Честное слово [Роберт Альберт Блох] (fb2) читать постранично, страница - 2

сейчас из баллонов свой газ. – Хэнсон опять вздохнул: – Я заурядный декан, научных исследований не веду, занимаюсь исключительно выпрашиванием денег у наших богатых выпускников. Но даже до меня дошли слухи, что Ловенквист создал новый обезболивающий препарат – вроде пентотала или амитала натрия, однако значительно более мощный.

– Эти препараты используются в психотерапии для наркогипноза, верно? – спросил Сэттерли. – Их еще называют «сывороткой правды»?

– Только у него-то не сыворотка, а газ.

– Ну да, – кивнул Сэттерли. – Так он, значит, дождался ясного безветренного дня и осчастливил наш город с самолета «газом правды»? Я правильно понял?

– Вот именно, – ответил Хэнсон. – Я вынужден это признать – лгать-то я не могу. Никто больше не способен лгать. Очевидно, газ настолько сильный, что достаточно одного вдоха. На кафедре психиатрии мне наговорили массу всякой ерунды: исчезновение внутреннего торможения, действия в обход сознания, негативизм… Но все это сводится к тому, что газ действует. Все, кто был на улицах, в комнатах с открытыми окнами или помещениях с кондиционером, получили какую-то дозу. Иными словами, почти весь город. И никто теперь не в состоянии произнести ложь. Никто даже не хочет лгать.

– Но это же очень хорошо! – воскликнул Сэттерли и посмотрел на сгущающиеся тучи.

– Хорошо? Я не уверен. Когда эта история получит широкую огласку – газеты, радио, – у всего факультета будет плохая репутация. Я бы и вам не должен был этого рассказывать, но – сами понимаете – ничего не могу с собой поделать. Чувствую, знаете ли, неодолимую потребность быть откровенным. Об откровенности я и говорил сегодня своей секретарше, когда она закатила мне пощечину…

Сэттерли свернул к аэропорту.

– Это и есть ваш герой? – спросил он, показывая на появившийся из-за туч самолет.

Тот, казалось, едва выдерживал удары внезапно налетевшего ветра…

– Да! – крикнул Хэнсон. – Он пытается приземлиться. Но ветер слишком сильный…

Небо расщепила длинная ветвистая молния. Самолет на мгновение повис неподвижно, потом вошел в штопор.

Сэттерли резко нажал на акселератор, мотор взревел, и машина понеслась по зеленой траве аэродрома. В отдалении завывала сирена, а сквозь хлынувший дождь виден был стремительно падающий самолет…

* * *

Уолли Тиббетс откинулся на спинку кресла и потянулся за сигаретой.

– Вот так все и кончилось, – завершил свой рассказ Сэттерли. – Когда беднягу вытащили из-под обломков, он был уже мертв. Однако баллоны с газом и прочее снаряжение почти не пострадали. Бумаги, обнаруженные на трупе, Хэнсон отдал мне. Он был в таком трансе, что и не пытался возражать. Так что теперь мы можем написать всю историю, имея веские доказательства. Формулу газа я для себя переписал. Я вот думаю – не поделиться ли нам этим материалом с радио?

Тиббетс покачал головой:

– Нет. Более того, на все вопросы, касающиеся последних событий, я буду отвечать категорическим отрицанием.

– Но сообщение…

– Не будет никакого сообщения. По крайней мере, в вашей газете. Да ведь все равно все уже кончилось. Вы заметили, как люди переменились после грозы? Очевидно, ветер быстро унес остатки газа. Все опять стали нормальными. И большинство людей убедили себя, что ничего не произошло.

– Но мы-то знаем, что это было! А как же теперь с тем сенсационным материалом, о котором вы говорили?

– Он уже не существует. После грозы – опровержение за опровержением. Оказывается, сенатор вовсе не подает в отставку – он баллотируется в губернаторы. Профсоюзный деятель застрелился совершенно случайно. Полиция не может никого заставить подписать свои признания. Наши клиенты опять желают помещать у нас свою рекламу. Помяните мое слово – к завтрашнему утру город обо всем забудет, да они просто заставят себя забыть. Никто не может взглянуть в лицо правде и сохранить рассудок.

– Я совершенно не согласен, – заявил Сэттерли. – Доктор Ловенквист был великим человеком. Он знал, что его открытие все перевернет – и не только здесь, а где угодно. После первого опытного полета он собирался пролететь над всеми столицами мира. Этот газ способен изменить мир. Разве вы не понимаете?

– Конечно, понимаю. Но мир не следует менять.

– Почему? – Сэттерли решительно расправил плечи. – Послушайте, я все обдумал. Формула газа у меня есть. Я могу продолжить дело Ловенквиста. Мне удалось скопить немного денег. Я найму несколько самолетов с пилотами. Неужели вы сами не видите, что миру необходима правда?

– Нет. Я насмотрелся на то, что произошло здесь, в «опытных масштабах», так сказать.

– Ну и? Преступники сознались в своих преступлениях, люди перестали лгать друг другу. Разве это так плохо?

– Что касается преступников – нет. Но для обычных людей это может оказаться катастрофой. Представьте себе: врач говорит больному, что тот умирает от рака, жена сообщает мужу, что он не отец ее ребенка, – примеров сколько угодно. У всех есть тайны или почти у всех. И