Часть четвертую я слушал необычайно долго (по сравнению с предыдущей) и вроде бы уже точно определился в части необходимости «взять перерыв», однако... все же с успехом дослушал ее до конца. И не то что бы «все надоело вконец», просто слегка назрела необходимость «смены жанра», да а тов.Родин все по прежнему курсант и... вроде (несмотря ни на что) ничего (в плане локации происходящего) совсем не меняется...
Как и в частях предыдущих —
подробнее ...
разрыв (конец части третьей и начало части четверной) был посвящен очередному ЧП и (разумеется, кто бы мог подумать)) очередному конфликту с новым начальственным мразматиком в погонах)). Далее еще один (почти уже стандартный) конфликт на пустом месте (с кучей гопников) и дикая куча проблем (по прошествии))
Удивила разве что встреча с «перевоспитавшейся мразью» (в роли сантехника) и вся комичность ситуации «а ля любовник в ванной»)) В остальном же вроде все как всегда, но... ближе к середине все же наступили «долгожданные госы» и выпуск из летного училища... Далее долгие взаимные уговоры (нашего героя) выбрать «место потеплее», но он (разумеется) воспрининял все буквально и решил «сунуться в самое пекло».
Данный выбор хоть и бы сделан «до трагедии» (не буду спойлерить), но (ради справедливости стоит сказать, что) приходится весьма к месту... Новая «локация», новые знакомые (включая начальство) и куча работы (вольно, невольно помогающяя «забыть утрату»). Ну «и на закуску» очередная (почти идиотская) ситуация в которой сам же ГГ (хоть и косвенно, но) виноват (и опять нажравшись с трудом пытается вспомнить происходящее). А неспособность все внятно (и резко) проъяснить сразу — мгновенно помогает получить (на новом месте службы) репутацию «мразоты» и лишь некий намек (на новый роман) несколько скрашивает суровые будни «новоиспеченного лейтенанта».
В конце данной части (как ни странно) никакого происшествия все же нет... поскольку автор (на этот раз) все же решил поделиться некой «весьма радостной» (но весьма ожидаемой) вестью (о передислокации полка, в самое «пекло мира»)).
Часть третья продолжает «уже полюбившийся сериал» в прежней локации «казармы и учебка». Вдумчивого читателя ожидают новые будни «замыленных курсантов», новые интриги сослуживцев и начальства и... новые загадки «прошлого за семью печатями» …
Нет, конечно и во всех предыдущих частях ГГ частенько (и весьма нудно) вспоминал («к месту и без») некую тайну связанную с родственниками своего реципиента». Все это (на мой субъективный взгляд)
подробнее ...
несколько мешало общему ходу повествования, но поскольку (все же) носило весьма эпизодический характер — я собственно даже на заморачивался по данному поводу....
Однако автор (на сей раз) все же не стал «тянуть кота за подробности» и разрешил все эти «невнятные подозрения и домыслы» в некой (пусть и весьма неожиданной) почти шпионской интриге)) Кстати — данный эпизод очень напомнил цикл Сигалаева «Фатальное колесо»... но к чести автора (он все же) продолжил основную тему и не ушел «в никуда».
Далее — «небрежно раздавленная бабочка Бредберри» и рухнувший рейс. Все остальное уже весьма стандартно (хоть и весьма интересно): новые залеты, интриги и особенности взаимоотношения полов «в условиях отсутствия увольнений» и... встреча «новых» и «бывших» подруг ГГ (по принципу «то ничего и пусто, то все не вовремя и густо»)) Плюсом идет «встреча с современником героя» (что понятно сразу, хоть это и подается как-то, как весьма незначительный факт) и свадьма в стиле «колхоз-интертеймент представляет» и «...ах, эта свадьба пела и плясала-а-а-а...» (в стиле тов.П.Барчука см.«Колхоз»)).
Концовка (как в прочем и начало книги) «очередное ЧП» (в небе или не земле). И ведь знаю что что-то обязательно будет... И вроде уже появилось желание «пойти немного отдохнуть» после части третьей... Ан нет!)) Автор самым циничным образом «все же заставил» поставить следующую часть (я то все слушаю в формате аудио) на прослушку. Так что слушаем дальше (благо пока есть «что поесть»))
головорезами, сам заявился. И наши головотяпы немедленно взялись за дело.
Алексеев красноречиво глянул на бутылку водки и очеркнул ногтем треть стакана. А после того, как выпил, продолжил рассказывать.
— Особо разбираться не стали — приказано наказать — значит накажем. Быстренько провели следствие, но по его результатам поняли, что ничего официально вам вменить нельзя — дело в суде с треском лопнет. К тому же, никто не ожидал, что за вас вступится народ. Но приказ наказать надо было как-то выполнять — поэтому и решили вас умертвить, замаскировав все под самоубийство. Чтобы отписаться, что наказать нельзя, ибо оный супостат сам на себя руки наложил под грузом вины.
Но тут одновременно произошло еще несколько событий.
Ваш француз поднял на уши своих, которые, в свою очередь, дошли до самого государя. А японцы послали вторую ноту, уже прямо в Петербург, где упомянули, что вы к своим прочим злодействам, вдобавок умыкнули миноносец, потопили крейсер по пути и пароход, вместе с пехотным батальоном.
В Петербурге взялись за голову и срочно поручили мне лично разобраться, по существу. Но, увы, телеграмма пришла слишком поздно. То есть, тогда, когда уже было принято решение устроить вам «самоубийство».
На ваше счастье, капитан Свиньин нашел меня раньше, и я успел вмешаться еще до того, как мне было поручено официально взять дело в свои руки.
— Благодарю, ваше превосходительство.
— Пустое, Александр Христианович, — Алексеев отмахнулся. — А теперь перейдем к самому главному. Я уже обо всем доложил государю и даже успел получить ответ.
Я невольно напрягся и приготовился к очередной пакости на свою голову.
Алексеев зло нахмурился и через силу, словно заставляя себя, тихо сказал.
— Приказано изъять из официальных документов все упоминания о вашей войне на Сахалине. Всех участников — разослать в разные части Российской империи и под строжайшую подписку запретить упоминать об известных событиях. А бывший штабс-ротмистр Любич Александр Христианович… — Алексеев сделал тяжелую долгую паузу. — Формально скоропостижно скончается еще до войны с Японией. То есть, все будет обстоять так, словно ничего никогда и не происходило. Увы, государственные интересы не позволяют придать ваши героические действия должной публичной огласке. Думаю, вы сами понимаете почему.
— Понимаю… — спокойно ответил я. — Тогда мирный договор с Японией сразу станет недействительным. А его разрыв чреват серьезными политическими осложнениями для государства. Кстати, а японцы удовлетворятся таким разрешением инцидента?
— Уже удовлетворились, — адмирал хмыкнул. — Особенно после того, как им намекнули о пересмотре договора и возращении южной части Сахалина. А миноносец им вернут, правда в процессе он неожиданно затонет. Уж я постараюсь… — Алексеев хохотнул.
— А люди во Владивостоке?
— Скоро успокоятся, — небрежно заметил адмирал.
— Это вы разрешили допускать представителей народа ко мне? Зачем? Это же может усугубить дело.
— Чтобы вы получили свою толику признательности, — спокойно ответил Алексеев. — Если уж государство не может по заслугам оценить своих героев, так пусть сам народ оценит.
— Хорошо. Но остается отрытым еще один вопрос. Формально я умер, а в реальности?
— В реальности вам выправят новые документы на другую фамилию, после чего вы покинете Россию навсегда, — адмирал опустил взгляд. — А в качестве финансовой компенсации приказано выделить тысячу рублей.
Я чуть не рассмеялся. Твою же мать, да мне люди в пятьдесят раз больше собрали. Сука… ну спасибо, царь-батюшка. Ну да ладно, сочтемся еще.
— Когда меня отпустят?
— Послезавтра. И в тот же день вы отбудете из России. По желанию, в любую страну… — адмирал встал, немного помедлил, после чего низко поклонился мне и тихо сказал. — А это лично от меня, Александр Христианович.
И ушел.
После Алексеева в камере появился Свиньин, в новенькой, с иголочки, форме. Но уже с погонами подполковника.
— Спасибо… — я крепко обнял интенданта.
— Пустое… — Свиньин улыбнулся. — Это вам спасибо, Александр Христианович… — и шепнул мне на ухо. — Все у Майи Александровны. О фотографиях и документах я не упоминал никому.
— Надо было деньги разделить на всех.
— А нет уже никого, — пожал плечами интендант. — Максаков убыл на Черноморский флот — уже лейтенантом, Стерлигов — подполковником в Москву, Собакин — поручиком в Туркестанский военный округ, а Петухов — тоже с повышением в звании, на Кавказ. А бойцы где — увы, не ведаю. Думаю, никого во Владивостоке уже нет. Но Лука с вашим айном — остались при Майе Александровне и ее сестре.
— А вы?
— А я в Санкт-Петербург. Пусть все останется у вас, Александр Христианович. Я уверен, вы распорядитесь средствами гораздо лучше и с большей пользой, чем мы.
— Распоряжусь… — искренне пообещал я. — Обязательно распоряжусь…
Эпилог
После того, как интендант ушел, я
Последние комментарии
9 часов 7 минут назад
10 часов 12 минут назад
2 дней 6 часов назад
2 дней 8 часов назад
3 дней 6 часов назад
3 дней 6 часов назад