Детские истории взрослого человека [Виктор Пасков] (fb2) читать постранично, страница - 5

лежала на диване, неестественно вытянув левую ногу и подтянув правое колено почти до подбородка; на ее лице была кислая гримаса человека, который бросил все попытки собраться с духом и бороться с болью.

— О, Александер, — пожаловалась пожилая дама, — же сюи малад, тре, тре малад. Ишиас! Я не могу встать с кровати. Ун конфузьон тражик, нес’па?

— Уи, мадам. Се манифик.

— Пардон?

— О, я хотел сказать: как это печально!

— Э бьен, Александер, — сказала она, поджав губы. В глубине души она испытывала к нему ресентимент — хотя на самом деле это была чистой воды ненависть. Мадам училась музыке в Париже в «Эколь нормаль де мюзик» у самого Поля Дюка (мон дьё, с тех пор прошла целая вечность!) и теперь была вынуждена давать частные уроки Александру, ун анфан террибль, из которого никогда не выйдет виртуоз. К тому же ей приходилось терпеть его ужасные манеры, его провинциальную гросьерите^[2]. Каждый раз целых сорок пять минут до крови кусать губы, страдая от фальшивых тонов, которые этот мальчишка выдавал нарочно, зная, что у Мадам абсолютный слух и подобное сводит ее с ума. И в довершение лежать здесь обездвиженной ишиасом и не имея возможности встать даже в туалет. (Под кроватью Мадам поставила ночную вазу. Ах, как прелестно было бы в начале осени взять настоящую вазу и поставить в нее, скажем, орхидею!.. А что сейчас? Me уи. Се ля ви).

— Э бьен, Александер, — повторила несчастная Мадам, окончательно подавленная таким количеством реалите. — Надеюсь, что на этой неделе вы были прилежны. Что у нас на сегодня? Равель? Ля вальс… Ун вальс брийян. Аван, мон пти, и прошу вас, прошу, больше пасьон!

На этом месте стоит объяснить, что такое абсолютный слух.

Абсолютный слух — явление крайне редкое, оно встречается у одного человека из миллиона. Кто-то утверждает, что абсолютный слух можно развить упорным трудом; это неправда. Кому захочется потратить столько нервов и сил, чтобы заработать неизлечимую болезнь? Человек рождается с абсолютным слухом, как, скажем, с родинкой на носу или с глазами разного цвета. Это аномалия.

Человек с абсолютным слухом страдает мигренью, а еще он мизантроп. Человеку с абсолютным слухом довольно услышать лязг трамвайных рельсов или, не дай бог, скрежет вилки по фарфоровой тарелке — и он теряет самообладание, бледнеет, как при приступе эпилепсии, закрывает уши обеими руками, ему кажется, что в его мозг вгрызаются раскаленные сверла.

В такие моменты человек с абсолютным слухом готов на все, лишь бы прекратились эти ужасные колебания, обертоны, которые слышит только он. Сам он — беспомощная жертва, человек с абсолютным слухом.

На свете нет людей, которые могут увидеть невидимое, например, микроба без микроскопа. Но есть люди, которые слышат неслышимое. Несчастные люди. Как Мадам.

Все это Александру было хорошо известно. Он также знал, что Мадам перед каждым уроком затыкает уши затычками — о, как он ее за это ненавидел. Представьте, что кто-то в вашем присутствии демонстративно зажимает нос, намекая, что от вас нестерпимо воняет.

Уже поднимая смычок, он бросил взгляд на маленький столик за головой Мадам и увидел рядом с кувшином с водой шкатулку с затычками. Мадам не заткнула уши! Может быть, она забыла, что сегодня у нее урок. Или же ишиас совсем помутил ее рассудок.

Кель плезир.

— Мадам, — учтиво сказал Александр, — я очень хочу пить. Могу ли я попросить стакан воды?

— Me уи. На столике позади меня, будьте так любезны, налейте себе сами.

Пока Александр наливал воду, Мадам раскрыла «Фет талант» Верлена. Она получала удовольствие от безупречной, абсолютной музыкальности этих поистине «галантных празднеств». Верлен был единственным поэтом, чьи стихи Мадам, как она сама говорила, могла читать, не затыкая уши.

— Только послушайте, Александер, — вдохновенно начала Мадам, — послушайте эту минорную строку: «Ун гран сомей нуар томбе сюр ма ви». «Черный сон мои дни затопил до края»^[3]. Как прелестно звучит, нес’па?

— Очаровательно, Мадам, — согласился Александр, опуская шкатулку с ушными затычками в карман.

— Или вот, — продолжала мадам, перелистывая страницы, — «Мурон’з ансамбль, вуле ву?» «Умремте вместе, не хотите?»^[4] Как изящно. Виола д’аморе.

— Нет, Мадам, лучше по отдельности.

— Куа? Ах да. Вы готовы?

— Уи.

— Алон, — Мадам глубоко вздохнула и оставила Верлена лежать на одеяле.

На втором такте она побледнела и покосилась на столик, с огромным усилием повернув голову назад.

После чего побледнела еще больше.

— Стоп! — закричала она. — Ун моман! Что за шутки?

— Что Мадам имеет в виду? — спросил Александр с холодной учтивостью.

— На этом столе была шкатулка.

— Шкатулка? Очень интересно. Трез энтересан.

— Теперь ее нет! Куда она могла деться?

— Мне жаль, Мадам, я не знаю. Может быть — пердю?

— Продолжайте, —