Вот стою, держу весло... [Сергей Александрович Калашников] (fb2) читать постранично, страница - 3

что на берега Рейна, Вислы или Северной Двины окружающий пейзаж никак не тянет. Да и все эти потоки тоже, вроде как, текут вовсе не туда. На юг несут свои воды Волга и Миссисипи, но на их берегах пальмы, по идее, не водятся. Хотя, кто его знает: говорят – климат раньше был совсем другой и те же пальмы спокойно можно было встретить даже в Сибири.

Наконец, позавтракав и собрав вещи, сели в лодку, взялись за вёсла и погребли вверх по течению. А тут и ветерок нас догнал. Поставили парус, подняв его на бревнышко, которое установили посередине палубы. Льняной парус, подвешенный к рею. Сразу пошли веселей. Теперь гребли только в интересах сохранения правильного направления. Наш седьмой, который в юбке, сидел на корме и поворачивал корпус собственным веслом, а мы отгребали от берега, который по науке считается правым, но от нас находится слева. По мере того, как русло изгибалось, лодку то несло к нему ветром, то наоборот отгоняло на стрежень, где встречное течение заметно сильнее. А у самой суши вода течёт медленнее. Этим, видать, и руководствовался наш кормчий, старавшийся держаться там, где слабее сносит. Такие вот тут незамысловатые расклады.

В борьбе за расстояние прошло всё утро вместе с частью дня. Когда ветерок утих, нам пришлось грести уже в обычном темпе. Что удивительно – двигались мы таким манером опять до самого вечера и моих сил на это вполне хватило: всё-таки тело мне досталось жилистое и физически весьма крепкое. Устал, конечно, как собака, но не упал от изнеможения. Прошли мы, по моим прикидкам, километров тридцать. Видели лодку с рыбаками, выбирающими из воды сеть. И ещё навстречу проследовал плот из довольно толстых брёвен. Селений на берегах по пути движения не встретилось ни одного. Кроме единственного шалаша в том районе, где видели рыбаков. Или места здесь безлюдные, или народ держится подальше от воды?

Вопросы о том, где я оказался (и, что немаловажно – когда) продолжают занимать мою голову. Здесь тропики или субтропики. Люди вокруг похожи на европейцев. То есть точно не негры и не китайцы. На более утончённую оценку их внешности я пока просто неспособен. Понятно только, что нахожусь где-то "очень давно": столь пустынными на протяжении десятков километров реки подобной ширины в двадцать первом веке точно не бывают. Хоть один обычный бакен, да встретился бы. Или береговой знак.

Ещё в этот день мы видели на берегу толпу людей в набедренных повязках. Те проводили земляные работы, ковыряя землю лопатами. Рыли канал? Что за лопаты и зачем они копают – от нас видно не было, так как мы шли у другого берега.

Двигались снова до заката, после чего переночевали на берегу примерно так же, как и в прошлый раз. Но помылся я уже и утром, и вечером. На сей раз разглядел, что вода в реке не настолько чистая, как могло показаться: в ней было много ила. Особенно ближе к поверхности. Это удалось разглядеть, нырнув с открытыми глазами. Только вот глаза потом стали слезиться. "Брат", заметив это, заставил промыть их чаем. То есть, тем травяным отваром, что его заменял.

Уж и не знаю, насколько эти стебельки и листики целебны, но вода-то кипячёная, то есть микробы в ней убиты. Поэтому ничуть не удивился, что это помогло: за пару дней всё прошло. А я уже твёрдо усвоил полтора десятка слов и имена членов нашей команды.

На третий день с момента моего вселения мы ненадолго пристали к причалу. Сит – наш кормщик – отлучился на пару часов на берег. А мы тем временем сварили кашу, поели, попили и подремали, после чего снова взялись за вёсла. К этому моменту я уже определился, что век вокруг нас медный. Потому что у этого самого Сита на боку висел кинжал как раз из этого металла. Медь, конечно, далеко не чистая, не вполне понятного цвета, но с ясно просматривающейся краснотой, поверх которой заметны бурые признаки окисления. То есть, ножик не раз чистили, но со временем он всё равно потемнел.

Ну и сама вещь явно статусная, а не обиходная. Не для повседневной носки, а для представительности. Да и, признаться, от медного инструмента мало кто в восторге – мягкий металл. Режущую кромку держит плохо, требуя постоянной отбивки и заточки. А в топоре или ином рубящем орудии деформируется при ударах. Вот, судя по этому признаку, и век у нас нынче медный. Бронза, если и есть где-то, то мало.

Я не историк, но помаленьку делами прошлого интересовался. С точки зрения вех развития техники, конечно. И успел уяснить, что темп прогресса более всего зависит от доступных материалов. В том же Шумере, если верить самым смелым гипотезам историков, пользовались керамическими инструментами. А почему? Да потому, что не было качественных металлов. Вот и изобретали серпы из обожжённой глины. Или ещё какие приспособления – не помню в точности. Может, и путаю что-то, потому что ножики из керамики появились уже в мои времена, но зато в памяти отпечаталась картинка косы, явно сделанной из глины, потому что выглядела она избыточно толстой. Даже медная коса была бы много тоньше.

А медь, между тем, не такая уж