задерживаю на ней взгляд и перевожу его на Ганка, поглаживающего ее по бедру.

— О, Ники! Заходи, — говорит Ганк и тоже улыбается, но его ухмылка больше напоминает гримасу — после давнего сотрясения мозга у него парализована половина лица, и когда правая часть улыбается, слева уголок глаза и губы остаются опущенными. Чтобы не светить дефект, он отрастил длиннющую челку, которую зачесывает набок. Странная прическа делает Ганка похожим на мультяшку из аниме.

— Жрать хотите? — спрашиваю я.

— Что у тебя?

Достаю хлеб для тостов, колбасу. Из всех нас только мне есть куда идти, я — дневной гость, в Гнезде лишь прогуливаю уроки, ночую изредка.

Ганк единственный совершеннолетний в нашей компании. Узкоплечий, поджарый, выглядит не старше двадцати. По его словам, с десяти лет живет на улице, промышляет воровством и долго не задерживается на одном месте. Может и с нами он ненадолго.

Папаша Крошки полгода назад помер от передоза, матери сидеть еще лет пять, из приюта она сбежала. Головастик тоже сбежал, промышлял, делая закладки для дилеров, видимо, и сам сидел на наркоте, но его работодателя хлопнули, а Ганк пообещал ему покровительство.

Мэг — бесценный напарник, потому что при простовато-добродушной внешности она настоящий бандит и отчаянная. Ганк говорил, Мэг бросила школу, потому что туго соображает, и одноклассники ее затравили, но я не замечал, что она тупая.

— Это и вся добыча? — разочарованно спрашивает Крошка.

Молча высыпаю на стол пригоршню мелочи, кладу пачку сигарет. Ганк, жующий бутерброд, вздыхает, а я чувствую, что подвел свою вторую семью. Они считают меня крутым вором, а на самом деле я так себе.

— Есть одна задумка, — говорит Ганк, доедая второй бутерброд. — Поделюсь, когда все соберутся.

Как ни пытаемся мы с Крошкой выведать подробности, он от нас