Точка схождения (СИ) [Олег Витальевич Таругин] (fb2) читать постранично, страница - 7

что превратили их СССР в разрозненное сборище удельных княжеств, выживающих лишь за счет заокеанских и европейских кредитов или распродажи последних ресурсов. Если они нам поверят относительно Чернобыля, есть шанс, что поверят и насчет всего остального. А уж там — как кривая вывезет…

— Как-то всё… зыбко… — неуверенно сообщил полковник, с благодарностью принимая из рук Картузова второй по счету стакан с чаем.

— А ты снаружи давно был? — осклабился Самарин. — Уж часа с два, как не был, верно? И как считаешь, сильно ли упрочился наш мир за эти сто двадцать минут? Зыбко, — полковник горько усмехнулся. — Мы уже почти двадцать лет в этом самом зыбком состоянии пребываем и прозябаем. А сейчас у нас появился ШАНС!

— Да понимаю я всё, что ты, как ребенок, честное слово, — вскинулся Баранов. — В конце концов, можно подумать, я что-то способен изменить…

— Способен, Юрий, поверь мне, способен. Каждый из нас на что-то способен. Нужно только захотеть, — полковник неожиданно поднялся с дивана. — Ну, что, пошли обживаться? Кубрик мы тебе приготовили — просто загляденье. А насчет остального? До начала операции почти двое суток, успеем еще поговорить.

* * *

Операционный зал, как назвал его полковник Самарин, представлял собой огромное, под сорок квадратных метров, помещение на третьем, самом нижнем уровне бункера. Вопреки ожиданиям гостя, комната вовсе не была заполнена множеством сложных приборов — как выразился Андрей в ответ на удивленный вопрос полковника: «ну, так мы ж не на съемочной площадке фантастического фильма. Наиболее чуткая аппаратура вынесена на второй ярус и экранирована от внешних излучений, компьютерщикам тут и вовсе делать нечего. Здесь, по сути, только аппаратура пробоя и сам контур. Вон он, собственно, наши его в шутку „Вратами“ назвали».

Послушно взглянув в указанном направлении, Юрий увидел массивную металлическую конструкцию, не то закрепленную на дальней стене зала, не то вделанную непосредственно в бетон. Почти правильный квадрат размерами три на четыре метра, густо оплетенный толстенными, в руку взрослого человека кабелями, уходящими в прикрытые решетками канавки на полу. В центре квадрата ничего не было, только уныло-серый, с потеками сырости железобетон. Никаких ассоциаций ни внешний вид устройства, ни присвоенное ему местными острословами название в душе Баранова не вызвали — его мир просто не просуществовал до девяносто четвертого года, когда Роланд Эммерих снял известный фильм с таким похожим названием. К «Вратам» вел покатый бетонированный пандус шириной около трех метров, выстеленный рифлеными аэродромными плитами, по которому, если прикинуть, вполне мог бы проехать армейский вездеход, например, обычный «УАЗ». Впрочем, никаких автомашин в обозримой перспективе не наблюдалось, и полковник сильно сомневался, что их и вовсе можно спустить сюда, на самый нижний ярус бункера.

— Не особенно впечатляет, правда? — осведомился Самарин, искоса наблюдая за выражением лица Баранова. — А зря. Именно отсюда и открывается путь в их мир. Хотел бы я знать, где он на самом деле расположен, но, боюсь, знание сиё не для наших скудных умов.

— А куда эти, гм, врата выходят-то? Ну, в смысле, на той стороне?

Собеседник усмехнулся:

— Честно говоря, товарищ полковник, думал, ты раньше спросишь. Но вопрос правильный, конечно. Мы можем открывать проход в любом временном промежутке между известными тебе датами, но вот относительно пространственной точки выхода мы весьма жестко регламентированы, так сказать. Спасибо хоть подобного нашему Центра в их мире не было, иначе возникли бы вовсе никому не нужные проблемы. Так что наши ребята выйдут просто на поверхности, примерно в паре километров от станции. Двадцать минут пешком…

— Ясно. Когда начинаем?

— Минут через, — полковник бросил взгляд на наручные часы, — двадцать. Витя, у тебя все готово?

— Так точно, Андрей Витальевич, все здесь, — майор кивнул на два металлических кейса-контейнера, стоявших возле него на полу. — Тут все данные, и на электронных носителях, и в бумаге. Два идентичных комплекта, как и договаривались.

— Хорошо… — рассеянно ответил Самарин, и Юрий Степанович неожиданно понял, что полковник волнуется. И не просто волнуется, но с трудом сдерживает себя. Что ж, его можно понять: девятнадцать лет, проведенных под землей, в агонизирующем мире, единственным действующим законом которого был закон выживания любой ценой, без малейшей надежды на будущее. И — последний, возможно, единственный шанс все изменить. Как там он говорил двое суток назад — «точка расхождения»? Сейчас в руках руководителя НИЦ была возможность ввести в обиход новый термин: «точка схождения». Если сегодня все удастся, их миры снова «сблизятся»; пойдут параллельными курсами, словно два похожих, как две капли воды, океанских лайнера. Приглядевшись чуть внимательнее, Баранов понял и еще кое-что: Самарин был — нет, не пьян,