О природе и языке [Ноам Хомский] (fb2) читать постранично, страница - 5

детерминируется языковыми данными, обычно доступными ребенку, которые бы сообразовались с неисчислимыми обобщениями, идущими много дальше тех, на которых безошибочно сходятся носители языка. Для иллюстрации этого момента рассмотрим простой пример. Носители английского языка интуитивно знают, что местоимение he ‘он’ можно понять как относящееся к Джону в (1), но не в (2):

(1)

John said that he was happy

‘Джон сказал, что он счастлив’.

(2)

* Не said that John was happy ‘

‘Он сказал, что Джон счастлив’.

Мы говорим, что «кореферентность» между именем и местоимением возможна в (1), но не в (2) (звездочка в (2) сигнализирует невозможность кореферентности между подчеркнутыми элементами; предложение очевидным образом возможно, если he относится к какому-то другому лицу, упомянутому в предшествующем дискурсном контексте). Дело не в простом линейном предшествовании: существует неограниченное количество английских предложений, в которых местоимение предшествует имени, и где все же кореферентность возможна — свойство, иллюстрирующее субъектные, объектные и посессивные местоимения в следующих предложениях:

(3)

When he plays with his children, John is happy

‘Когда он играет со своими детьми, Джон счастлив’.

(4)

The people who saw him playing with his children said that John was happy

‘Люди, которые видели его играющим со своими детьми, сказали, что Джон был счастлив’.

(5)

His mother said that John was happy

‘Его мать сказала, что Джон счастлив’.

Такое обобщение требует изощренного структурного исчисления. Скажем, что «область действия» элемента А — это та фраза, которая непосредственно содержит А (мы говорим также, что А осуществляет с-командование элементами в своей области действия (Reinhart 1976)). Теперь обозначим область действия местоимения парой скобок в (1)-(5):

(6)

John said that [he was happy]

⁴Джон сказал, что [он счастлив]’.

(7)

* [Не said that John was happy]

'[Он сказал], что Джон счастлив’.

(8)

When [he plays with his children], John is happy

‘Когда [он играет со своими детьми], Джон счастлив’.

(9)

The people who saw [him playing with his children] said that John was happy

‘Люди, которые видели [его играющим со своими детьми], сказали, что Джон был счастлив’.

(10)

[His mother] said that John was happy

'[Его мать] сказала, что Джон счастлив’.

Теперь формальное свойство, выделяющее (7), ясно: только в этой структуре имя содержится внутри области действия местоимения (это «принцип некорефереитности Ласника» (Lasnik 1976)). Носители английского языка подспудно владеют этим принципом и автоматически применяют его к новым предложениям для оценки интерпретации местоимений. Но как они узнают, что этот принцип действует? Ясно, что соответствующая информация не выдается воспитателями ребенка эксплицитно, ведь они совершенно не подозревают о его существовании. Почему бы носителям языка не сделать простейшее предположение, а именно что кореферентность факультативна везде? Или же почему бы им не предположить, что кореферентность управляется простым линейным принципом, а не иерархическим принципом со ссылкой на понятие области действия? Почему все носители языка безошибочно сходятся на том, чтобы постулировать структурный принцип, а не более простой линейный принцип или вовсе отсутствие какого-либо принципа?

Мы привели одну иллюстрацию определенной ситуации, которая постоянно наблюдается в усвоении языка. Поскольку опыт слишком скуден, чтобы мотивировать грамматическое знание, которым неизменно обладают взрослые носители языка, нам приходится допустить, что конкретные элементы грамматического знания развиваются в результате какого- то давления внутри когнитивной системы ребенка. Естественная гипотеза такова, что дети рождаются с «языковой способностью» (Соссюр), «инстинктивной склонностью» к языку (Дарвин); эта когнитивная способность должна включать в себя, в первую очередь, ресурсы восприимчивости для отделения языковых сигналов от фонового шума, а затем — для построения на основе прочих внутренних ресурсов, активированных ограниченным и фрагментарным языковым опытом, — богатой системы языкового знания, которым обладает любой носитель языка. В обсуждавшемся случае было бы логично постулировать врожденную процедуру, определяющую возможности кореферентности, очевидно выводимую из общего модуля, детерминирующего возможности референтных зависимостей между выражениями, как в «теории связывания» Хомского (Chomsky 1981), или же из еще более общих принципов, относящихся к стыку между синтаксисом и