Алексей Ставницер. Начало. Восхождение. Вершина (целиком) [Анатолий Васильевич Королев] (fb2) читать постранично, страница - 3

прифронтовой полосе. Уже смертельно отравленные большевистскими призывами грабить награбленное и нести смерть буржуям, дезертиры оскорбили старого, но не потерявшего достоинство князя. Он ответил им, как принято отвечать быдлу. Дезертиры подняли его на штыки и сбросили в пруд. Вскоре они ввалились в дом Сангушко и потребовали у Гурански «награбленного»: денег, ценностей, вещи, вино и еду. Вчерашний каторжник и революционер ответил, что в доме, кроме убитого ими князя, больше ничего нет. Его жестоко избили. Дом разграбили. На следующий день от полученных увечий Гурански скончался. Его детей закружил и разбросал «освежающий ветер» пролетарской революции.

В тех же местах, где переписчики зарегистрировали фамилию Гурански, впоследствии русифицированную на Гуранский, в число подданных Российской империи был занесен и Ставницер, тоже как «имя фамильное». Оно могло свидетельствовать, что род, прежде чем осесть в Польше, имел за собой долгий путь странствий по всей Европе. И можно лишь предполагать, где и как он обрел такую фамилию. Лингвистические фантазии позволяют предположить, что сочетание в фамилии букв и лексических смыслов имеет староголландские корни и характерно для обозначения как нотного стана, так и ступенек штормтрапа, бочарной клепки. Конечно, здесь трудно удержаться от соблазна «прицепить» фантазии к вполне конкретным фактам биографии Алексея, в которой присутствуют и музыка, и штормтрапы, и штормовые ситуации вообще, но жизнь его была столь насыщенной, что в выдумках не нуждается.

Революции срывали с привычного круга не только малые державы, их вихри уносили и меняли облик целых материков, что уж тут говорить о двух местечковых семьях, даже о детях этих семей. Дети же, только-только вступающие во взрослую жизнь, легко попадали под очарование лозунгов и обещаний равенства, всеобщей любви, и пространство грез становилось для них главнее реальной жизни.

При том, что Гуранские и Ставницеры жили достаточно недалеко друг от друга, будущие родители Алексея Михайловича вряд ли когда-либо повстречались бы без революционных перемен, а уж чтобы соединить свои жизни… И дело не только в цензе имущественном. Подолье и за 70 советских лет не стало безбожным, а в те годы принадлежность к различным вероисповеданиям была препятствием более чем серьезным.

Ставницеры жили зажиточно. Семья арендовала прибыльный кирпичный завод, управляла его работой, имела склад пиломатериалов. По современным понятиям, была фирмой, производящей и торгующей строительными материалами. Два сына Фроима Ставницера посещали не религиозную школу, а нормальную гимназию, туда же была впоследствии определена и младшая дочь. И это не естественный процесс угасания кагала: ни предки Фроима, ни он сам не придерживались ортодоксальных религиозных взглядов. Но не быть ревностным иудеем, как и ревностным католиком, и создавать семью с человеком другой веры – вещи разные. Это, как правило, требовало перехода мужа или жены в другую религию, что считалось… В общем понятно, чем это считалось и как воспринималось. Достаточно заглянуть в словарь Даля, чтобы определить «толерантность» тогдашнего общества.

Революционная молодежь ломала сословные и религиозные перегородки. Были среди них и наши родители. В комсомольской ячейке и встретились девушка в красной косынке Александра Гурански и молодой, черноволосый, с голубыми глазами Михаил Ставницер. Семьей они стали потом, а изначально – товарищи по борьбе, и не понарошку, а с настоящими боями и походами в составе отрядов ЧОН – частей особого назначения. Мама, как гласит семейное предание, юным бойцом особо очарована не была, хотя он норовил подставить ей мужское плечо как в походах, так и на привалах. Потепление, хотя и достаточно медленное, началось после такого эпизода. Чоновцы преследовали отряд повстанцев, по понятиям того времени – банду. В боевой стычке, когда чоновцев накрыли плотным огнем, Михаил закрыл собою Александру. И как-то не очень охотно оторвался от девушки после прекращения огня.

Потом, в зрелые годы, Александра Викторовна вспоминала свою революционную юность без придыханий и патетики, больше – с юмором, цитировала фольклор того времени. Например, о грядущем коммунизме: «Кому на, кому ні. Кому дулю, кому дві». ВЛКСМ – «Всех Люблю, Кроме Своего Мужа» как реакция на модную в 20-е годы идею отмены браков и обобществления женщин… Некие сомнения Михаила в святости и цене революционных побед появились в бесконечных погонях за бесконечно возникающими «бандами контрреволюционеров»: если идея коммунизма правильна и так понятна, то почему они этому противятся? Впрочем, «сомнения» – сказано слишком сильно. Они были романтиками, будущее рисовалось в тонах радужных. Тем более, что гражданская война закончилась их победой, а победители всегда правы.

Мирная жизнь