Путевые впечатления. В Швейцарии. (Часть первая) [Александр Дюма] (fb2) читать постранично, страница - 3

галереи, не позволила ему переменить дорожное платье. На его кожаном поясе, на шелковых шнурах, висел длинный кошель из черного бархата, а рядом с ним, на месте меча или даги, на железной цепочке была подвешена небольшая секира с золотой насечкой; рукоять секиры украшала голова сокола со снятым клобучком, выполненная с достоверностью, которая делала честь мастеру, из чьих рук вышло это оружие.

Что же касается его товарища, то это был красивый молодой человек, на вид едва ли больше двадцати пяти-двадцати шести лет, одетый с изяществом, которое сразу же бросалось в глаза и казалось несовместимым с мрачным и озабоченным выражением его лица. Голову, низко склоненную на грудь, покрывал берет голубого бархата, подбитый горностаем; на тулье красовался рубиновый аграф, удерживавший пучок павлиньих перьев, концы которых колыхались на ветру, переливаясь и искрясь, словно золотой эгрет с сапфирами и изумрудами. Из широких свисающих рукавов красного бархатного камзола, отороченных, как и берет, мехом горностая, выступали скрещенные на груди руки, покрытые такой блестящей материей, что она казалась сотканной из золотых нитей. Его наряд довершали облегающие голубые панталоны с вышитыми на левом бедре буквами «П» и «Ж», которые были увенчаны рыцарским шлемом, и черные кожаные сапоги с подкладкой из красного плюша: их отогнутая верхняя часть образовывала отвороты, к которым золотой цепочкой крепились острые носки сапог, непомерно длинные и загнутые кверху по моде того времени.

Собравшийся народ с большим любопытством наблюдал за приготовлениями к встрече, которая должна была состояться на следующий день между дофином Карлом и герцогом Иоанном; и хотя стремление к миру было всеобщим, в толпе потихоньку поговаривали разное, ибо все испытывали больше опасений, чем надежд: последнее свидание предводителей бургундцев и сторонников дофина, несмотря на прозвучавшие с обеих сторон заверения, имело столь ужасные и губительные последствия, что теперь только чудо, по общему мнению, могло примирить этих двух принцев. Однако некоторые умы, настроенные менее скептически, верили в успех предстоящих переговоров или делали вид, что верят в них.

— Черт возьми! — воскликнул, заложив обе руки за ремень, который охватывал округлость его живота, вместо того чтобы стягивать талию, толстяк с радостно сияющим лицом, усыпанным пунцовыми прыщами и потому напоминавшим розовый куст в мае. — Черт возьми! Какая удача, что монсеньор дофин, храни его Господь, и монсеньор герцог Бургундский, храни его все святые, выбрали Мон-тро местом своего примирения.

— Еще бы не так, трактирщик! — откликнулся, похлопав ладонью по выпирающему животу толстяка, его сосед, настроенный менее восторженно. — Да, это большая удача, ведь по этой причине в твой кошелек упадет несколько лишних экю, а на город обрушится град.

— Почему это, Пьер? — послышалось несколько голосов.

— А почему так случилось в Понсо? Почему, едва встреча закончилась, разразился ураган такой страшной силы, хотя перед этим на небе не было видно ни облачка? Почему молния ударила в одно из двух деревьев, у подножия которых дофин и герцог заключили друг друга в объятия в знак примирения? Почему она разбила лишь одно дерево, не причинив ни малейшего вреда другому, и почему, хотя они росли от одного ствола, это дерево, сраженное молнией, упало возле второго, оставшегося стоять целым и невредимым? И посмотрите-ка, — добавил Пьер, указывая рукой на небо, — почему сейчас идет снег, хотя на дворе лишь девятое сентября?

При этих словах все подняли головы и, в самом деле, увидели, как на фоне серого неба, медленно кружась, падают первые хлопья преждевременно выпавшего снега, которому предстояло следующей ночью укрыть, словно саваном, земли Бургундии.

— Ты прав, Пьер, — произнес кто-то. — Это дурной знак, и он предвещает ужасные события.

— Знаете ли вы, что он предвещает? — продолжал Пьер. — Это свидетельство того, что Господь больше не в силах терпеть лживые клятвы, которые приносят люди.

— Да-да. Это правда, — послышался тот же самый голос. — Но почему гнев Господень не падет на головы клятвопреступников и удар молнии, вместо того чтобы обрушиваться на бедное дерево, которое здесь совсем ни при чем, не поразит виновных?

Этот возглас заставил молодого сеньора поднять голову, и его взгляд обратился в сторону возводимой постройки. В это время один из рабочих сооружал в самом центре галереи барьер, который должен был в целях безопасности разъединить сторонников двух партий. По-видимому, такая мера предосторожности пришлась не по душе благородному вельможе. Его бледное лицо внезапно побагровело, и, выйдя из состояния кажущегося безразличия, в котором он до этого пребывал, молодой человек рывком устремился к галерее, ворвался в толпу рабочих и стал осыпать их такой богохульной и кощунственной бранью, что плотник, уже собиравшийся установить барьер, выпустил его из рук и перекрестился.

— Кто