Добротолюбие. Том II [Святитель Макарий Коринфский] (fb2) читать постранично, страница - 3

человеку, всецело устремляем взор ума нашего к Небесному. Посему, если желаем достигнуть истинного совершенства, то должны стремиться к тому чтоб, как телесно мы оставили родителей, родину, богатства и удовольствия мирские, так оставить все то и сердцем, и никогда уже не возвращаться похотением к тому, что с презрением отвергли: подобно Израильтянам, изведенным из Египта, которые, по вкушении Небесной манны, желали нечистых и скверных яств Египетских, говоря: хорошо нам было в Египте, когда сидели мы над котлами (Исх. 16, 3; Чис. 11, 5). И всякий кто по отречении от мира возвращается к прежним заботам и прежними увлекается пожеланиями, делом и мыслию говорит то же, что и те: хорошо мне было в Египте (мира). Телом только оставление мира, и местом только переселение из сего Египта никакой не принесет нам пользы, если мы равным образом не сможем стяжать и отречение сердцем, которое выше и полезнее. О том отречении, которое мы назвали телесным, вот что провозгласил Апостол: ащераздам вся имения моя, и аще предам тело мое, во еже сжещи е, любве же не имам, никая польза ми есть (1 Кор. 13, 3). То есть, если так отрекусь, что ничего не оставлю себе, и к сему всеразданию присовокуплю еще мученичество и сожжение своей плоти, так что тело мое предам за Христа; и однако же буду нетерпелив, гневлив, завистлив, или горд, буду воспламеняться обидами других или взыскивать своего, буду помышлять о том, что худо, или нетерпеливо и неохотно переносить все, что бы ни было мне причинено: то никакой не принесет мне пользы отречение и сожжение внешнего человека, когда внутренний притом обложен еще прежними страстями.

7. Итак со всем настоянием надобно нам спешить к тому, чтоб и внутренний наш человек сбросил с себя и расточил все собранное им в прежней жизни богатство страстей, которые, прицепляясь к телу и душе, собственно наши суть, и если, пока еще мы в теле сем, не будут отсечены и отброшены, то и по исходе не перестанут сопровождать нас. Ибо как добродетели, или самая любовь, которая есть источник их, будучи приобретены в сем веке, и по кончине сей жизни делают любителя своего прекрасным и светлосиянным: так и пороки, покрыв некако душу отвратительными красками, запятнанною же ими препровождают ее и в оное непрестающее пребывание. Красота или отвратительность души порождаются качеством добродетелей или пороков, из коих извлекаемая некая краска делает ее или столь светлосиянною и прекрасною, что она достойна бывает слышать слово пророческое: и возжелает Царь доброты твоея (Пс. 44, 11), – или крайне черною, смрадною и безобразною, так что она сама, исповедуя смрадность своей скверноты, скажет: возсмердеша и согниша раны моя от лица безумия моего (Пс. 37, 6). Посему они-то (добродетели и страсти) суть собственно наше богатство, которое неразлучно пребывает с душою, и которого ни один царь нам дать, и ни один враг отнять у нас не может. Они-то суть собственно наше богатство, которого и самая смерть не сильна отторгнуть от души.

(Расточать злое богатство страстей значит умертвить их, – чего нельзя достигнуть без борьбы с ними. Почему отрекшимся от мира неизбежно предлежит борьба со страстями, за которую они и должны браться с первых же пор. У св. Кассиана о сей борьбе идут и общие рассуждения в собеседованиях – 4-м о борьбе плоти и духа, и 5-м об восьми главных страстях, – предлагается и в частности подробное описание борьбы с каждою из восьми главных страстей в книгах постановлений. – Заимствуем из всего существеннейшее).

3. Борьба плоти и духа (Соб. 4-е)

8. Есть брань в членах наших, как читаем у Апостола: плоть похотствует на духа, дух же на плоть: сия же друг другу противятся, да не яже хощете, сия творите (Гал. 5, 17). По промыслительному распоряжению Божию, она внедрилась как бы в самую природу нашу. И можно ли почитать ее иным чем, как не естественною как бы принадлежностию человеческого естества после падения первого человека, если она всем без исключения обща? Надлежит однако ж верить, что она имеется в нас по воле Божией, во благо нам, а не во зло, если она всем природна. Она оставлена в нас для возбуждения в нас ревнования о высшем совершенстве.

9. Слово плоть в сем месте должно принять не в смысле человека как существа, а в смысле воли плотской, или худых пожеланий: равно и под словом дух разуметь надо не какое-либо существо личное, а пожелания души добрые и святые. Такой смысл определил сам же Апостол, говоря так: духом ходите, и похоти плотския не совершайте: плоть бо похотствует на духа, и проч. (там же, ст. 16, 17). Так как те и другие пожелания находятся в одном и том же человеке, то и ведется внутрь нас непрерывная междоусобная брань. Тогда как похоть плоти, главным образом стремящаяся к греховному, находит удовольствие в одном том, что относится к удовлетворению потребностей настоящей жизни; дух, напротив, весь желает прилепляться к делам духовным, оставляя даже самые необходимые потребности плоти, и желает