Метаморфозы Стивена Роджерса (СИ) [unesennaya_sleshem] (fb2) читать постранично, страница - 5

взглядом — приземляйся рядом, что ты замер. Стив вздохнул и послушно сел.

Не говоря ни слова, Баки вынул из просторного внутреннего кармана парки небольшой блестящий хромом термос, развинтил крышку и щедро налил в неё. Вкусно запахло крепким чёрным кофе. Стив поклялся себе не удивляться больше ничему, взял протянутую крышку и осторожно пригубил. Горячо. С чувством прикрыл глаза, наслаждаясь вкусом, перекатывая на языке ароматную густую горечь с остротой имбиря. Баки явно сам варил. И когда только успел?

— Хорошо тут, — сказал Баки тихо, и в этот момент Стив открыл глаза и вдруг увидел.

Перед ними как на ладони лежал Бруклин — ни одного здания с этой стороны, которое было бы выше их дома. Чуть правее на горизонте тёмно-серыми штыками впивались в рассветное небо высотки Манхэттена. На самом розовеющем краю, словно шоколадный слой пирога, низко висели облака — густо-синие, серо-лиловые, плотные. Над ними, немного выше, расплёскивалось вверх хрустально-чистое светлеющее небо с последними кристалликами гаснущих звёзд. Морозный воздух кусал уши, пробирался в ноздри и за шиворот, и он же делал высоту словно ещё чище и прозрачнее. У Стива дыхание перехватило, когда он увидел первые тёплые отблески, выбирающиеся из-под облачной прослойки, обложившей линию горизонта. Рассвет. Стив вдруг подумал, что это первый рассвет, который он видит в новом времени. Первый рассвет, который попал на глаза не из-за долгого сидения в засаде, не из-за муторной ночи работы в штабе, не из-за бессонницы, когда лучи, просвечивающие окно поутру, казались кроваво-красными. Это первый рассвет, которым он намеренно любовался, который невероятно красивый, чистый, и… рядом с Баки.

— Рождество, — вдруг сказал Баки, и слово вылетело из его рта облачком молочно-белого пара.

Стив усмехнулся тогда, беззвучно себя ругая — точно ведь, Рождество. Несколько дней до Нового Года. А он так замотался с штабной работой и тренировками, что счёт времени потерял.

— С Рождеством, Бак, — сказал он негромко, повернув голову. Тёплая улыбка с привкусом острого имбиря и кофе сама собой села на губы.

— С Рождеством, Стив, — ответил Баки не глядя. А потом неожиданно протянул небольшой бумажный свёрток, такой, что не в каждом кулаке поместится. Ткнул им в предплечье, мазнув по дутой куртке. — Бери, это тебе, — настоял он, когда Стив замер в удивлении.

— Бак, — сказал Стив тоскливо, стараясь звучать как можно убедительнее, — я твой подарок не взял. Он дома остался…

Баки усмехнулся, и Стив почувствовал, как уши становятся адово-горячими, несмотря на раннее утро, на морозный воздух и на то, что минуту назад они вообще-то мёрзли. Как же стыдно. У него никогда не получалось врать. И он совсем забыл про Рождество.

Баки сунул свёрток прямо в нерешительно протянутую ладонь, и они на мгновение соприкоснулись пальцами. Рука у Баки была замёрзшая — холодная, покрытая шершавой, сильно обветренной кожей. Он терпеть не мог тёплых зимних перчаток.

— Что это?

— Сам посмотри, — буркнул Баки и отвернулся — глазеть на медленно разгорающийся розово-алый рассвет под слоем тёмных лент на горизонте.

Стив вздохнул. Отставил кофе, шоркнув хромом кружки-крышки по бетонному покрытию, и принялся разворачивать накрученные слои бумаги. Под ними оказалось ни много, ни мало, а что-то тёмно-коричневое, бесформенное и клочковатое. Стив нахмурил брови — выглядел подарок именно так, как он подумал секунду назад, но озвучить не решился.

— Это конфета, — вдруг пояснил Баки, наблюдая, какая ярая внутренняя борьба происходит внутри Стива, пока он смотрит на подарок. — Шоколадная. Ручной работы. Я сам сделал… — каждое слово звучало тише и глуше, но с последним Стив вдруг отмер и без раздумий, даже не глянув в его сторону, затолкал коричнево-комковатое в рот и…

Стив оторопел. Конфета была огромной, а он так по-варварски засунул её в рот целиком и тут же раскусил, и… на его языке словно взорвалась сверхновая. Чудесная основа терпкого сухого шоколада с таким характерным вкусом, как у трюфелей. Чуть дальше — откровенно горький слой, стопроцентное натуральное какао. После всё это нежно смягчалось каким-то сливочно-фисташковым кремом, а в самой сердцевине его ждал орех — Стиву повезло не попасть на него зубом сразу, и теперь он прошёлся по твёрдому бочку языком, пытаясь угадать, какой, да так и не угадал. Рот был полон до надутых щёк. Это было восхитительно и неожиданно настолько, что Стив почувствовал, как что-то лопается, тренькает у него внутри, словно вырываясь на свободу.

Ему стало так странно, что он не мог отвести взгляда от показавшегося краешка солнечного диска над облачным покрывалом. Жевал медленно и смотрел строго вперёд, и Баки сидел тут же, рядом, смотрел на рассвет и негромко, с чувством прихлёбывал кофе прямо из термоса. Баки был