Налет [Лидия Николаевна Сейфуллина] (fb2) читать постранично, страница - 6

товарищи хорошие, пока свое не получат. Ты не поддавайся! Может-быть, какой попадется, окрутится по-советски, потерпи. Охранять-то вас, теперешних, некому, я тебе с добром советую.

— У вас, Петровна, взгляды отсталые. Чего охранять-то? Я — физкультурница. Полезет какой, сама так поддам, он и с катушек долой! Я не хочу полового сближения не из отсталости вот, как вы: замуж надолго ли возьмет, да всякая чепуха. А вот потому, действительно, что учиться помешает. Знаете что? Я себе — хозяйка, и даже, если… любовь, все равно я себе — хозяйка, не сдрейфлю. Что вы? Это я так, глупости всякие говорю, очень устала сегодня!

— То-то устала. Избегаешься, девка…

— Ну, хватит причитать, ладно, я этого не люблю! Знаете что? Есть контакт! Уйду я от вас в пятницу. Астахов ведь до субботы не вернется? А сегодня только понедельник. Я пока без него почитаю, а то ведь негде! А в пятницу уйду. Как раз к пятнице мне червяк отдадут, на жратву больше чем на месяц хватит.

— Какой еще червяк? Кто тебе отдаст?

— А я платье ненадеванное продала. Мама мне прислала. Только деньги девчонке одной пока одолжила. Ей круче моего пришлось, жиденькая. Она не заначит, отдаст, сейчас только ей зарез. А то я бы давно уж ушла от вас. Главное, без вас кормиться негде мне было, а без еды, — одной нашей ходьбы, не то что занятий, не выдержишь. Начхать, что он ругался! Кабы я от его ругачки разлимонилась. Катьке бы хана!

В субботу Астахов нашел на своем письменном столе очень несвежий, в пятнах, большой лист бумаги. На нем лезли во все стороны кривые, размашистые строки клепкиного письма с массою грубых орфографических ошибок.

«Я устроилась, не только угол, но и работу неожиданно нашла. Ничего я на вас не рассердилась. Когда очень тяжело человеку приходится, он и побить может, хоть, конечно, и сдачу за это может получить, но все-таки бывает, что робкий на драку полезет, бывает. Жить у вас очень плохо мне было, ну, не беда, мы не нежные. Только вы напрасно, что я не понимала, что вам при мне невозможно работать. Я понимала и старалась не шуметь и не мешать, но такая уж громкая, никак тихо не умею. А это бывает — я привычная и то с некоторыми нашими девчонками заниматься не могу, фырчат и мне мешают. Если бы вы со мной когда-нибудь хоть разговорились, мы бы как-нибудь по-доброму сладились. А то я ведь видела, что очень вам противна, и вы мне опротивели здорово. И про вашу бесполезность тогда выпалила, но я знаю, что вы полезный, науку уважаю. И я не дура, только мне трудней выражать свои мысли, некогда читать, развиваться. Может-быть, и слова у нас плохие, но вы-то ведь мало с нами разговариваете, потому что с нами терпенье нужно. Лебезить я не умею, но и на вас я не сержусь и объективно даже уважаю вас, потому что вы ученый и много работаете. Мне теперь попрежнему кажется, что вы даже марксист, только я вас тоже не могла по-настоящему понять, потому что мне тоже с вами в одной квартире трудно было дышать. Мы уж очень разные. Денег я от вас не хотела взять, потому что вы не густо зарабатываете, мне Петровна говорила, а, кроме своей науки, разматываться не можете. Я это понимаю, тоже не люблю разматываться и работу нашла такую, чтобы учиться не мешала. Я тоже не такая плохая, как вам показалась. Вы ведь меня совсем не знаете. Только я не умею фигли-мигли и обращалась с вами безо всякой напыщенности».

Внизу, очевидно, после передышки или раздумья, прямей и старательней было выведено:

«С товарищеским приветом К. Камбулина».

Астахов долго чесал лоб и откашливался, прочитав письмо. Он не перестал ощущать радость освобождения, усладу вновь отвоеванного одиночества, но и утром на другой день ему мешала сосредоточиться на работе мысль о клепкином письме. Он думал:

— В одном эта налетчица права, что мы их, своих преемников, мало знаем. Пожалуй, да, совсем не знаем.

Он не считал себя в свои сорок шесть лет стариком, но вдруг ясно ощутил уход своей эпохи, благостную, уже старческую тягу к примиренью, к родству с идущими взамен по иным крутизнам и провалам, в иной броне, иной походкой, но продолжателями, звеньями одной цепи людей, живущих на земле одновременно с ним.

Когда пришла Петровна, Астахов вышел к ней с небольшой записочкой.

— Я вас попрошу, сходите, пожалуйста, в адресный стол, возьмите справку, где поселилась Клеопатра Ипполитовна Камбулина.

Успокоенный вернулся к своему письменному столу.

История с Клепкой больше в этот день ему работать не мешала.