Кожное лекарство (ЛП) [Тим Каррэн] (fb2) читать постранично, страница - 2

«ничего». Вот поэтому-то я и гнал лошадей так быстро. Если там что-то и есть, я не хочу об этом знать. Особенно, если оно выглядит, как мелкий человек, но человеком не является.

— Значит, вы это видели?

— Нет. Я не видел ничего, что не должен был видеть, — Гуд потянулся и похлопал себя по пояснице. — Послушай меня, сынок. Через час-полтора мы уже приедем в Уиспер-лейк. А пока просто думай о женщинах, выпивке и грехах отцов наших.

Хайден покачал головой.

Иногда он просто не мог понять Гуда.

Сукин сын обладал способностью говорить об одном, имя в виду совсем иное.

Хайден внимательно осмотрел местность, но больше не заметил никаких силуэтов.

«Воображение. Простое воображение. И усталость».

Он не верил в сказки о маленьких человечках.

Это была какая-то легенда шошонов.

Джо, дедушка Хайдена, иногда рассказывал о них. Когда не был занят бутылкой виски и воспоминаниями о прошедших золотых деньках его молодости.

Джо говорил, что эти человечки существуют.

Говорил, что видел их в горах.

Рассказывал, как один знакомый охотник подстрелил такого, сделал чучело и продал его знакомому в Иллинойсе за бутылку бурбона из Кентукки и карабин Шарпса.

Но дедуля Джо давно умер.

Хайден достал свёрток с самокрутками и прикурил одну.

Они были в дороге с прошлого полудня.

Везли сосновый гроб и его обитателя из племенных земель гошутов, расположенных в Долине Черепа, в Уиспер-лейк округа Бивер.

Какой-то краснокожий заплатил им по пятьдесят на брата.

Только для того, чтобы доставить тело домой.

Чёрт, вот это жизнь!

— Эй, сынок, а сколько тебе лет? — спросил Гуд.

— Весной будет двадцать три.

— Двадцать три! — рассмеялся Гуд. — Когда мне было грёбаных двадцать три года, у меня уже была жена из сиу и трое пацанов в Дакоте. И почти сотня тысяч долларов.

— Тогда какого хрена ты возишь трупы за какие-то сто баксов в эти богом забытые земли?

— А я всё потратил.

Гуд задумался.

— Двадцать три, двадцать три… А ты вообще когда-нибудь был с женщиной? С белой? Я знаю нескольких кошечек в Флагстаффе, на их теле больше изгибов, чем в скрученной верёвке. Одна из них, мадам Лоррейн, сначала парит тебя в горячей ванне, натирает тело маслами и луизианскими благовониями, а потом так усердно сосёт твоего дружка, что глаза от удовольствия закатываются…

— Тише, — прервал его Хайден. — Я что-то слышал.

— Да это моё пустое брюхо бурчит, сынок.

— Да не это, мать твою!

Гуд прислушался.

Но не услышал ничего, кроме воя ветра среди деревьев и меж скал.

И цокота конских копыт.

Больше — ни хрена.

— Сынок, — вздохнул он, — не стоит волноваться из-за этого мелкого народца. Ты сам себя пугаешь. Напоминаешь мне енотовую гончую, да и выглядишь сейчас не намного умнее.

— Но я что-то слышал.

Хайден бросил взгляд через плечо на узкий сосновый гроб.

Отметил, как лунный свет отражается от медных полос окантовки и квадратных шляпок гвоздей.

— Там что-то двигается.

— Да хватит уже! Мертвяки не двигаются, зуб даю!

Хайден отвернулся в другую сторону, но вокруг было так мрачно и уныло, что отвлечься не получалось.

Он начал думать о Уиспер-лейк.

О мягкой постели.

О горячем ужине.

И снова услышал этот звук… Удары.

Он был уверен, что они доносятся изнутри гроба.

Гуд даже не повернул туда голову.

Он снова взял поводья в свои руки и гнал лошадей сквозь морозную ночь.

Несколько снежинок блеснули в воздухе, как светлячки.

Если повезёт, они успеют добраться до Уиспер-лейк ещё до начала метели.

— Что тебя тревожит, сынок? — спросил, наконец, Гуд.

— Содержимое этого гроба.

— Это просто труп.

— Я знаю, что это просто труп, — ответил Хайден. — Но я думаю…

— Значит, хватит думать, — отрезал Гуд. — Мы прошли слишком долгий путь из ниоткуда, чтобы задумываться о таких вещах. Мёртвый индеец — всего лишь мёртвый индеец. Они могут навредить тебе не сильнее, чем кресло-качалка, помни об этом.

Хайден закусил губу и крепко сжал ружьё.

— Мне вот интересно, что в этом гробу. Он мне не нравится.

— Чёрт, малец, а мне не нравится то, что ты себе напридумывал! Но я же не жалуюсь!

Луна спряталась за тучей; ночь стала ещё темнее, и зловещие тени, казалось, сжались, обступили повозку со всех сторон.

— Зажги фонарь, сынок.