Винтовка [Гузель Шамилевна Яхина] (fb2) читать постранично, страница - 2

Все-таки женщине труднее ползти по ступеням, чем мужчине: грудь мешает. Хоть и маленькая. Приходится каждый раз аккуратно класть ее на ступеньку, как на полочку. А почему маленькая? Вон как старлей пялится, даром что раненый. И не только старлей. В госпитале она несколько раз замечала, как идущие на поправку солдаты смотрели на нее: кто по-отечески, с нежностью, а кто по-особенному, эдак… Да, пора привыкать к особенным взглядам: недавно ей исполнилось восемнадцать.

Длинная автоматная очередь вспорола тишину.

— Schneller! Kommt, kommt! Dahin!^[1] — раздался внизу громкий решительный голос, и подъезд наполнился рассыпчатым топотом кованых сапог.

Майя метнулась вверх, к лестничной клетке.

— Es gibt da jemanden! Aufwärt!^[2] — приказал все тот же голос, и сапоги гулко побежали вверх по лестнице.

Прострекотала еще одна очередь. По мне, мелькнуло в голове.

Стараясь бесшумно ступать на цыпочках (кирзачей на ее тридцать пятый размер не было, пришлось взять сороковой), Майя толкнула плечом первую дверь — заперта! Вторую — заперта! Третью, последнюю, — открыта! Скользнула внутрь, в темноту квартиры. Дверь прикрывала осторожно, но та все же легонько скрипнула. Услышали? Начала метаться руками по двери, нащупывая задвижку. Вот! Вот она! Стала запирать — раздался громкий щелчок. Черт! Черт! Грохот сапог приближался.

Одной рукой обнимая винтовку, второй Майя ощупывала пространство перед собой. Как же здесь темно… Быстрее… Коридор, гардеробная, портьеры… Быстрее же! Нашла дверь, повернула ручку. Очутилась в просторной прихожей, потом в зале; солнечный свет бил сквозь кружево занавесок, освещая большой овальный стол, перевернутый вверх ногами, разбросанные по комнате венские стулья. Где спрятаться? Перебежала дальше: столовая, кухня, детская… Развороченная мебель, выпотрошенные сундуки, разбросанные вещи…

Снаружи что-то тяжело стукнуло, раздался треск — ломали замок. Майя метнулась обратно в зал. Вход в него шел через две высокие, наполовину стеклянные двери. Плотные занавески закрывали стекло. Двери были распахнуты настежь, специальные бархатные ленты, накинутые на крючки в стене, удерживали их открытыми. Майя встала за одну из дверей, прижала к груди винтовку. Если не догадаются заглянуть за створку, ее не найдут. Если…

— Haben Sie hier geguckt?^[3] — Тот самый начальственный голос.

— Noch nicht, Herr Oberleutnant.^[4] — Второй голос, совсем молодой.

— Schauen Sie Mal hier überall.^[5] — Кто-то прошел к окну, видимо, хозяин решительного голоса.

Поднял с пола стул, с грохотом поставил его и сел. Стул жалобно заскрипел. Тяжелый мужчина, килограммов девяносто, решила Майя. Такого одной не вытащить. Раздался короткий щелчок (зажигалка!). Майя почувствовала запах табачного дыма — офицер закурил.

Второй шагал по квартире, громко расшвыривая вещи и заглядывая во все углы. Подошли еще люди. Немцы переговаривались, смеялись. Скоро Майя услышала звук льющейся воды. По сопровождавшему хохоту поняла, что солдаты мочатся на стены квартиры. Вспомнила, что не ходила в туалет все утро, — сразу захотелось самой.

— Scheißbeutel!^[6] — сердито заорал офицер. — Aufhören!^[7]

Солдатский хохот мгновенно стих. Офицер покричал еще немного, потом раздал приказания. Несколько солдат убежали, оставшиеся начали переворачивать и ставить на ноги стол и стулья, двигать мебель. Что они собираются делать?..

Она старалась не дышать. Какое счастье, что поставила маузер на пол, а не повесила на плечо! Видимо, стоять ей здесь еще долго… Немцы — их было в комнате четверо или пятеро — продолжали к чему-то готовиться. По щелканью затворов Майя поняла: к бою.

— Noch zwei Minuten, — сказал начальственный голос, и остальные притихли. — Eine Minute.^[8]

Наступила такая тишина, что Майя боялась чересчур громким вздохом или шорохом одежды выдать себя.

— Dreißig Sekunden… Jetzt.^[9] — Голос сказал это спокойно и уверенно.

Мгновение спустя раздался взрыв — близко, но не в самом доме, поняла Майя по слабому вздрагиванию пола и стен.

— Was für ein Tagist heute?^[10] — тихо спросил один немец.

— Sonntag,^[11] — так же тихо ответил второй.

Перестрелка началась мгновенно, как ливень в августе. Майе показалось, что начали стрелять везде: на улице, в соседних квартирах, в комнате — в один миг все наполнилось треском и грохотом, вскриками людей, шипящим немецким матом. Немцы в комнате стреляли много, почти беспрестанно. Лязгало железо, щелкали