Трамвай на тот свет [Андрей Евгеньевич Геращенко] (fb2) читать постранично, страница - 4

неожиданно предложила жаба.

Серебров промолчал, будучи не в силах что-либо сказать. Жаба ещё раз заглянула ему в душу и прохрипела:

— Ты не должен был идти в город мёртвых.

— Разве это не Витебск? — наконец выдавил Сергей.

— А разве ты сам этого не знаешь? — вопросом на вопрос ответила жаба и, немного помедлив, добавила: — Это мёртвый Витебск.

— Значит, я умер? — прошептал Серебров.

— Нет. Пока ещё нет. Но ты умрёшь, если не вернёшься до рассвета.

— Не вернусь куда? — со страхом спросил Серебров.

— Туда, откуда ты пришёл.

— Почему здесь одни мертвецы? — спросил Серебров, вспомнив увиденное.

— Это души тех, кто слишком любит зло. Можно продать свою совесть, можно убить человека, можно украсть — и тогда чёрт подарит немного жизни. И тогда человек сможет жить там, в вашем мире. Но убивать и воровать он тоже должен в вашем мире, иначе его душа не сможет больше сюда приходить по ночам, и он умрёт.

— Неужели они не могут стать нормальными людьми? Неужели нет выхода?

— Выход есть всегда — его только нужно найти.

— А как попал сюда я? — торопливо спросил Серебров, надеясь, что жаба поможет ему вернуться.

— Ты, наверное, хочешь спросить, как тебе вернуться? — прохрипела жаба и засмеялась каким-то неприятным клокотанием в горле.

Серебров вздрогнул и кивнул.

— Как вошёл, так и выйди. Но не дай Бог тебе, парень, снова искать пиковую даму!

— Какую даму? — испугался Сергей, заметив, что жаба развернулась и поползла к своей ели.

Жаба не ответила и залезла под низко опущенные еловые лапы.

— Как же мне выбраться? — закричал Серебров и бросился вслед за жабой.

Под елью жабы уже не было. Сергей сел прямо на землю, прислонившись спиной к клейкому стволу, пахнущему свежей смолой, и беззвучно заплакал от растерянности и отчаяния.

— Спеши — ты должен успеть до рассвета, — прокричала откуда-то сверху жаба, глухо засмеялась своей клокочущей трелью, и наконец всё затихло.

«Господи, что же со мной случилось? Где я? Должно быть, свихнулся или лежу где-нибудь без сознания. Может, кто решил ограбить и, как только я вышел из трамвая, шарахнул чем по голове? А теперь я лежу где-нибудь в грязи и вижу весь этот бред. Но надо же и в себя приходить. Скорее всего, это так, раз я ещё неплохо рассуждаю», — Серебров пытался понять, что с ним происходит и найти хоть какой-то выход из создавшегося положения. Наконец, решив, что он потерял сознание, Серебров принялся щипать свою руку, чтобы прийти в себя. Рука болела, но вокруг ничего не менялось. Серебров раздражённо ударил правой рукой по гранитному бордюру. Из большого пальца тут же пошла кровь. Сергей сунул палец в рот, и кровь вскоре остановилась.

«Надо успокоиться! Надо успокоиться!» — мысленно твердил себе Серебров, пытаясь до мельчайших деталей вспомнить всё то, что произошло с ним до кладбища. «Вначале я сел на… На «семёрку». Затем на «тройку». «Тройка», «семёрка», — Сереброву показалось, что ему знакомо это цифровое сочетание, и он раз за разом пытался вспомнить, где он его слышал. Но всё было тщетным. — Прямо карточная игра какая-то… Недаром жаба что-то про пиковую даму говорила… Пиковая дама… Тройка, семёрка… Туз! В «Пиковой даме» у Пушкина был туз! Туз — значит «одиннадцать». Но я не ехал таким маршрутом. В Витебске вообще нет такого маршрута трамвая. Но… В некоторых карточных играх туз считается не одиннадцатью, а… единицей. Значит: «тройка», «семёрка», «единица»! Именно в таком порядке, только наоборот, я и ехал. А что, если так же и вернуться — вначале поискать «тройку», затем на «семёрке» и потом сесть на «единицу»?! Во всяком случае, пока ничего лучше я не придумал», — решил Сергей и стал прикидывать, как ему лучше всего попасть в конец проспекта Фрунзе.

Но его почему-то неодолимо тянуло домой. Вернее, в то место, которое в ЕГО ВИТЕБСКЕ было его домом. Это место непременно должно было быть и в ЭТОМ ВИТЕБСКЕ. Вряд ли оно было таким же безопасным и уютным, как и его собственное жильё, но… это было почти его жильё.

Ещё раз осмотрев площадь, Сергей решил пробираться домой не по улице Ленина, которая почему-то не внушала ему доверия, а по Суворова, тянувшейся параллельно центральной.

Небольшой промежуток между улицами Ленина и Суворова Серебров проделал по Урицкого без особых проблем, но на самой Суворова раздался странный шум, напоминающий отдалённые барабанные трели. Шум постепенно усиливался, и Сергей, подойдя к горвоенкомату, уже различал мерный топот десятков сапог. Серебров поднял решётку ямы ближайшего подвального окна и на всякий случай быстро юркнул вниз.

Показались стройные ряды мёртвых солдат. Впереди вышагивал майор, одетый в старую, наполовину истлевшую полевую форму. Майор смотрел вперёд своими ничего не видящими глазницами и командовал голосом, шедшим откуда-то из глубины его лёгких:

— Ногу! Раз, раз! Раз, два, три! Раз, раз! Раз, два, три!

Солдаты, одетые в парадную