В целом средненько, я бы даже сказал скучная жвачка. ГГ отпрыск изгнанной мамки-целицельницы, у которого осталось куча влиятельных дедушек бабушек из великих семей. И вот он там и крутится вертится - зарабатывает себе репу среди дворянства. Особого негатива к нему нет. Сюжет логичен, мир проработан, герои выглядят живыми. Но тем не менее скучненько как то. Из 10 я бы поставил 5 баллов и рекомендовал почитать что то более энергичное.
Прочитал первую книгу и часть второй. Скукота, для меня ничего интересно. 90% текста - разбор интриг, написанных по детски. ГГ практически ничему не учится и непонятно, что хочет, так как вовсе не человек, а высший демон, всё что надо достаёт по "щучьему велению". Я лично вообще не понимаю, зачем высшему демону нужны люди и зачем им открывать свои тайны. Живётся ему лучше в нечеловеческом мире. С этой точки зрения весь сюжет - туповат от
подробнее ...
начала до конца, так как ГГ стремится всеми силами, что бы ему прищемили яйца и посадили в клетку. Глупостей в книге тоже выше крыши, так как писать не о чем. Например ГГ продаёт плохенький меч демонов, но который якобы лучше на порядок мечей людей, так как им можно убить демона и тут же не в первый раз покупает меч людей. Спрашивается на хрена ему нужны железки, не могущие убить демонов? Тут же рассказывается, что поисковики собирают демонический метал, так как из него можно изготовить оружие против демонов. Однако почему то самый сильный поисковый отряд вооружён простым железом, который в поединке с полудеманом не может поцарапать противника. В общем автор пишет полную чушь, лишь бы что ли бо писать, не заботясь о смысле написанного. Сплошная лапша и противоречия уже написанному.
интерес наших политиков к государственным делам своего отечества дошел до высших пределов, и, чего доброго, не будь м-ра Хоббса и Кедрика, кто знает, какая участь постигла бы республику. М-р Хоббс взял его с собою и показал ему факельное шествие. Великое множество людей, несших факелы, оставило в нем воспоминание о каком-то крупном мужчине, который стоял у фонарного столба и держал на плечах хорошенького маленького мальчика, кричавшего ура и махавшего своей шляпой.
Вскоре после этих выборов, когда Кедрику пошел восьмой год, случилось событие, произведшее резкую перемену в его жизни. Замечательно было то, что в день этого события он толковал с м-ром Хоббсом об Англии и королеве, и м-р Хоббс сказал несколько весьма жестоких слов насчет английской аристократии, особенно негодуя на тамошних графов и маркизов. Горячее это было утро; Кедрик, поиграв с несколькими друзьями в солдаты, отправился в лавку отдохнуть и застал м-ра Хоббса, сидевшего с весьма раздражённым, даже свирепым, видом над лондонской иллюстрированной газетой, картинка которой изображала какую-то придворную церемонию.
— А,— сказал он,— вот как они поживают.
Кедрик взобрался по обыкновению на высокий стул, сдвинул на затылок свою шляпу и засунул руки в карманы, как бы готовясь сочувственно внимать словоизвержениям м-ра Хоббса.
— Вы много маркизов знавали, мистер Хоббс? — осведомился Кедрик,— или графов?
— Нет,— ответил м-р Хоббс с негодованием;— вряд ли.
И, довольный своим выражением, он гордо осмотрелся кругом и потер себе лоб.
— Может быть, они не были бы графами, если бы знали что-нибудь лучшее,— сказал Кедрик, чувствуя некоторое сострадание к их несчастному положению.
— Ну, навряд ли! — сказал м-р Хоббс.— Они, напротив, гордятся этим!
Как раз в средине их разговора явилась служанка, Мэри. Кедрик подумал, что, может быть, она пришла купить сахару, но он ошибся. Мэри была бледна и как будто чем-то взволнована.
— Пойдемте домой, голубчик,— сказала она,— барыня вас спрашивает.
Кедрик спрыгнул со стула.
— Она хочет со мной куда-нибудь идти, Мэри? — спросил он.— До свидания, мистер Хоббс. Мы еще увидимся.
Он не понимал, почему Мэри смотрела на него таким удивленным взглядом и как-то странно покачивала головою.
— Что с тобой, Мэри? — спросил он.— Или это от жаркой погоды?
— Нет,— отвечала Мэри;— но у нас случилось что-то странное.
— У Милочки от солнца голова разболелась? — осведомился он с беспокойством.
Но дело было не в том. Когда они подошли к дому, перед ним стояла карета, и кто-то разговаривал с мамой в гостиной. Мэри поспешно повела его наверх, где одела его в лучший летний костюм, из фланели сливочного цвета с красным шарфом, и причесала его кудрявые локоны.
Все это время Мэри что-то бормотала про себя насчет дворянства вообще и лордов в особенности, но Кедрик, как ни велико было его недоумение, не стал много расспрашивать няню, рассчитывая все узнать от матери. Одевшись, он сбежал вниз и вошел в гостиную. Высокий, худой господин, с острыми чертами лица, сидел в кресле. Рядом с ним стояла мать, бледная и со слезами на глазах, как ему показалось.
— О! Кедрик!— воскликнула она и быстро направилась к мальчику, обхватила его обеими руками и, тревожно, испуганно покрывая его поцелуями, повторяла: — О, мой бесценный Кедди!
Старик поднялся с кресла и, потирая костлявою рукой свой подбородок, начал пристально разглядывать мальчика.
Казалось, он смотрел не без удовольствия.
— Итак,— произнес он, наконец, с расстановкою,— итак это маленький лорд Фонтлерой.
II.
В течение следовавшей затем недели Кедрик ходил как очарованный; он еще не переживал такого странного, непонятного времени. Во-первых, его очень удивило то, что рассказала ему мать. Он должен был прослушать этот рассказ два или три раза, прежде чем мог понять его. Он решительно не в состоянии был представить себе, что подумает об этом м-р Хоббс. История начиналась с графов: его дед, которого он никогда не видал, был граф; и его старший дядя, если бы не был убит при падении с лошади, со временем должен бы стать тоже графом; а после смерти сделался бы графом другой его дядя, если бы внезапно не умер в Риме от лихорадки. После этого стал бы графом его собственный папа, если бы он был жив; но так как они все умерли, и остался один Кедрик, то выходило, как будто, что ему предстоит быть графом после смерти дедушки — а пока он лорд Фонтлерой.
Он сильно побледнел, когда ему сказали это в первый раз.
— О Милочка! — воскликнул он,— мне бы не хотелось быть графом. У нас нет ни одного мальчика — графа. Нельзя ли и мне не быть графом?
Но избежать этого было, по-видимому, невозможно. И когда, в тот же день вечером, они сидели с матерью у окна и смотрели из него на свою скромную улицу, у них зашел об этом длинный разговор. Кедрик помещался на своей скамейке, обхватив по обыкновению одно колено руками и с лицом, почти красным от напряжения
Последние комментарии
7 часов 23 минут назад
7 часов 41 минут назад
8 часов 5 минут назад
8 часов 37 минут назад
9 часов 44 минут назад
11 часов 25 минут назад