Соседский дом, похожий на пристанище инопланетян. [Андрей Андреевич Уткин] (fb2) читать постранично, страница - 2

и дом напротив — можно сказать, неопознанный, ведь ещё с того времени как родители Эдди переехали в этот дом, дом соседей уже пустовал. Пустует он до сих пор и, наверно, страшно запущен.

Этой весной Эдди исполняется одиннадцать лет. На свой день рождения он пригласил только Тинну, с ней ему надо было вроде как помириться, ведь так давно он её не видел, а всё из-за какой-то пустяковой обиды, наверное уже давно забывшейся.

— Эдди, — позвала его мать, — ты видел, что в соседний дом сегодня утром поселился человек?

— Нет. А кто он?

— Я вот думаю, не пригласить ли нам его сегодня вечером, для знакомства? А то он совсем один живёт, и уже старый.

— А почему бы и нет? Пусть приходит.

— Ну, тогда я схожу к нему и поговорю с ним, а ты пока готовься к вечеру.

Эдди взглянул в окно, в доме напротив и правда кто-то был.

Через некоторое время возвратилась мать. По выражению её лица, можно было понять, что она получила отказ.

— Он говорит, — начала она, — что вечером никак не может, а вот утром — пожалуйста.

— Не может, значит, не может, — пожал плечами отец. — Чего так переживать?

Вечером, когда все угомонились, Эдди с Тинной отправились на второй этаж, в комнату именинника. Там Тинна подошла к окну и взглянула на соседний дом.

— Он всё так и пустует? — спросила она, глядя на дом.

— А вот и нет! — отвечал ей Эдди. — Туда сегодня старик какой-то поселился, мама его ещё хотела на мой день рождения пригласить, а он отказался.

— Он один живёт?

— Один, теперь ходить к нам будет, — отвечал он с какой-то неприязнью. А Тинна заметила эту неприязнь, — неприязнь к одиноким пожилым людям, которая появилась у него с тех пор, когда ему было ещё пять лет. Тинна почему-то не разу не спросила его об этом, а сейчас всё-таки решила спросить.

— Эдди, я вот часто замечаю за тобой какую-то ненависть к одиноким пожилым людям. Отчего это у тебя?

— Да какая это ненависть? — засмеялся он. — Просто мне кажется, что они немножко странные.

— Чего это вдруг?

— Как, я разве тебе не рассказывал про «это»?

— Про что? — не поняла она.

— Про своего деда.

— Да нет, не помню что-то.

— Он же сумасшедший, — напоминал Эдди. — Ты ведь помнишь. Ещё пять лет мне было.

— А-а, — начала вспоминать она. — Что-то припоминаю, но не всё, ты мне тогда что-то рассказывал быстро, я даже и не поняла ничего.

— Он сумасшедший! — рассказывал Эдди. — Мы с родителями входим к нему, а он стоит голый весь. Да, перед этим ещё входные двери вылетели, нас что-то невидимое сильно толкнуло, и мы вошли, а он голый…

— Эдди, — перебила его она. — Ты вот сам подумай, не все ведь такие как твой дедушка. А у этого старичка, может, совсем никого нет, а ты так!

— Ну ладно, — повесил он голову. — Ты ведь сама видишь, я в «таких» случаях идиотом становлюсь.

— Просто ты в «таких» случаях не высказывай никому свои мысли и предубеждения и всё будет нормально.

— Знаешь что? — сказал Эдди. — Давай с сегодняшнего дня не будем больше обижаться друг на друга?

— А мы разве обижаемся друг на друга? — удивилась Тинна.

— Да нет, я вообще. Ты обещаешь мне?

Тина улыбнулась. — Всё будет зависеть от нашего с тобой поведения.

Она посидела у Эдди ещё некоторое время и стала собираться. — Смотри, уже темнеет.

— Я провожу тебя, — предложил Эдди.

— Да далеко ведь.

— Всё-таки вдвоём веселее идти, чем одной.

— Ну ладно, проводи, если родители разрешат.

— Нет проблем, — сказал Эдди и тайком от родителей [через молниеотвод] отправился провожать Тинну. Проводил он её до самой автобусной остановки, дальше она поехала одна.

Возвращаться домой Эдди решил также, через молниеотвод, потому как в его доме свет уже не горел.

Он залез в окно и взглянул на противоположный дом. На втором этаже справа светилось окно, в комнате горел свет, и Эдди, сквозь штору, заметил какого-то молодого человека. Его пробрало страшное любопытство: ведь старик живёт один — откуда тогда мог взяться этот мужчина?

С улицы доносились чьи-то шаги. Эдди посмотрел туда, откуда слышались удары [женскими] каблуками об асфальт. Сквозь налегающий, слабый туман проглядывалась фигура девушки — лет семнадцати-восемнадцати. Девушка вошла в дом старика.

Эдди ещё сильнее охватило любопытство, когда он увидел, что девушка вошла в ту комнату, где находился мужчина, и свет в комнате потух.

У Эдди сердце замерло в груди, когда мужчина подвёл девушку к окну и, горя сладострастием [широко выраженным в глазах], начал медленно, пуговка за пуговкой, расстёгивать ей блузку. Полная луна ярко освещала всё это. И Эдди «потух» полностью, когда тот отвёл её от окна. Что происходило в комнате, Эдди видеть никак не мог, но он мог зато слышать: Из тёмной комнаты дома старика доносились шорохи, скрип старого дивана, и стоны — постоянные стоны девушки. Ей, словно было больно, словно кто-то её кусал, а в то же время — приятно до ужаса.

Когда соседи стали засыпать, Эдди тоже улёгся в свою постель и уснул.