Пятая сделка Маргариты [Светлана Анатольевна Макаренко] (fb2) читать постранично, страница - 5

разбросанными по ковру, словно птицы. Ковер был мягким, как плюшевое одеяло. Маргарита не чувствовала твердости пола. Не чувствовала она и прикосновений Кирилла. Только с ее телом происходило что то. Оно выгибалось как струна скрипки, оно пело шальную, удивительную песню, и она не могла бы даже сказать была ли у этой песни какая то мелодия, или, может быть, только низкий, бархатный звук ее собственного стона… Оказывается, этот сокровенный миг ничем не отличался от часов, проведенных ею… с мужем. Они тоже всегда заканчивались этим низким бархатным звуком… Вот только обволакивающей ее теплоты и защиты, как это было раньше, с Дмитрием, она теперь не ощущала, не чувствовала. Ее окутывал лишь легкий холодок разочарования и насмешливости Кирилла. Победной насмешливости.

Она не помнила был ли то день или стояла глухая ночь; не помнила, как оказалась в машине, куда ее усаживал Кирилл, на прощание легко коснувшись губами руки… Она не помнила даже, как вошла в свой дом, который был странно пуст и тих. Не помнила, как поднялась по лестнице, и как машинально толкнула дверь спальни… Ей хотелось только одного: упасть на кровать и забыться тяжелым сном, в котором не будет этой поющей струны-скрипки, не будет жара губ, не будет сжигающего стыда и вины внутри, не будет ничего, ничего…

Но что то то помешало ей исполнить столь страстно желаемое… Что? Она не могла понять сразу. Растерянно ли улыбавшееся лицо Дмитрия, как бы расплывшееся перед нею в тумане, или змейкой выпорхнувшее из под супружеского одеяла длинноногое, нежно-розовое тело Варвары Антоновны?… Может быть!

Соблазнительница-гувернантка торопливо куталась в какой то зеленовато желтый хитон, но, против ожиданий Маргариты, не оправдывалась, а только взмахивала нервно ресницами, то ли гася взмахами победный огонь в глазах, то ли лукавую усмешку…

Маргарита ошеломленно опустилась на кровать и задала мужу один-единственный вопрос. Спросила она, конечно, совсем не то, что хотела.

— Ну и как? Она лучше меня?… Впрочем, что я спрашиваю? Ты же… — она презрительно скривила губы. — Варенька, милочка, он же мерин… Вы не знали до сих пор? — И резко откинув голову, она захохотала хриплым, почти лающим смехом.

Она хохотала до тех пор, пока что то не ожгло ее щеки… Пощечина.

— Стерва, истеричка! Прекрати! — дверь комнаты яростно хлопнула отозвавшись стотысячным эхом в пустоте ее отуманенной головы. Она стихла, уткнула голову в колени, и зарыдала — глухо, беззвучно. Ее четвертая «сделка» состоялась, завершившись неожиданным зеркальным отражением в ее собственном доме. К чему это приведет?

Впервые в жизни она не знала ответа на вопрос.

5.

После странного «зеркального адюльтера» в доме Вороновых, все довольно быстро встало на свои места, осталось, как и прежде. Домочадцы изысканно вежливо и непринужденно встречались и общались за завтраком и семейным ужином, улыбались по-прежнему молчащему Максику, нахваливали блюда Нины Петровны и усердие в занятиях с ребенком Варвары Антоновны. Неловкости не возникало. Нарушения дистанции — тоже.

Вороновы исправно ходили в гости и принимали у себя, выезжали по утрам на работу. Жизнь текла размеренно, привычно. Ничто не напоминало о стрессе, пережитом недавно внешне весьма счастливой семейной парой.

Дмитрий, глава семейства, все чаще пропадал в офисе, не забывая, впрочем, уделять внимание сыну, а Маргарита Александровна теперь еще больше бывала в парикмахерских салонах и кабинетах косметологов, похудела на 10 килограммов, неузнаваемо похорошела, и исправнее, чем обычно, посещала семейного врача, радуясь втайне, что четвертая «сделка» ее завершилась-таки ничем.

Ожидаемая ею «контрактная беременность» так не наступила. Сначала она чуть встревожилась тому, но, опомнившись, вздохнула с облегчением. Муж ничего не требовал от нее, ни о чем не напоминал. Кирилл тоже не искал с нею встреч после того бурного вечера, и даже не напоминал о себе Максиму, которого так и не увидел, несмотря на проявленное было бурное «отцовское рвение». Это сначала повергло Маргариту Александровну в легкое недоумение, но вскоре она забыла обо всем происшедшем, или, вернее сказать, — отмахнулась от него, как всегда отмахивалась от всего неприятного и непонятного ей, по вечной легкости или эгоистичности своего характера.

Одно лишь из всего происшедшего и прошедшего было неприятно ей и вызывало легкую тошноту: воспоминание о розовом, обнаженном теле Вареньки Борисовой, зябко и как то уж чересчур торопливо закутанном в зелено-желтый хитон…

Она почти не ревновала Дмитрия, так как не видела и не ощущала продолжения романа — рыжеволосая «одноразовая» грещница держалась с хозяином ровно и даже несколько отчужденно, никаких шагов к соблазнению-сближению больше не предпринимала, и Маргарита Александровна все чаще ловила себя на мысли, что такое «чудачество» тоже ее удивляет — зачем же тогда самоуверенной гувернантке был нужна такая рискованность,