Крестоносец по необходимости [Дмитрий Борисович Жидков] (fb2) читать онлайн
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
[Оглавление]
Дмитрий Жидков Крестоносец по необходимости
Глава 1 (вместо пролога) Папский нунций
Папский нунция Джакомо Барбиери, стоял у подоконника, в своем кабинете. Витражное окно из разноцветного стекла, пропускало мало тепла и света. Нунций немного приоткрыл фрамугу, разглядывая шумевший внизу город. С высоты, на которой располагалась его резиденция, Джакомо видел, что город велик. Шпицы гигантских соборов, многоэтажные дома, сдавливающие узкие грязные улицы. Город занимал все видимое пространство, нигде не прерываясь. Город давил, поглощал любую сущность, попавшую в эти каменные джунгли, высасывая все соки. Несмотря на это город был заполнен жизнью. Шумные улицы были переполнены экипажами, каретами, повозками, всадниками. Грохотали колеса повозок по мостовым, вымощенным камнем, перекрывая неразборчивый гомон толпы. Невдалеке слышался колокольный перезвон, и доносились звуки затянувшийся церковной службы. Почему-то Джакомо Барбиери вспомнилось то, чему в былую молодость, когда он еще был послушником, его учили наставники: ' у настоящего католика, — говорили они, — есть три способа проводить ночь. Или вы молитесь с вечера до полночи и затем спите до утра; или вы спите до полуночи и молитесь до утра; или вы наконец молитесь немного и затем немного спите, и делаете так с вечера до утра'. Джакомо считал первый способ предпочтительнее, но на самом деле старался спать всю ночь. Нунций родился в убогом горном селении на севере Италии, в многодетной семье бедного крестьянина, влачившего полуголодное существование. Его предки поселились в этих землях несколько веков назад и постоянно гнули спину на местного графа. В одиннадцать лет Джакомо решил посвятить себя духовной карьере. Другого способа вырваться из прозябания он не видел. Упорным трудом, юный Джакомо, пробивал себе дорогу в высшие сферы католической церкви. Окончив семинарию, Джакомо стал священником. Воспользовавшись подвернувшимся счастливым случаем, он стал секретарем епископа. На новой службе он обзавелся нужными связями и вступил в зарождающийся орден Доминиканцев. Орден быстро получил широкое распространение и стал теснить Францисканцев. Многие значимые посты перешли к Доминиканцам. Вскоре Джакомо Бербиери стан папским нунцием в Вене, столицы Австрии. Эта должность сулила ему кардинальское звание. Но для этого ему было необходимо переманить хотя бы часть Руси в католическую веру. Вначале казалось, что исполнить волю, папы Римского, не составит труда. Через своих людей в Галиче, ему удалось убедить князя Мстислава Мстиславовича, после смерти, оставить княжеский престол Австрийскому царевичу Андрею. После подписание необходимых бумаг князь Галицкий как-то кстати скончался. Но Андрей оказался слаб, и при первой же опасности сбежал к своему отцу, прихватив с собой казну. Тогда нунций сделал ставку на князя Изяслава. Ему было абсолютно наплевать какую веру исповедовать. Он просто любил власть и деньги. И вновь Джакомо удалось посадить его на Киевский престол. Но и Изяслав не оправдал возложенных на него надежд. После первой же неудачи он бежал к своим друзьям половцам. Но сбрасывать его со счетов Бербиери не собирался. От своих шпионов он узнал, что монгольский хан, намерен вторгнуться в Европу, и нунций надеялся, через Изяслава направит его намерения на Киевское княжество. Если Изяслав, с помощью монголов, сядет в Киеве, то Джакомо не составит труда убедить его сотрудничать с католической церковью. Еще одним козырем в колоде нунция был князь Даниил. Несколько попыток поставить его на княжеский престол Галича, с помощью интервенции, не увенчались успехом. Джакомо Барбиери прикрыл створку окна, и зябко поежившись, отошел к своему креслу, которое услужливые монахи пододвинули почти к самому камину. Опустившись в удобное кресло нунций вытянул ноги к огню, и откинувшись на спинку, расслабился, закрыв глаза. Он отдавал себе отчет, что русичей будет трудно обратить в католичество. Православные были уверены, что их вероисповедание самое лучшее в мире, и не любят, если иногда, кто-нибудь из них переходил в латинское вероисповедание. Не подается описанию, насколько русичи ненавидят римских католиков. Эта ненависть порой доходила до такой степени, что они, при виде католического монаха, плевали на землю. Этим объяснилось то, что мало русинов переходило в католичество. Видя, что последние, так вознеслись над их вероисповеданием, они жили опасениями, как бы их совсем не уничтожили. И вышибить им из головы это опасение, можно было, только приостановив на некоторое время обращение из греческого вероисповедания в латинское, поступая с ними искренне и мягко, убедить их этим, что никто не думает их насильственно обращать. Но сперва нужно было договориться с нынешними князьями или поставить на их место своего человека. Первое оказалось невыполнимым. Многие посольства, князья отослали восвояси, даже не выслушав. И хотя католических священников пропускали через русские земли, но им строго настрого была запрещена проповедь. Тогда Джакомо Бербиери пришла в голову отличная мысль. Он предложил папе Римскому сделать князя Даниила королем, и под знаменем святой церкви возвести его на престол. Иннокентий четвертый пообещал Даниилу объявить крестовый поход и возложить на него королевскую корону, при условии, что тот распространит на Руси католичество. К удовлетворению Джакомо, Даниил дал свое согласие. Оставалось только оформить все официально… — Отец Джакомо… Мягкий тихий голос служки, вывел нунция из размышлений. — Да сын мой? — произнес он, открывая глаза и внимательно смотря на монаха, прекрасная зная, что он не будет беспокоить по пустякам. За долгие годы службы наперсник доказал свою преданность, и нунций полностью ему доверял. — Прибыли святые братья из ставки Бату хана. Они передали тебе послание от нашего посольства. Монах передал нунцию пергамент, и отошел в сторону, замерев в ожидании. Джакомо сломал печать и развернул письмо. Быстро пробежав глазами текст, он свернул пергамент и положил его в шкатулку. Все складывалось как нельзя лучше. При поддержки святой церкви Изяславу удалось уговорить повелителя варваров. Бату хан задерживал поход на Европу, и направил часть своего войска на Киев. — Готовь наших людей, — распорядился нунций, вставая с кресла, — наш план вступает в действие.Глава 2 Батый принимает решение
Потерпев неудачу в Северо-восточный Руси, Бату хан ушел в степь. С собой он увел менее половины воинов выступивших вместе с ни в поход. Полгода Орда стояла в устье Дона, собираясь с силами. Его верный полководец Тугай багатур советовал ему выступить походом на европейские государства, минуя Русские земли. Слишком упорно сопротивлялись русичи. А терять время и силы в долгих боях было нельзя. Многочисленные шпионы доносили, что глава католической церкви Иннокентий четвертый собирает силы, чтобы не допустить монгольское войско в Европу. Первым делом нужно было наказать венгерского короля Беллу четвертого, который принял у себя заклятых врагов монголов половцев, во главе с ханом Катяном, принявшим за его покровительство католическое вероисповедание. Батый во всем соглашался с Тугаем. Ему и самому не хотелось больше встречаться с русским войском. Слишком непонятен был этот народ. Никогда было невозможно предугадать их действия. И это пугало Великого хана. Собрав к осени новую сто пятьдесят тысячную армию, Батый был уже готов выступить к границам Валахии. Над Юртой нависли тяжелые тучи. Порывистый ветер расшвыривал водяные брызги вперемешку с ледяными крупицами. Ни то снег, ни то дождь не поймешь. Батый сидел возле жаровни, сложив ноги и изредка постукивая рукоятью плети по колену, слушая своего нового полководца. Его старый советник Субэдэ сгинул в Рязанской земле со своими воинами. Но новый военачальник был не хуже старого хромого лиса. Он был моложе и удачливее его. Потому Бату хан прислушивался к его советам. — Перед тобой лежит огромная и богатая земля, — Тугай знал, о чем говорит. Недаром его шпионы проникли в самые отдаленные уголки европейских государств. — Ты можешь ее захватить. — Завоюю, — усмехнулся Батый, — с таким полководцем, почему же не завоевать… — Завоевать мало, — сказал Тугай, — нужно сделать так, чтобы они и после платили дань. — Что же для этого нужно сделать? — подался вперед хан. — Мы должны показать могущество нашего воинства. Мы вырежем всех, кто окажет сопротивление. И тогда страх, перед новым нашествием, заставить их платить. Батый согласно кивнул. В этот момент полог откинулся и в шатер проскользнул китайский летописец Рашид ад Дин. — Великий хан, дозволь говорить- согнулся в поклоне китаец. — Говори, — дозволил джахангир. — К тебе пришел уруский коназ. Он хочет говорить с тобой. — О чем? — с интересом спросил Батый. — Он готов провести твое войско к богатому городу Киеву. — Он готов предать? — поморщился хан. — Да, — просто ответил слуга, — он хочет править на Руси и будет верно служить тебе светлейший. — Разве можно доверять тому, кто ползает на коленях? — обратился Батый к своему советнику. — Я не люблю таких, — немного помолчав, сказал Тугай, — единожды предав, он может предать вновь. Он не достоин твоего внимания. Бату хан задумался. Он молчал довольно долго, прикрыв глаза и раскачиваясь из стороны в сторону. — Хорошо, — наконец молвил он, — я выслушаю его. В юрту, в сопровождении охраны, вошел князь Изяслав. Окинув всех испуганным взглядом, под суровым взглядом Батыя, он согнулся, упал на колени и подполз к его ногам, оставшись ожидать дозволения говорить. — Что ты хочешь, коназ Изяслав? — через некоторое время, наконец, спросил Батый, слегка поморщившись от вида унижения предателя. — Ослепительный, — льстиво заговорил князь, — я готов предано служить тебе. Мои враги, ставшие врагами тебе, прогнали меня, захватив киевский престол. — О чем же ты меня просишь? — Назначь меня в киевском княжестве твоим баскаком. И не будет у тебя преданней слуги. Бату хан посмотрел на Тугая. Тот сидел неподвижно, с суровым лицом, глядя в пол. — Что скажешь, мой верный советник? — У тебя впереди много битв, — произнес Тугай, — стоит ли распылять силы? — я знаю все дороги и переправы, — чувствуя нерешительность хана, уже смелее заговорил Изяслав, — мне известны все слабые места в обороне. Князья не ждут нападения Твои воины не встретят трудностей. — Хорошо, — решил Батый, покосившись на посеревшее лицо Изяслава, — я отправлю с тобой четыре тумэна. — Дозволь мне возглавить войско, — подал голос Тугай. — Нет, — отрезал Бату хан, — ты мне нужен в новом походе. Войско возглавит Мункэ. — он вновь повернулся в сторону князя, — Ты проведешь их к Киеву. Если мои воины возьмут город, то я сделаю тебя баскаком. Но если, — голос хана стал жестким, — ты заведешь мое войско в ловушку, с тебя живьем сдерут кожу. — Ты не разочаруешься во мне, — князь предатель бросился целовать красные сапоги Бату хана. — Иди! — резко сказал джихангир, брезгливо отдернув ногу, — Джаргал! — крикнул он начальнику своей стражи, — прикажи установить для нашего союзника шатер, и пусть нукеры проводят туда коназа. Два нукера подхватили под руки Изяслава и вытащили его из шатра. Джаргал с непроницаемым лицом, опустил за ним тяжелый дверной полог.Глава 3 Пограничный рубеж
Издавна южная граница Руси подвергалась набегам кочевников. Как только киевским князьям удалось покончить с хазарской угрозой, они начали строить линию обороны между Русью и Великой степью. Она начиналась от долины реки Россь с Змиевых валов. Строители рубили четырехстенные срубы из дуба. Реже материалом служила сосна. Срубы плотно стояли один подле другого длинным рядом. Внутренность сруба заполнялась глиной, песком или камнем. Внешняя сторона сруба присыпалась глиной. За Змиевым валом линия обороны продолжалась, на левом берегу Днепра в переславских землях, на правом берегу ее продолжала паросская, состоящие из городов- крепостей: Васильев, Канев, Витичев, Михайлов, Хайлов, Заруб, Треполь, Белгород. Их стены также как и Змиевые валы, состояли из нескольких рядов параллельно идущих срубов. Внутренние линии срубов не засыпались грунтом, а использовались как склады. Управление огромным государством требовало хороших коммуникаций. Между крепостями были проложены проезжие дороги. Рубеж обороны дополнительно оборудовался системой глубоких рвов. Они пресекали свободу маневра и выход в киевские земли степной коннице, сжимая конную лаву в узких проходах и загоняя их в лобовую мясорубку. Змиевые валы охранялись разъездами, заставами и секретами. Вдоль всего протяжения между городами на холмах или специально насыпанных курганах, стояли сторожевые посты с вышками, на которых, в случаи опасности зажигались сигнальные костры. Служба на границе требовала мужественности, а потому в города-крепости привлекали самых сильных и смелых бойцов. В постоянных битвах с кочевниками здесь формировалась элита русских войск- богатыри. Сотни лет созданная оборонительная линия исправно выполняла свою задачу, но она не была рассчитана на одно- предательство. Князь Изяслав когда то возглавлял пограничные земли, а потому хорошо знал расположение засек, секретов, сигнальных вышек и маршруты патрулей. Первым делом малочисленные отряды врага, просочились между секретами и перебили русичей на заставах. Затем тысячи конных кочевников хлынули в долину. Нападение было настолько неожиданным, что приграничные крепости пали практически без боя. Монгольские тумэны уверенно двигались в сторону Киева… Осень в южных широтах еще не уступила права зиме. Еще были теплыми дни, только, только ночные заморозки стали прихватывать верхушки травы. На берегу реки, возле небольшого костра, укрытого от посторонних глаз в ложбине, тихо переговариваясь, сидели десять воинов ночного дозора, охраняющего брод. Десятник Радок ждал вестей от дозорных, направленных их на другой берег реки. Молодой воин Тур, недавно прибывший служить на границу, завел своего коня в уже прохладную воду. Радок послал его глянуть, не видно ли дозорных. Тихо плескалась речная вода. Сотни беспорядочно разбросанных по ясному небу звезд, тускло поблескивали, уступая яркостью полной луне. Ожидая дозорных, Тур зачерпнул в обе ладони воду и, плеснув ею на крутые бока своего коня, принялся растирать его. Внезапно конь перестал пить воду и подняв голову зафыркал, шумно втягивая ноздрями воздух. — Никак волка учуял? — Тур любя погладил, подрагивающий бок боевого друга, — не беспокойся, я тебя в обиду не дам. Он взглянул на другой берег реки. Его взгляд скользнул от зарослей кустарника вверх по пологому склону и увидел, как из редеющего тумана возникли расплывчатые фигуры всадников. Тур было дернулся к ним, пологая, что это возвращаются из дозора их товарища, но в то же мгновение замер. Он с удивлением разглядывал облаченных в кожаные доспехи, узкоглазых воинов на низкорослых рыжих лошадках. Раньше, от бывалых ратников, он слышал о жестоком враге, но видел их впервые. Тур на мгновение оцепенел, видя как несколько кочевников, натянули луки. Черноусый монгол улыбнулся и прижал палец к губам. Не зная почему, но Тур кивнул. Он вдруг ощутил ледяное спокойствие. Мозг работал удивительно спокойно, просчитывая варианты. Тур медленно поднял руки и тут же отпрыгнул за лежащий у берега камень. Сразу несколько стрел ударившись о камень, переломились, упав в воду. — Тревога! — закричал Тур, отползая к прибрежным кустам, — Степняки идут! Его услышали. Из ложбины выскочили пограничники. Командир заставы Радок был старым и опытным воином. Он мгновенно оценил ситуацию. Монголов было около сотни. Они уже начали спускаться к реке, уверенно направляя своих коней к броду. Кочевники не торопились, видимо зная, что нет тут у русичей значительных сил. — Пожаловали, — скрипнул зубами Радок, вынимая из ножен свой меч. — Откуда они знают про брод? — взволнованно спросил, подбежавший к своим товарищам Тур. — Не иначе как предательство, — спокойно проговорил десятник, — но они еще не знают о наших гостинцах. От реки неслись низкие гортанные крики, ржание коней и плеск воды. Несколько коней наткнулись на вбитые в дно колья. Эту ловушку установили недавно. Только командиры застав знали проходы. Раненые кони встали на дыбы, сбросив всадников. Упавшие кипчаки больше не поднялись проткнутые кольями. — А ну-ка беги к вышке, — обратился Радок к Туру, — зажигай сигнальный костер, а опосля скачи в Белгород к воеводе. Скажи, что предал нас кто-то. Слишком близко подошли степняки к столице. Долго ли им покрыть на конях это расстояние. Молодой воин бросился исполнять приказ. До сигнальной башни было не более ста метров. Тур подбежал к костру, схватил пылающую головню и высоко подняв ее над голой, побежал к вышке. — Врагов более чем нас, — нарочно громко сказал Радок, — но у нас преимущество первого удара. Попотчуем досыта незваных гостей. Он в последний раз взглянул в сторону чернеющей невдалеке на холме башни. Над ней взметнулись в небо языки пламени. И помчались по цепочки от башни к башне сигнальные огни. Теперь у воеводы будет немного времени, что бы собрать силы. Крики степняков заставили Радока вновь повернуться в сторону врага. Это русичи выпустили свои стрелы по выбравшимся на берег кочевникам. Упали на мокрую траву первые монголы. Предсмертные крики огласили окрестности. Степняки увидели русичей. В лунном свете сверкнули обнаженные кривые сабли, склонились для удара длинные копья. Пограничники уже сидели в седлах. Радок привстал на стременах, подняв над головой меч. Взмах меча и новые стрелы полетели в гущу наступающего врага. Но и степняки не остались в долгу. От их стрел рухнули в траву двое дружинников. Радок вложил меч в ножны и взялся за копье. Повинуясь хозяину, его конь помчался по склону. Тяжелое копье слегка раскачивалось в полусогнутой руке. Щит прикрывал тело от случайной стрелы. Встречный ветер трепал, выбившиеся из под шлема, русые с сединой волосы. Первый же попавшийся на пути кочевник не успел прикрыться щитом, и повис на проткнувшим его копье. Его конь от удара попятился, присев на задние ноги. Радок бросил копье и выхватив меч, продолжил битву. Его дружинники бились зло. Знали, что не выжить им в этой сечи, но старались подороже продать свою жизнь. Вот уже трое остались русичей. Ожесточенно сопротивляясь, они пятились в сторону холма, где стояла сторожевая башня. Еще один пограничник пал под ударами басурманских сабель. Радок рубанул ближайшего кипчака. Шлем не спас вражеского воина. Дико взвыв, степняк рухнул под ноги коня. Но другие уже напирали со всех сторон. Радок приготовился к смерти, но в этот момент он увидел, как из тумана вылетели русские конники. Они выросли, словно из воздуха и на полном скаку врубились в ряды врага. Впереди, на высоком скакуне, возвышался командир соседней заставы Михайло. Он размахивал своей палицей, круша щиты, шлемы и головы степняков… Копыта русских коней коснулись воды. Не выдержав, натиска, степняки спасались, спешно переправляясь на другой берег. Вслед им неслись стрелы. Их кони спотыкались об невидимые под водой колья, падали в воду, сбрасывая седоков. Упавших, затаптывали те кому повезло больше. Еще не остыв от сечи, у леса, там, куда не достигает талая вода, русичи принялись копать мечами могилы для павших товарищей. Другие собирали оружие и ловили разбежавшихся монгольских коней. Сквозь молочную пелену тумана проникли первые лучи солнца. Подул порывистый ветер. Солнце, вырвавшись из его объятий, всплыло над горизонтом. Два командира соседствующих застав, стояли на холме возле сигнальной башни, всматриваясь вдаль. — Что же это, — начал разговор Михайло, поигрывая любимой булавой, — как они смогли дойти до самого Белгорода. Неужто южные крепости пропустили их? Радок угрюмо молчал. — Думаешь, что предал нас кто? — вновь спросил Михайло. — Без этого не обошлось, — промолвил Радок, — думаю, что все крепости уже пали. За этими степняками скоро придут остальные. Враг идет великой силою. Не сдержать их нам. Будем отступать к Белгороду. Там воевода решит, что нам далее делать.Глава 4 На левом берегу Днепра
Чигисит Мункэ был доволен коназом Изяславом. Его экспедиционный корпус в составе тридцати тысячи воинов, почти без потерь прошел южный оборонительный рубеж русичей. Тайными тропами небольшие отряды обходили заставы и неожиданно нападали на них, не давая возможности подать сигнал тревоги. Ни о чем не подозревающие крепости, парой даже не успевали закрыть ворота перед стремительным броском конницы. Города, гарнизоны которых успевали укрыться за стенами, окружали и брали приступом за считанные часы. Только перед последним рубежом урусов Белгородом, возникли непредвиденные трудности. Передовой отряд нарвался на засаду и был практически весь истреблен. Русичи зажгли сигнальный костер. Но это уже не могло ничего изменить. Больше не таясь орда выплеснулась на широкое левобережье. Мункэ готовился к ожесточенному сопротивлению перед последней русской крепостью, но его не последовало. Белгород оказался пуст. Все воины и население ушли в сторону Киева. Опасаясь засад, монгольский полководец дал команду не преследовать их. Пусть пополнят и так переполненный город и принесут в него панику. Подождав подхода основных сил, Мункэ не спеша двинулся к Киеву. В начале ноября во главе гвардии Тургаудов, Мункэ выехал на левый берег Днепра. Перед его взором лежал Киев. У монгольского полководца захватило дыхание. Многочисленные луковки церквей и монастырей сияли золотом в лучах осеннего солнца. Венчал всех громадный купол Софийского собора. Мункэ даже крякнул от удовольствия, проведя ладонью по тонким усам, и предвкушая богатую добычу. Тот кто мог позволить себе покрывать домов своих богов золотом, обладал огромным богатством. Но внук Чингисхана был кроме того и опытным полководцем и понимал, что свое добро русичи не отдадут просто так. Он с содроганием рассматривал городские оборонительные линии. На высоких холмах уходили к горизонту дубовые стены в несколько рядов. Огромные валы были испещрены башнями и погостами. Город был разделен на несколько крепостей. Вдалеке, на холме в центре Киева виднелись мощные белокаменные стены кремля. Вокруг города мухами кружили конные разъезды. Берег был укреплен стругами и шнеками. По еще не замерзшей воде плавно передвигались боевые ладьи, на которых за закрепленными на бортах щитами, притаились лучники. — Нет, — сам себе сказал Мункэ, — Киев с наскока не взять… Он в задумчивости продолжал разглядывать мощные городские укрепления. К своему удивлению Мункэ не увидел возле столицы крупных воинских сил. К городским воротам вереницами шли гражданские обозы. На стенах виднелись обычные патрули. — Нэргуй! — крикнул он командиру Тургаудов. Моментально возле хана возник высокий воин, богатырского телосложения, — лагерь буем развертывать здесь. Он указал рукой на широкое прибрежное поле, на котором в различных местах были расставлены столбики с красными флажками. — Что это? — удивленно спросил Нэргуй, указывая на флажки. — Кто разберет этих урусов, — махнул рукой Мункэ, — может так они размечают наделы, может, ограждаются от злых духов, а может, отдают дань своим богам. В любом случаи они нам не помеха. Вели не трогать их, пусть знают, что я не боюсь гнева их богов и уважаю их. Тургауд поклонился и повернув коня отправился давать необходимые распоряжения. Мункэ продолжил изучать оборонительные сооружения города. Киев имел трое ворот. По словам Изяслава, Золотые ворота были совершенно не преступны. Северные, Жидовские, были защищены дополнительным рубежом стен. Коназ рекомендовал атаковать со стороны Лядских ворот. Мункэ перевел свой взгляд в сторону, где они располагались. Эти ворота располагались на низкой южной стороне города. Здесь к самому городу подходили 'дебри'- обрывистые, поросшие лесом, склоны Киевских высот. Возле ворот и близлежащих стен, не было рва. Глупые урусы, что бы затруднить подходы к воротам, вырыли напротив них пруд, который в настоящее время заболотился. — Скоро наступят морозы, река и болото замерзнут, — проговорил сам себе Мункэ, — и тогда ничто не спасет урусов… К месту лагеря медленно подтягивался обоз. Тягловые животные тянули к берегу кибитки, установленные на повозки с огромными колесами. Следом двигались покрытые рогожей пороки и катапульты. Замыкали шествие штурмовых орудий громады штурмовых башен. Словно громадные исполины они медленно выплывали из низин на береговую возвышенность. К моменту прибытия обоза все поле левобережья пестрело от сотен разноцветных шатров. По приказу военачальника их устанавливали гораздо больше необходимого. Повсеместно разжигалось множество костров. Даже за пределами видимости в небо подымались дымы, около которых не было воинов. Пусть урусы думают, что против них стоит несметное войско. Шатер предводителя верные нукеры установили на возвышении недалеко от берега, с которого был великолепный вид на город. В том месте где установили шатер, был вбит самый высокий колышек с красным флажком. Мункэ велел укрепить этот флажок над куполом юрты, чтобы урусы видели, как он относится к их суевериям. Вокруг юрты полководца раскинулись шатры его верной гвардии- Тургаудов. С каждым днем становилось все холоднее. По ночам, возле берега, речная вода покрывалась тонкой коркой льда. Облачившись в теплый халат и надвинув поглубже шапку, отороченную лисьем мехом, монгольский полководец прохаживался вдоль берега, бросая плотоядные взгляды на город. За ним, в окружении телохранителей, как верный пес семенил Изяслав. — Большинство недееспособного населения, — льстиво говорил предатель, — князь скорее всего отправит в пещеры 'Лысой горы', что находится на правом берегу реки Лыбедь. Там не будет много воинов, только старики и дети. Прикажи светлейший хан пленить их. Тогда у тебя будет много заложников. Ты сможешь их послать впереди своих воинов. Киевляне не будут стрелять в них. — Ты хитер коназ Изяслав, — широко улыбнулся Мункэ, — неужели тебе не жаль их. Ведь это твои соплеменники. — А разве они меня пожалели?! — обижено воскликнул Изяслав, но тут же, под суровым взглядом хана, понизил свой голос, — вместо того, чтобы защищать город от Черниговского князя, Киевляне чуть не линчевали меня. Мне повезло, что я успел сбежать. — Твоя ненависть ласкает мой слух, — проговорил чингисит, внимательно вглядываясь в лицо собеседника, после чего перевел разговор на другую тему, — а есть ли в городе метательные машины? — Не много мой повелитель, — противно захихикал Изяслав. Когда я правил не стал тратить большие деньги на закупку. Слишком дороги они. Еще действующие машины, я продал. Возможно, где то и остались нерабочие пороки и стрелометы, но их не больше десятка. Я уверен, что новый князь не стал закупать новые машины. У него и без этого много других дел. А сами, их производить киевляне не умеют. Мункэ благожилательно кивал с удовольствием, рассматривая свою осадную технику. Против такой силы урусам не устоять, думал полководец, нашим китайским инженерам, не составит труда подавить все очаги сопротивления. Если враг и сумеет повредить несколько осадных орудий, не беда. Китайцы либо починят их, либо построят новые. Благо материала и рабов вокруг хватает. — Если все будет как ты говоришь, — пообещал Мункэ, — то ты будешь щедро вознагражден. — Благодарю, — низко склонился Изяслав, — я счастлив, служить тебе и Бату хану. Жестом руки Мункэ дал понять Изяславу, что разговор окончен. Подождав пока тот отойдет, он повернулся к командиру телохранителей. — Нэруй, вели собирать в Киев посольство. Я не боюсь урусов, но каждая жизнь моих воинов ценна для меня. Пусть передадут урусскому князю, что если они сдадуться, то я сохраню всем жизнь. — Будет исполнено, повелитель, — кивнул Нэруй, — завтра же послы будут в Киеве…Глава 5 Посольство
Ноябрьская стужа загнала под крышу всех, кто такую имел. Зима еще не началась, а метели заметали за ночь все дороги, так что их поутру не найти. Вдалеке в лесу волки выли на луну голодными голосами. Даже вездесущие воробьи появлялись только в середине дня. Схватив крошку, они мчались обратно в тепло под крыши домов. Ночная вьюга противно завывала в трубах, засыпала снегом дворы и улицы, норовила забраться в любую щель, проникнуть под одежду. Предрассветное время самое сложное для воинов. Городские стражи мерзли на ветру, кутались в тулупы, окликая друг друга. Добрые люди не ездят по ночам. Если какой путник приблудится, так пусть ждет до утра. А если гонец прибудет, так от него и так шуму будет на всю округу. Вслушиваясь в завывание вьюги, стражники прохаживались по стенам, изредка вглядываясь в противоположный берег Днепра. Там горели тысячи костров. Не счесть темной силы, которая подобралась к Киеву. Лед на реке крепчал. Уже скоро степняки двинуться на город. Только робкие лучи солнца появились над горизонтом, как один из стражников с башни заметил двигающихся к городу всадников. Гуськом, друг за другом, они медленно ехали по заснеженной дороге. Вот они уже подошли вплотную к Золотым воротам. С высоты городских стен стражники разглядывали прибывших степняков. Впереди на высоком жеребце черной масти важно восседал в седле толстый монгол небольшого роста. На нем был одет длинный распашной халат с длинными рукавами. Халат до талии был застегнут на большие круглые пуговицы с вставками из драгоценных камней. Поверх халата был нашит меховой воротник. На голове у него была надета высокая шапка, с острым верхом отороченная мехом горностая. Халат был перехвачен поясом украшенным бляхами из серебра и золота. К поясу крепились ножны с кинжалом, сверкающие от украшавших их драгоценных камней. Рядом с знатным вельможей на степных лошадках ехали двое степняков, рангом ниже. Их сопровождал отряд из двадцати воинов. На всех были одеты простые простеганные куртки, поверх которых воинов защищал доходящий до колен панцирь, украшенный металлическими бляхами. Верхнюю часть рук защищали наплечники, прикрепленные к панцирю, а кисти рук- железные перчатки. Голову закрывал круглый шлем с наносником, а затылок и щеки защищала кольчужная сетка. Острие шлема было украшено пучками волос. Все воины были вооружены кривыми саблями и кинжалами. С боку к седлу крепились лук и колчан со стрелами. — Чего надобно! — нарочно сонным голосом прокричал Яромир, начальник городской стражи, выглянув из-за стены. Важный монгол кивнул и к воротам медленно подъехал один из его подручных. Видимо это был толмач, потому что он громко заговорил, коверкая русские слова. — Передай своему князю, что к нему прибыл посол от светлевшего хана Мункэ, знатный бек Баатачулуун. Начальник стражи махнул рукой и один из молодых воинов, вскочив на коня, помчался к княжескому терему. Проводив его взглядом, Яромир вновь подошел к краю стены. — Время раннее, — зевая отозвался он, — князь почивать изволит. Будить по пустякам не велел. — А ну открывай ворота пес! — не выдержав дерзости, закричал переговорщик, — Баатачулуун, ждать не любит. — Пускать никого не велено, — издевательски крикнул начальник стражи, — а будишь шуметь, прикажу на тебя горячей смолы выплеснуть! И рассмеялся, увидев, как толмач в спешке метнулся от ворот, пришпорив коня. Подскакав к беку, он, что-то быстро зашептал ему на ухо. Посол зло сверкнул глазами, но благоразумно отъехал подальше от городской стены. Гордеев не спеша подъехал к золотым воротам. Вот уже почти два часа монгольское посольство мурыжили возле ворот, не пуская их в город. От напыщенности бека не осталось и следа. Стужа заставила его слезть с коня. Сейчас он пританцовывал возле коня, стуча сапогами из тонкой кожи друг об друга и похлопывая руками по плечам. Видимо теперь он пожалел, что желая пустить пыль в глаза, нарядился как франт, а не оделся в более теплую и практичную одежду. — Ну как тут наши гости? — поинтересовался Дмитрий, поднимаясь на стену. — Хорошо, — рассмеялся Яромир, грея руки у костра, — мерзнут… — Вот и ладно, — кивнул воевода, — пускай знают, кто тут хозяин. Он посмотрел в сторону степняков. В то время, как бек со своими нойонами пытался хоть как-то согреться, воины оставались в седлах. Их лица посинели. На бровях, ресницах и усах, появились свисающие сосульки, но они мужественно переносили тяготы воинской службы. — Ладно, — смилостивился Гордеев, — запускай нехристей. Князь ждет их. Князь Мстислав Святославович, принял послов сидя на высоком старинном троне, в приемном зале. Прожетые года сказались на киевском князе. Но, не смотря ни на что, он выглядел еще крепким мужчиной. Князь был одет в шитый золотом парчовый кафтан. Он сидел задумчивый и равнодушный, с полу прикрытыми веками. Вокруг, тихо переговариваясь, стояла его свита. Вынужденные мерзнуть у городских ворот послы, по дороге к княжескому дворцу, немного пришли в себя. В зал важный бек вошел медленно и спесиво, не утруждая себя поклоном. Он держал в руке пергамент с красной печатью чингисида Мункэ. Надменно держа голову, и не дожидаясь разрешения, посол заговорил. Находящийся рядом толмач, стал переводить, постоянно кланяясь в сторону бека. — Возле вашей столицы собралось несметное войско внука покровителя Вселенной, славного полководца Мункэ. Он требует от киевского коназа покорности. Пусть князь отдаст добро, людей и волю, и тогда ему будет дозволино править и далее под рукой Великой монгольской империи… Взгляд Мстислава остановился на лице Баатачулууна. — Не много ли хочет твой хан? — тихо спросил князь. Но от того как были сказаны эти слова, бек вздрогнул, — или он забыл, как мною были разбиты войска Субэдэ на берегу реки Калки? Монгольский посол побледнел, его губы задрожали. — Или неизвестно ему, — продолжил Мстислав, — как мои воины разметали по рязанским полям багатуров все того же Субэдэ, верного пса хана Бату? Князь резко подался вперед. Его брови грозно нахмурились, глаза заблестели. — Передай своему хану, что ежели он дорожит своей жизнью и жизнью его воинов, то пусть убирается из моей земли. А ежели нет… — Мстислав вновь откинулся на спинку кресла, — то его голову я прибью над воротами своего города. Баатачулууна затрясло от гнева. Еще никто не смел так разговаривать с ним. — Ты пожалеешь о сказанном, — зашипел бек, указывая пальцем, с золотым перстнем, на князя, — скоро всех вас притащат на арканах к ногам моего повелителя. А ваших жен и дочерей мы отдадим для забавы своим воином. Их будут насиловать прямо на ваших глазах. Ни одна мышца не дрогнула на лице Мстислава. Он кивнул. Сверкнул меч, и рука посла покатилась по полу. Дико завизжав, бек присел, пытаясь зажать рукавом халата рану. Безоружная охрана попыталась было броситься на русичей. Вновь засверкали лезвия мечей, срубая с плеч степные головы. В живых остались только раненый посол и его подручные. — Ты слишком глуп, — проговорил Мстислав, — угрожая мне в моем городе. В отличие от вас, я не убиваю послов. Иди и передай мои слова своему хану. Твоя рука останется у меня. Если захочешь, то приди и забери ее. Он подал знак, и стража выволокла из зала скулящего бека и его спутников.Глава 6 Хроника Киевской мясорубки
10 ноября 06 часов 30 минут, Монгольский стан.Рассвет только забрезжил на востоке, а в монгольском лагере уже все пришло в движение. Гудели трубы, стучали барабаны. Развивались на ветру знамена. Орда выступала на штурм города. Первыми на другой берег, поверяя прочность льда, перешла первая тысяча пеших воинов. С собой они притащили огромные щиты, сколоченные из досок. Соединив их между собой, степняки укрепили их на безопасном расстояние. За преградой должны были располагаться метательные машины, прикрывая их расчеты. Большая часть заграждений была установлена перед Лядскими воротами. Тут же складывались сколоченные штурмовые лестницы. Следом на лед осторожно вывели повозки с метательными машинами. Их переправляли по одной, внимательно наблюдая, чтобы лед не треснул. Замыкали форсирование реки Штурмовые башни. Их также толкали вручную десятки пленных. Недалеко от берега одна из катапульт попала в полынью. Лед треснул и машина, накренившись, стала уходить под воду. Ударами кнутов монголы погнали в сторону тонущего орудия пленных, заставив их прыгать в ледяную воду. Замерзая, русичи задержали погружения. В это время остальные пленники, накинув веревки, выволокли на крепкий лед катапульту. Закрепившись на противоположном берегу, ордынцы стали концентрировать вокруг города силы, готовясь к штурму.
10 ноября (тоже время), Киев (Лядские ворота).
Гордеев стоял на городской стене недалеко от Лядских ворот, глядя, на приготовления кочевников. Рядом слева от него, опершись на частокол, стоял его давнишний друг Никифор. Справа, устремив орлиный взгляд на берег реки, возвышался римский центурион Ливий. — Говорят, что за рекой в становище мунгалов, тьма тьмущая? — спросил один из молодых воинов, не скрывая своего страха. — Не верь глазам, — обернулся к нему Никифор, — это старая уловка. Ордынцы специально жгут множество костров, чтобы напугать таких не опытных воев, как ты. Не думай о том, сколько их. Думай, скольких ты отправишь к их праотцам. Пристыженный молодой ратник, моментально скрылся за спинами своих товарищей. — Что скажешь? — спросил Гордеев у римского полководца. — Мне приходилось оборонять города и от большего числа врагов, — ответил Ливий, — как мы и предполагали основной удар, они нанесут по Лядским воротам. Тут мы их и встретим. — У них многовато метательных машин, — с сомнением произнес Никифор, всматриваясь вдаль, пытаясь рассмотреть установленные за щитами орудия. — Ерунда, — спокойно сказал Ливий, — у нас их не меньше. Гордеев согласно кивнул. Он обернулся и взглянул вниз. Подготовленные римлянами и китайскими пленниками артиллеристы, шустро снимали с установленных вдоль стены, катапульт маскировочные рогожи. Орудийные расчеты наводили орудия на цели. Каждый метр поля перед городом был заранее пристрелен. Ориентирами служили вбитые в землю колья с красными флажками. Чуть дальше от стены были установлены более мощные орудия- требушеты, способные забросить смертельный груз и за реку. В дубовых клетях к бойницам воины подкатывали стрелометы и баллисты. Киев был готов к битве. Камни и бочечки с греческим огнем, были запасены заранее в достаточном количестве. Стены обороняли только воины, прошедшую подготовку. Случайных людей здесь не было. — Ну о твои родственники сейчас где? — поинтересовался Дмитрий у Никифора, — не подведут? — Тумур опытный воин, — охотно ответил Станило, — думаю, что они уже в Белгороде. К вечеру будут здесь.
Днем ранее, Белгород.
Среди плотных серых туч, едва просматривался крошечный диск солнца. Начавшийся было снегопад, неожиданно прекратился. Зябко ежась по стенам русской крепости, прохаживались монгольские стажи. Обеспечивая себе путь к отходу, Мункэ оставил в захваченных крепостях небольшие гарнизоны. Белгород не был исключением. Видимо русичи покидали город в спешке, так как не сожгли его. Даже ворота остались на своих местах. В домах захватчики нашли много оставленного добра. Потому воины, оставленные охранять крепость не были в обиде. Им не приходилось гибнуть у столицы русичей. А после ее взятия им все равно достанется своя доля. Добром же найденным в Белгороде, они делиться не собирались. Стражники не боялись внезапного нападения. Войска русичей были далеко. Воины грелись у костров, изредка поглядывая за стену. Раздавшийся у ворот шум привлек внимание стражников. Как не хотелось воинам остаться у костра, но пришлось подойти к краю стены. Подъехав к наглухо запертым воротам на пегих длинногривых лошадках, трое глашатаев размахивали руками и кричали собравшимся на стене стражникам. — Открывайте ворота, шакалы! Сюда едет наперсник великого Бату хана. Он не любит ждать. Если его конь остановиться перед воротами хоть на мгновение вас порубят на куски, и бросит их на съедения собакам! Стражники взглянули, куда указывал глашатай. По заснеженной, но утоптанной дороге в сторону крепости двигался отряд, не менее тысячи всадников. Впереди на племенном арабском жеребце гордо подняв голову, ехал крепко сложенный воин, облаченный в золотой доспех. На его груди, на тяжелой цепи позвякивая о броню, висел круглый знак с изображением головы тигра- золотая пайса, выдаваемая только самым приближенным к хану лицам. Следом за всадником ехали знаменосцы несшие штандарты с изображением тамги дома Бату хана с полумесяцем. Стражники бросились к воротам. Заскрипели петли и тяжелые дубовые створки распахнулись. Стражники в нерешительности сгрудились у входа. — А ну кланяйтесь, собаки! — заорал глашатай. Он взмахнул плетью и стал наносить беспорядочные удары по головам, лицам и спинам, нерасторопных воинов. Стражники упали на колени, закрывая головы руками, и не смея даже взглянуть на ханского посадника. Не успел темник доехать до ворот, а глашатаи уже неслись по улицам Белгорода. Нужно было успеть приготовить для своего повелителя ночлег. Как только процессия въехала в город, ворота закрылись. Гарнизону Крепости больше не суждено было увидеть рассвет. Совершив двухдневный марш-бросок, меркиты без особых усилий перебили все заслоны и гарнизоны захваченных приграничных крепостей, обеспечив черниговцам и галичанам беспрепятственный проход. Теперь десятитысячная конная рать двигалась в сторону Киева, заходя в тыл монголам.
10 ноября 09 часов 35 минут- 15 часов 05 минут, Киев (Лядские ворота).
Киевляне наблюдали со стен за установленными позади пеших отрядов метательными машинами. Бойцы уже были готовы к началу обстрела. Потому для них не стало неожиданностью, когда в синеве неба появился град больших и малых, стремительно летящих камней. Первый залп не достиг цели. Камни ударили в стену, некоторые упали с недолетом в ров, другие с перелетом упалина крыши домов. Тут же дрогнули и медленно поползли в сторону городской стены три штурмовые башни. Огромные конструкции на колесах без спиц, толкали сотни степняков. Башни уже были заполнены готовыми к бою воинами. Впереди ордынцы тащили щиты, сколоченные из досок, прикрывая тягловую силу. — Ну что же, — потер руки Ливий, — начнем и мы. Катапульты! — закричал, готовсь! Его команды немедленно передавались по цепочки. Расчеты орудий, привели их боевое положение. — Ориентир пять, вправо тридцать! — скомандовал римлянин, — первая и вторая катапульта, зажигательным по штурмовой башни, огонь! Из-за стены вылетели и понеслись в сторону медленно ползущей передней башни деревянные бочонки. От удара они развалились. По доскам потекла черная маслянистая жидкость, немедленно вспыхнувшая ярким пламенем. Башня вспыхнула, будто гигантская свеча. Находящиеся в ней воины стали прыгать на землю, объятые пламенем. Те, кто не сгорели сразу, катались по снегу, пытаясь сбить пламя, но от этого огонь только сильнее разрастался. Монголы ответили своим залпом. На стену посыпались выкрашенные в красный цвет продолговатые полые снаряды. Каждый снаряд имел металлический клюв. Снаряды втыкались в стену разрывались, разбрасывая вокруг острые металлические предметы. Но это не нанесло русичам вреда. На момент обстрела они уже укрылись в башнях и клетях валов. Раздалась новая команда и русские артиллеристы дали новый залп. На этот раз вместе с катапультами, заработали требушеты. Вспыхнула вторая осадная башня, а несколько многопудовых валунов погребли под собой одну из вражеских катапульт. Стоя в башне в полный рост, римский центурион, командовал русской артиллерией. Расчеты метательных машин, моментально меняли угол наклона прицела, посылая в сторону ордынцев смертоносные гостинцы. В течении нескольких часов продолжалась ожесточенная перестрелка, в ходе которой были уничтожены все имевшиеся в наличие у степняков метательные машины. Киевляне тоже не обошлись без потерь. Одной осадной башни удалось зайти в 'мертвую зону'. Теперь зажигательные снаряды перелетали через нее. Но это нисколько не смутило Ливия. — Стрелометы левого фланга огонь! — скомандовал он. Расчеты повернули орудия и дали залп. Толстые копья, закрепленными на древках канатами, ударили в стену башни, пробив доски. Десяток русичей налегли на ворот, накручивая на барабан натянувшиеся канаты. Башня дрогнула и наклонилась. Сотни ордынцев повисли на основании, пытаясь поставить башню на землю. Не продолжительное время тяжелая конструкция раскачивалась, а затем завалилась на бок и рухнула, погребя под обломками, всех кто не успел выскочить. Лишившись всей осадной техники, монголы с дикими криками бросились на штурм, таща к стенам лестницы. Пылающие снаряды вылетели из-за стен, ударив в беснующуюся толпу. Десятки бойцов вспыхнули. Пылающими факелами они заметались по полю. Баллисты выплевывали по наступающим, тяжелые камни. Попадая в голову, они сносили ее с плеч. Если камень попадал в грудь, несчастного отбрасывала на несколько метров, превращая его внутренности в кашу. Но это не смогло сдержать толпу. Монголы достигли стен и, приставив лестницы, поползли вверх. Больше не опасаясь обстрела со стороны противника, ратники высыпали на стены. Завязалась кровавая сеча. Мункэ посылал в бой все новые и новые тысячи. Чтобы поддержать штурмующих стены воинов огнем, он велел темнику Кайдану, с легкой и тяжеловооруженной конницей перейти реку и начать обстрел защитников города. Лавина конных джахангиров выехала на середину реки, ожидая команды к наступлению. И тут произошло непредвиденное. Пылающие молнии разрезали небо. Перед всадниками упали сосуды, с укрепленными по бокам небольшими крылышками. Раздался грохот, сопровождающийся сильной вспышкой. Там где упал снаряд, лед разворотило взрывом, капли горючей жидкости разлетелись во все стороны. Попадая на человека, горящая капля прожигала его насквозь. Растекаясь, жидкость, плавила лед. Следом под ноги коней упали тяжелые камни. Раздался треск, по льду пошли трещины. Не выдержав тяжести тысяч, закованных в броню джахангиров, лед проломился. Под тяжестью доспехов элита монгольского войска пошла на дно. Всадники бросились к близлежащим берегу. Лед под копытами продолжал крошиться, затягивая все новые жертвы в холодную воду.
10 ноября 15 часов 10 минут 'Дебри' киевские высоты
Конные киевские дружинники, укрывшиеся в поросших густым лесом 'дебрях'- обрывистых, поросшим лесом, склонах Киевских высот, лишь смутно слышала гул далекой битвы. Воины сидели прямо на снегу подле своих лошадей. Тревога не покидала их. Битва шла уже много часов, а сигнала к выступлению не поступало. Кое-кто из воинов забрался на деревья, что бы разглядеть, ход сражения. Об увиденном, они сообщали своим сотникам, от которых вести распространялись остальным. Тут же, в составе дружины находились и пограничники Радок и Михайло. Вокруг них собрались с десяток бойцов. — А верно ли, что монголы бьются крепко? — спрашивал молодой дружинник, весельчак и балагур, Вьюн, — как бы так изловчится, чтобы и самому остаться целым, и их посечь. — Давят степняки скопом, — важно отметил Радок, поглаживая бороду, — да издалека стрелами бьют. А подойдешь к нему вплотную, так люди как люди. Кто лучше бьется, кто хуже. — А мне без разницы, — вставил слово Михайло, поигрывая любимой булавой, — кому голову проломить. Голова она одна, хоть у багатура, хоть у простого воина. — Вод бы самого Батыя в плен захватить, — мечтательно закатив глаза, произнес Вьюн, — да вот веревки с собой не прихватил. — Говаривают, что Батый на Киев не пришел, — заметил Радок, — под Рязанью еле ушел. Теперь опасается сам на Русь идти. — Тише там, говоруны! — прикрикнул воевода Яромир, — мы в засаде сидим. Воины замолчали, прислушиваясь к шуму битвы. — Что там?! — крикнул Яромир, дозорному. — Наши побили все вражеские метальные орудия! — крикнул с дерева наблюдатель, — степняки пошли на штурм! Не остановить их ни как! Вот уже на стены полезли. — Долго нам еще тут сидеть? — с раздражением в голосе спросил у воеводы Радок, — наши там бьются темной силою, а мы тут в лесу хоронимся… — Рано еще, — отрезал Яромир, — ударить надо наверняка… — Монгольская конница строится на середине реки, — вновь раздался голос с дерева, — наступление готовят. Не сдюжить нашим. Ай! Где то вдалеке громыхнуло так, что с деревьев посыпался снег. Дозорный, не удержавшись, рухнул вниз, но успел ухватиться за ветку. — Что там! — загомонили дружинники. — Не знаю други, — пролепетал ратник, сползая с дерева, — будто несколько молний ударило в конников. Даже лед под ними раскололся. Не иначе как господь наш помочь решил. — Вот и пришел наш час! — закричал Яромир, вскакивая на коня, — послужим князю нашему Мстиславу! За Русь матушку! Вперед!
10 ноября 15 часов 01 минута Монгольский стан.
Сидя верхом, на своем скакуне, Мункэ наблюдал за ходом сражения. Информация Изяслава, оказалась недостоверной. У русичей оказалось много метательных орудий, и они обладали секретом негасимого огня. На глазах полководца, погибла вся его артиллерия. Но это не остановило его воинов. Штурм почти увенчался успехом. Бой уже шел на стенах. Нужно было только поддержать войска огнем. Мункэ приказал коннице Кайдана переправиться через реку и из луков поддержать штурм. Но не успели джахангиры достигнуть середины реки, как урусы применили доселе неизвестное оружие. Новые снаряды разбили лед, и его конница провалилась в реку. Не многим удалось либо вернуться, либо перебраться на другой берег. Над полем битвы висел смог от повсеместных пожаров. В этой мгле до Мункэ долетели смутные, но все более явственные звуки, которые нельзя не было ни с чем перепутать. Это был дробный глухой гул надвигающейся вражеской конницы. В этот монотонный гул то и дело вклинивался боевой клич, тысяч глоток. Из леса в спину монгольским полчищам ударил русский засадный полк. На глазах Мункэ гибли сотники и тысячники. Во множестве падали на снег простые воины. На поле боя творилось, что-то невообразимое. Киевляне с храбрым упорством теснили монгольскую орду к реке. В тоже время ворота города распахнулись. Из Киева выходили ровные шеренги пеших ратников. — Что происходит?! — закричал монгольский полководец, хватаясь за голову, — где Бури!
10 ноября 11 часов 40 минут -15 часов 45 минут 'Лысая гора'
Хану Мункэ необходимы были заложники. В пограничных землях практически не удалось взять пленников. Пограничные воины сражались насмерть и предпочитали умереть, чем сдаться в плен. А мирного населения в близких к дикому полю землях было мало. Узнав от Изяслава о том, что большая честь недееспособного населения Киева, в случаи опасности, скрывается в пещерах 'Лысой' горы, он приказал своему темнику Бури с пятью тысячами всадников пленить, спрятавшихся мирных жителей, а если не удастся, то всех уничтожить. Лысая гора была расположена на юго-западе от Выдутичей на правом берегу реки Лыбедь, между верхней Теличкой и Багриновой горой. Старики говаривали, что еще до введения христианства на Руси, языческие жрецы жили в подземельях 'Лысой' горы, где еще остались древние языческие капища. Со временем на гору пришли христианские монахи. Они создали под горой целый город, иссеченный множеством подземных ходов. Только избранные знали путь в этом лабиринте. Ходили слухи, что подземелья 'Лысой' горы ходами были соединены с Киевско-Печерской лаврой. По узкой заснеженной тропе отряд Бури двигался в подъем. Копыта коней глубоко проваливались в снег. Если бы монгольский темник не знал точной дороги, его воины долго бы плутали по заснеженному полю. Лучи солнца мерцали между черными стволами деревьев, тени от которых превратились в длинные темные полосы. Неожиданно деревья закончились. Отряд выехал на мрачное заснеженное поле. С четырех сторон света стояли деревянные ворота. Перед каждым, путников встречал резной деревянный идол хранитель. Внутри огражденного воротами периметра на монгольских воинов взирали огромные глаза. Это глядел идол Перуна- грозного языческого божества язычников. У статуи имелось четыре лица, смотрящие на все стороны света. Их деревянные поверхности были покрыты знаками и узорами. Рядом с идолом возвышался украшенный орнаментом каменный алтарь. Много лет прошло после истребления язычества, но на алтаре до сих пор сохранились бурые пятна и подтеки кровавых жертвоприношений. Бури придержал коня, прислушиваясь к тревожной тишине. Преодолев суеверный страх, он махнул рукой. Воины не спеша двинулись дальше за своим предводителем по заснеженному склону. Слева от них поднимались массивные валы, а между ними, белой дугой зиял заснеженный овраг. Далее их путь лежал с внутренней стороны вала. Тишину только скрип седел, хрип коней и шум ветра в кронах деревьев. Как то внезапно впереди появился черный провал туннеля, уходящего вглубь земляного вала. Перед входом в пещеру стояли трое стражников, вооруженные луками. Увидев приближающихся степняков, они подняли луки, выпустили по одной стреле и скрылись в подземелье. Рассредоточившись полукругом, кипчаки рассматривали с безопасного расстояния огромный, не менее трех метров в диаметре, вход в подземелье. Обороняться русичи тут могли долгое время малыми силами. Но видя, как неумело стражники пользовались луками, Бури понял, что среди беженцев нет воинов. Вокруг стояла тишина. Русичи не предпринимали никаких действий. — Очир! — позвал Бури, одного из своих командиров, — возьми сотню и проверь вход. Высокий воин поклонился. Дав знак спешиться, он двинулся в сторону черного пролома. Вспыхнули факелы. Сотня бойцов, один за другим вошли под мрачные своды подземелья. Мерцающий свет выхватывал темные, покрытые мхом, стены туннеля. Впереди степняки видели только клубящуюся тьму. Пройдя не более десяти шагов, Очир обнаружил, что туннель разветвляется. Он в нерешительности остановился, стараясь рассмотреть хоть что-нибудь впереди. Неожиданно он заметил в левом туннеле, какое-то движение. Очир сделал несколько шагов в ту сторону, повыше подняв факел и осветив часть пространства перед собой. Бывалый воин вздрогнул от ужаса. Ему показалось, что он видит перед собой чудовище, похожее на трехглавого коня на котором ездит бог смерти. Очур попятился, взмахнув факелом, чтобы отогнать от себя видение. Огненные всполохи отразились от металлической кольчуги. Теперь он смог рассмотреть перед собой трех всадников, стоящих в ряд. За ними просматривались силуэты, закованных в броню, гридней. Как по команде в сторону остолбеневшего ордынца опустились копья. Очир хотел закричать, но острый наконечник копья вонзился ему в горло… Темник Бури в нетерпении ожидал возвращения разведчиков. Он нервно постукивал плетью по голенищу сапога, то вставая на стременах, то вновь опускаясь в седло. Внезапно впереди, со стороны чернеющего на фоне горы входа в подземелье, раздался быстро приближающийся гул. Земля задрожала под ногами. Бури хорошо знал этот звук, стука сотен копыт, и понимал, что за этим последует. Но не успел он дать команду своим воинам, как из подземелья с гиканьем и копьями наперевес вылетели всадники, облаченные в кольчуги. Одновременно с этим, со склонов посыпались пешие воины, выскакивающие из узких лазов. Из-за деревьев в сторону ордынцев полетели стрелы. — Угроза! — закричал Бури, выхватывая саблю, — к бою! Но его крик утонул в шуме завязавшейся битвы. Дружинников было меньше чем, ордынцев, но они застигли их врасплох. Кавалерия русичей уже набрала ход. Опустив тяжелые копья, они врезались в скопившихся кочевников, разорвали их строй на отдельные отряды и принялись методично уничтожать, потерявших управление багатуров. Пешие русичи бросались на кипчаков с криками, подобными реву медведей. Они сбивали их с коней, добивая на земле. Комья снега, земли и брызги крови, разлетались во все стороны. Русичи атаковали не жалея собственной жизни. Бури метался среди схватки, пытаясь собрать вокруг себя оставшихся в живых воинов. Но все было бесполезно. Ряды нойонов дрогнули и побежали. Не разбирая дороги, они мчались вниз по склону. Их кони спотыкались о торчащие из земли корни, скатывались в овраг. Бегущие в панике степняки, давили друг друга. Следом за ними с победным кличем мчалась русская конница…
10 ноября 15 часов 00 минут- 20 часов-00 минут Поле боя перед Киевом.
Вязкая битва продолжалась весь день. После первого успеха засадного полка и Киевской дружины, русичи завязли в массе перешедших к обороне монголов, застрявших на правом берегу Днепра. Темник Кайдану, был хорошим полководцем. Видя, что штурмующие стены ордынцев могут попасть в окружение, он приказал дать сигнал к отходу. На всем протяжение горда, степняки отхлынули от стен, и отошли на поле перед Лядским воротами, где натиск русичей был особенно сильным. Собрав все силы в кулак Кайдану, организовал оборону. Теряя людей и силы, монголы сдерживали русские дружины. По полю боя скакали русские и монгольские кони, волоча за собой мертвых и раненных всадников. Но Кайдану видел, что так долго продолжаться не может. Вопреки ожиданиям с ордынцами бились не какие-нибудь ополченцы, бывшие кожевники, столяры, кузнецы и другой простой люд, а вполне обученные воины. Они не бросались сломя голову на ощетинившихся копьями степняков, а, надвигаясь в плотном строю, планомерно выдавливали их к краю береговой линии. Вскрывшаяся река не давала возможности отступить, и придти на помощь с другого берега. Опасаясь попасть в своих, обстрел русских метательных машин прекратился. Но более точные баллисты и стрелометы, продолжали выкашивать монгольские ряды. Камни, с огромной силой выброшенные баллистами крошили щиты, доспехи и шлемы. Похожие на копья снаряды стрелометов, пробивали сразу несколько воинов, стоящих в плотном ряду. Но спешившиеся багатуры держались стойко, надеясь на скорую помощь. Видя бедственное положение своего войска, Мункэ послал им подмогу, надеясь, что его отряды смогут переправиться на другой берег ниже или выше по течению Днепра. Но отряд под командованием воеводы Гаюка, шедший на запад столкнулся в русичами, разгромившими отряд Бури на 'Лысой' горе. Пол тумэна, под предводительством воеводы Урдюя на востоке завяз в схватке с мобильным русским отрядом. Около тысячи всадников в легких доспехах носились по полю, не приближаясь к ордынцам, и не вступая с ними в прямое столкновение, осыпая их стрелами из арбалетов. Каждый русичь успевал сделать из своих странных приспособлений по восемь прицельных выстрелов, против двух-трех со стороны ордынцев. Эти странные короткие стрелы, на большом расстояние, пробивали даже самые крепкие доспехи, выбивая из седел тяжеловооруженных джахангиров. Монгольские же стрелы практически не причиняли вреда быстрым всадникам. Выпустив по врагу все болты, русичи уносились, но скоро возвращались, перезарядив оружие. Урдюй попытался было погнаться за назойливыми вражескими конниками, но кони под тяжелыми монгольскими всадниками вязли в глубоком снегу. Неся потери и не сумев пробиться на помощь к Кайдану, Урдюй и Гаюк отступили. Мункэ велел усилить отряды своих воевод и повторить попытку прорыва, но в этот момент к нему прискакал командир его охраны. — Мой повелитель! — закричал Нергуй, указывая рукой на юг, — смотрите! К нам в тыл вышли урусы! Мункэ перевел взгляд, туда, от куда он ни как не мог ожидать опасности. Все приграничные земли были очищены от врага. Откуда же могли взяться русские войска в его тылу. Но не верить своим глазам он не мог. Вдалеке к атаке выстраивалась конная рать. Над их головами развивались на ветру русские стяги. У Мункэ было еще достаточно войска. Он уже приготовился дать команду перестроиться и атаковать, но в этот момент над его головой с чудовищным свистом пролетел огненный шар. Мункэ даже присел от неожиданности. Прочертив дугу, объятый пламенем снаряд ударил в шатер полководца, превратив его и, стоящих около входа тургаудов, в пылающие факела. Следом на монгольский стан обрушился град снарядов. Это заработали дальнобойные требушеты киевлян. В одно мгновение лагерь превратился в пылающий ад. Вокруг метались объятые пламенем кони и люди, безуспешно пытавшиеся погасить огонь. Неизвестно откуда появившиеся всадники, усиливая и так возникшую панику, кричали, что русичи уже ворвались в стан. Потеряв хоть какой то рассудок и организацию, степняки бросились в рассыпную. Каждый старался сохранить только свою жизнь. — Все кончено! — стараясь перекричать возникший шум, закричал Нергуй, хватая хана за руку. — Где коназ Изяслав?! — злобно сверкнув глазами выкрикнул Мункэ. — Он сбежал! — ответил верный таргаут, — надо и нам спасать свою жизнь! От полного разгрома монгольский экспедиционный корпус спасла только быстро наступившая ночь.
Глава 7 Тревожные вести
Наступил рассвет после битвы. Тот самый момент учета итогов предшествующего дня, определение потерь и завоеваний. Разбитые остатки орды спешно отступил под прикрытием темноты. Победители не рискнули преследовать их во мраке. На поле остались только убитые и тяжелораненые. Увидев бегство своего полководца, остатки войска Кайдану, сдались на милость победителя. Легко раненных увезли еще до наступления темноты. Отличить тяжелораненых от мертвых ночью, не было ни какой возможности, потому осмотр места сражения оставили до утра. С первыми лучами солнца из города вышли похоронные команды. Все поле было усеяно человеческими телами и трупами лошадей. По этому полю ходили люди, нагибаясь к самой земле, рассматривая убитых, выискивая среди них тяжелораненых. Тела переворачивали и оттаскивали друг от друга. Если кто-либо из лежащих на снегу степняков, подавал еще признаки жизни, стонал, просил пощады или молил о смерти, его тут же добивали. Жестокое время, такие же и нравы. Отдельные люди собирали трофеи. Ордынцев раздевали, разували. Снимали с них золотые и серебряные украшения. Другие, снимали с мертвых коней сбрую, ловили оставшихся без хозяев лошадей, сбивая их в табуны. Сорок тысяч воинов привел к Киеву чингисит Мункэ. Потеряв в битве убитым и пленными больше половины. Нападение было неожиданным, а по тому только тридцать тысяч смог выставить против него Мстислав. И хотя потери русичей были на порядок меньше, но они были. Ища своих мужей и сыновей, из города вышли женщины. Вокруг раздавались причитания, плачь по родным. Гордеев, вместе со своими соратниками, вышел за городские ворота, скорбно взирая на поле. Как не было потрясающе это зрелище, но оно больше не производило на него безнадежно-подавляющего впечатления. За годы, прожитые в древней Руси, он насмотрелся всякого. День клонился к закату, когда пришли тревожные вести. К князю Мстиславу примчался гонец, который сообщил, что пропал митрополит Киевский Кирилл. Еще до начала штурма, по настоянию князя, под сильной охраной, он выехал в Чернигов, но туда так не прибыл. Незамедлительно был организован поиск. Гонцы помчались по дорогам, поднимать население на поиск. Всю следующую ночь не спали. Гордеев с князем и его свитой делили по карте местность на полу верстовые квадраты. Определяли состав поисковых команд. В каждую выделяли опытных охотников и следопытов. Еще не рассвело, а поисковые команды разошлись по квадратам. К полудню прискакал гонец с одного из участков. По велению князя его тут же проводили в терем. Гонец вбежал в небольшой кабинет, где ждали известий князь и его воеводы. Под тревожными взглядами присутствующих он поклонился, не решаясь начать. — Ну что?! — не выдержал Гордеев. — На семнадцатом участке охотники обнаружили трупы воинов, ушедших охранять митрополита. Гордеев взглянул на князя. Тот слегка кивнул. — Иди воевода, — устало проговорил он, — осмотри там все сам. Да немедля сообщи. Гордеев вышел за гонцом, застегивая на ходу кафтан. Коня он остановил, только когда увидел ратников из своей дружины, которые оцепили небольшое поле в стороне от дороги. Дмитрий соскочил с взмыленного коня и передал повод одному из ратников. — Ничего не трогали, — сказал командир поискового отряда, которого звали Борислав, принимая коня, — тут ложбина, потому с дороги не видно. — Следы имеются? — спросил Гордеев, осторожно вступая по снегу. — Да какие тут следы? — пожал плечами Борислав, — все перетоптано. Такое впечатление, что они бились с призраками. — Как так, — не понял воевода. — Так кругом, только следы наших ратников и их коней. Чужих следов нет. Дмитрий вошел в ложбину. На земле тут и там лежали припорошенные трупы русских ратников. — Сколько их тут? — Да почитай все полторы сотни. Гордеев в удивлении остановился. С митрополитом ушли полторы сотни бывалых воинов, из которых полсотни бойцов были из его дружины. Таких просто так не возьмешь. С первого взгляда было видно, что ратники вели бой. Их тела были разбросаны по всей ложбине. Видимо они успели рассредоточиться для атаки. У каждого в руках был зажат обнаженный меч. То есть они видели врага и напали на него. Но нигде не было не видно ни тел неведомого противника, ни их тел. Дмитрий подошел к одному из тел. Ратник лежал ничком, вывернув голову вбок. В открытых остекленевших глазах застыло удивление. На горле виднелся узкий глубокий порез. Вокруг головы, покрывшись ледяной коркой, расползалась кровяная лужа. Видимо неизвестное оружие пробило воину вену. Гордеев прошел чуть дальше. Его внимание привлек выступающий из-под снега предмет. Дмитрий подошел ближе и, наклонившись, поднял его. В руках воевода держал стилет- узкий с граненым клинком нож. Это была разновидность кинжала, отличающаяся наличием прямой крестовины и очень длинного и тонкого клинка. И рукоять, и сам клинок имел черный цвет, с выбитыми на них латинскими символами. Нападавшие допустили одну оплошность, когда заметали следы, они пропустили важную улику. Но каким подготовленным должен был быть враг, который смог перебить дружину из полутора сотен опытных воинов, практически не оставив следов. Им противостоял грозный враг. Раздавшийся невдалеке стон, оторвал Гордеева от размышлений. Он взглянул в ту сторону. Облокотившись на склон овражка Гордеев, увидел еще одного воина. Дмитрий сразу его узнал. Это был десятник его дружины Добран. Воевода опустился на колени перед воином, положив его голову себе на колени. В теле десятника еще теплилась жизнь. Но было видно, что истекают последние мгновения. Кольчуга не защитила своего хозяина от узкого лезвия. Клинок пробил тело ратника в районе сердца, но прошло рядом, не задев его. От болевого шока и внутреннего кровотечения десятник потерял сознание, и его посчитали мертвым. Мороз практически довел дело до конца. Его лицо было бледным. Пальцы почернели от обморожения. Несчастный открыл запавшие карие глаза. Узнав Гордеева, он слабо улыбнулся. — Прости, воевода, — прошептал он растрескавшимися губами, — не уберег я митрополита… — Все будет хорошо, — сам не зная, почему, проговорил Дмитрий. — Брось, воевода, — усмехнулся, Добран, — мы оба знаем, что мне конец. Так выслушай меня. — он замолчал на мгновение, но собрав оставшиеся силы, продолжил, — То были черные монахи латиняне. Их было всего десять. Но таких бойцов я еще не видел. Они перебили нас как не обученных новобранцев. Я достал только одного. Монахи унесли его тело с собой. И митрополит с ними. Он еще жив… — Добран с силой сжал руку Дмитрия- Найди его, воевода, и отомсти за нас… Тело десятника изогнулось в судорогах. Он закашлялся кровью. Его тело обмякло. Стекленеющие глаза с мольбой взирали на Гордеева. — Клянусь, что я найду митрополита и отомщу его похитителям за все, — пообещал Дмитрий, закрывая глаза друга.Глава 8 Начало Европейского похода Батыя (битва на реке Серет)
Что может лучше для степного жителя, чем степь весной. Монгольский лагерь раскинулся на многие мили, в пойме небольшой реки не далеко от границ Валахии. После весеннего половодья, вода спала, образовав целый ряд озер- лиманов, окаймленных густым камышом. Между лиманами попав в благоприятные условия, тянулась к солнцу луговая трава, закрывающая в отдельных местах лошадь с всадником. Расставленные шатры и множество скота, не в состояние уничтожить всю растительность весенней степи. Вокруг лагеря, насколько хватало глаз, на много верст раскинулся пестрый травяной ковер из тюльпанов и других цветов красного, желтого, оранжевого, синего, белого цвета. В золотом шатре Бату хана стоял запаха пота множества тел, которой не могли перебить даже дымящиеся повсеместно благовонья. Туда, сюда сновали рабы с золотыми блюдами ароматного мяса и кувшинами кумыса. Уже несколько дней продолжался совет чингиситов. Батый готовил вторжение в Европу. Слишком много времени и сил было потрачено на авантюру похода на Киев. Не смотря на предупреждение своего полководца Тугая, и поверив предателю Изяславу, Бату хан отправил на Русь сорок тысяч воинов во главе с Мункэ. Поход закончился катастрофой. Русичи в которой раз проявили свое коварство. Около Киева тумены были разбиты. Их командир бежал с поля боя. Еще долго к лагерю подтягивались разрозненные и деморализованные поражением группы воинов. Сосчитав их, Батый пришел в ужас. Из похода на Русь вернулось не более десяти тысяч. Таких промахов великий хан не прощал. Он отослал Мункэ в Волжскую Булгарию, где в нескольких местах вспыхивали мятежи. Тугай торопил своего хана. Весна уже была в разгаре. Скоро наступит лето. Мало времени, чтобы покорить Европу. Сейчас было самое благоприятное время для вторжения. Маленькие и большие царства грызлись между собой. Но силы в Европе были. Поступали тревожные сведения, что под знаменем креста, собирается огромное войско. Римский император пока еще писал письма, что не желает войны. Но кто знает? Может армия латинян скоро двинется на монголов. Времени не остается. С каждым днем нарастает угроза. — Необходимо выступать незамедлительно, — настаивал на совете Тугай, — ударить нужно сразу в нескольких местах, чтобы разрушить намечающиеся союзы. Перед нами лежит Валашская земля. Там осели наши непримиримые враги, половцы и предатели бродники. — Бродники? — спросил Бату хан, удивленно приподняв бровь. — Да, мой повелитель, — поклонился Тугай, — когда я участвовал в первом походе на половцев, Субэдэ подчинил себе это племя. Их проводники провели наших воинов тайными тропами. Наши воины наносили стремительные удары по половецким становищам, в самых неожиданных для них местах. Но стоило Субэдэ оступиться, как они подло ударили ему в спину. — Где же они сейчас? — заинтересовался Батый. — Опасаясь нашего гнева, бродники ушли из своих земель. В нескольких сражениях они разбили нескольких удельных князьков и осели в южной Валахии. — А как же здесь оказались половцы? — Вначале они бежали в Венгрию, — проявил осведомленность в этом вопросе Тугай, — там они приняли их веру, и пользовались благосклонностью венгерского короля. Но половцев трудно полностью подчинить. Венгерский правитель выгнал их из своей земли. После этого половцы заключили договор с королем Болгарии и при его поддержке, взяли контроль над остальной Валахией. Разбив половцев мы откроем путь в Европу. Но если Болгары окажут им помощь, потери могут быть очень большими. — Хорошо, — после недолгого раздумья согласился Бату хан, — я уже один раз не послушал твоего совета, послав войско на бойню. Теперь я не допущу такой ошибки. Я даю тебе тридцать тысяч воинов. Открой для меня путь в Европу. Авангард монгольского войска выехал на берег реки Серет, что на границе с Валахией, и остановились, повинуясь строгому приказу военачальника, не форсировать преграду с ходу. Скоро к переправе подъехал и сам Тугай. Он появился на закате солнца. Жара уже спала, и от реки потянуло прохладой. В окружении многочисленных телохранителей, Тугай осматривал овражистые, поросшие мелколесьем, берега. Самое место для засады. — Что там? — спросил полководец, продолжая всматриваться в тонущий в сумерках, противоположный берег. — Нас уже ждут, — сказал командир разведывательного отряда, — по всему берегу установлены баррикады. — Половцы? — Их не видно. За баррикадами дрожащие от страха крестьяне. Можно начинать переправу. — Нет, — задумчиво проговорил Тугай, окидывая взглядом раскинувшийся недалеко от переправы лесок, — половцы хитры. С ними нужно держать ухо востро. Полководец некоторое время молчал, обдумывая план сражения. — Наран, — наконец позвал он своего темника и, подождав пока он подъедет к нему вплотную, продолжил, — двенадцать тысяч и под покровом ночи переправишься на другой берег выше по течению. Костров не разжигать. Затаитесь на время. Наран поклонился и развернув коня умчался.— Переправу начнем с рассветом, — приказал Тугай, — расставьте дозоры. Темник Наран разбил свой тумен на два отряда. Первому, состоящему из двух тысяч бойцов, он приказал оставаться на берегу и начать переправу с первыми лучами солнца. Другой, прошел выше по течению, и под покровом ночи, осуществил переправу, укрывшись в прибрежных зарослях. С первыми лучами солнца, укрываясь стелющимся над рекой, туманом, передовой отряд начал переправу. Первые тысячи вышли на другой берег, обрушив на баррикады тучи горящих стрел. Но вымоченная древесина, гасила огонь. Волахские лучники отвечал, своими залпами, нанося противнику существенный урон. В это время двухтысячный отряд Нарана начал переправу. Держась за гривы коней, они поплыли к другому берегу. Не успели первые сотни выйти на берег, как на них обрушился ливень стрел. Половцы ударили по переправе. Не успевших прейти в себя ордынцев сбросили в реку, остальных расстреливали в воде. Ощущая близкую победу, кипчаки завели своих коней в реку. И тут дрогнула земля. В тыл половцам ударили десять тысяч монгольских воинов. Завязалась кровавая схватка. Чтобы остановит прорыв, половецкие ханы были вынуждены направить свежие силы, предназначенные для поддержки защитников баррикад. В ответ Тугай тут же ввел в бой свои тысячи. Силы противоборствующих сторон были примерно равны. Но у половцев не было единства. Каждый хан на поле боя был сам себе командир, и стремился в случаи чего, сохранить своих людей. Как только перевез, стал клониться к монголам, многие кланы вышли из боя. Бросая союзников, они увели своих воинов. Мужественно сражались валахские защитники баррикад, не зная, что половцы предали их. Долго они сдерживали натиск превосходящего противника, скидывая багатуров с баррикад. Но вот ударила им в тыл ордынская конница. Вести бой на два фронта не было сил. Последние защитники пали под монгольскими саблями. Путь в Европу был открыт. Вторжение началось.
Глава 9 Ложный обоз
Майским утром из ворот городища Санок, расположенного недалеко от Карпатских гор, выехали два всадника. За ними следовало с десяток повозок, под охраной двадцати воинов. Встречный люд с удивлением взирали на богато одетого мужчину и его юную спутницу. Одетая в походный женский костюм, она уверенно держалась в седле, что говорило об опытной наезднице. Не трудно было узнать в них богатых купцов. Проводя обоз взглядом, прохожие крестили проходящих мимо путников и, качая головами, шли своей дорогой. За последние полгода бесследно пропали четыре каравана, следующие через карпатские перевалы в Венгрию и Польшу. Все они хорошо охранялись, но ни купцов, ни наемников, никто больше не видел. Опасаясь за свое добро, а еще больше за жизнь, купцы перестали держать путь через Карпаты, выбирая более долгий, но безопасный путь. От этого доходы небольших городищ типа Санка, стоящих на караванном пути, катастрофически падали. Князь Галицкий и Волынский Андрей Мстиславович, принимал все силы, чтобы прекратить разбой и убийства купцов. Но не одна из посланных дружин, не смогла найти следов пропавших караванов. Пришлось Гордееву лично возглавить разведывательную экспедицию. На самом деле у него было два задания. Основное- проникнуть в европейские государства и найти следы пропавшего митрополита Кирилла. Ликвидация банды татей, нападавших на торговый люд, была личной просьбой князя Андрея. Ловить налетчиков решили на живца. Для этой цели Дмитрий собрал ложный обоз. На самом деле настоящие товары были только в первой телеге. На остальных повозках в сундуках, бочках, тюках и свертках лежало барахло, не представляющее никакой ценности. Пафос обозу придавали богатая одежда, сильная охрана, щедрые дорожные расходы и таинственность. Опытные наемники не подпускали любопытствующих ближе, чем на пять метров. В свой западный поход Гордеев взял только самых проверенных и подготовленных бойцов из своей дружины. Командиром отряда был Никифор. Он был абсолютно необходим в предстоящем мероприятии. Дело в том, что в свою буйную молодость Станило довелось послужить наемником у венгерского и польского короля. Потому он хорошо разбирался в культуре, обычаях и структуре армии европейских государств. Структура войска там была одинаковой. Неважно было то маленькое герцогство или большое королевство. Каждый служил только своему хозяину. Армия набиралась из войск вассальных земель. Каждый вассал приводил с собой несколько 'копий'. 'Копье'- низшая единица европейской армии. Оно состояло из одного, или нескольких мелких рыцарей и их отряда, который состоял из оруженосца и пяти — десяти профессиональных солдат. Состав бойцов определялся исходя из кошелька господина. Это могли быть пешие или конные воины. Обучать и оснащать бойцов была обязанность господина. Исходя из изложенного, было решено, что в европейские земли, отряд Гордеева проникнет под видом рыцарей древнего, но бедного ордена 'госпитальеров'. Рыцарское снаряжение русичам должен был передать контакт Гордеева в Невицком замке. Странствующих рыцарей должны были изображать Дмитрий и Никифор. Их 'копья' составляли бойцы отряда особого назначения. Первым десятком командовал сын Гордеева — Андрей, а вторым сын Никифора- Баяр. В европейское турне, с ними напросилась и Юлдуз, куда же без нее. Сейчас она изображала дочь богатого купца и также отвлекала на себя внимание от ложного обоза. Гордеев не беспочвенно полагал, что вступает в схватку с хитрым и коварным врагом. Поэтому прикрытие обоза осуществляла также сотня Тумура. Его отряд скрытно передвигался параллельно движению обоза. Караван медленно двигался в сторону возвышавшихся на горизонте гор. По пути небольшие лесные массивы смешивались с степными лугами. Стояла жара. Вокруг, насколько хватало взгляда, не было видно присутствия человека. Тишину нарушали лишь топот лошадей, скрип колес, да стрекотание кузнечиков, в высокой траве. Орлы, распластав крылья, медленно кружили в безоблачном небе, выискивая добычу. По пути пришлось миновать несколько стремительных речушек. Но каждый раз нанятые в Саноке, проводники, в точности выводили обоз к переправам. Ближе к ночи караван достиг последнего в предгорье городища. Оно было небольшим. Телеги еле влезли на хозяйственный двор. Охрана на ночевку расположилась возле обоза. Самого же купца и его дочь, староста пригласил переночевать у него в доме. В добротной избе за широким столом собрались хозяин дома Анапас- невысокий, но кряжистый мужчина с узким крысиным лицом и бегающими глазками. Тут же были двое угрюмых бородачей. Первого Анапас представил как княжеского десятника по имени Колояр. С первого взгляда в нем можно было распознать бывалого воина. Второго звали Красибор, и он был богатым селянином. Стол был накрыт по-деревенски просто, но, тем не менее, обильно. Здесь были и печеная цельная рыба; и отварная брюква, и репа; и зеленый лук; испеченный в печи каравай; пироги и много мяса дичи. Гордеев вошел в горницу важной походкой знающего себе цену купца. Юлдуз же, нацепив на себя множество драгоценностей, изображала из себя капризную особу, напросившуюся с отцом в просвещенный мир. Увидев купца и его спутницу, Анапас выскочил из-за стола и поклонился им. — Мы всегда рады гостям- рассыпался он в льстивых словах, — а тем более торговым. Дороговато нам до столицы ездить. А покупки делать надобно. — А что, не уж-то торговый люд обходит вас стороной? — важно спросил Дмитрий, беря в руки поданный ему кубок с вином, — али шалит кто в окрестностях? — Да есть тут одна проблема, — вступил в разговор Колояр, — завелся где-то в горах тать по прозвищу Тришка Хорь. Вначале нападала его банда на мелкие селения. Дома жгли, девок насильничали, да грабили тех кто по слабее. А теперь, вон силу почувствовал. Купцов разбойничать стал. — А вас не беспокоят? — испуганно всплеснула руками Юлдуз, — такие страсти рассказываете… — Сюда соваться они бояться, — сказал Красибор, откусывая край пирога и запивая его вином, — расскажи Колояр, как ты им отрез дал. — А что тут рассказывать, — усмехнулся десятник, мало у меня воев, да все опытные. Сам их воинской науке учу. Вовремя они заметили десятка два всадников. Все с оружием, броня на них крепкая, но разна, явно с чужого плеча. Луки хорошие. Потребовали они дань платить. Разорением грозили. А опосля стали стрелами баловаться. Но от этого вреда было немного. Людишки у нас привычные. Кто по домам спрятался, кто в сарае. Вижу, что не опытные перед нами воины, а так шушара. Вывел я свой десяток, да ударил в копья. Тати наутек бросились, потеряв сразу пятерых. Остальные в горы ушли. — Вы такой смелый, дядечка, — одарила Колояра восхищенной улыбкой Юлдуз, — нам бы такого опытного воина в охрану. Правда батюшка? — Верно, — согласно кивнул Гордеев, — опытные воины всегда на вес золота. — Дело у нас такое, ратное, — довольный похвалой улыбнулся в усы десятник, — да не могу я уйти. Князем поставлен. За горами земля вражья. Некоторое время все молчали, занимаясь едой. — А справно ли идет торговля? — поинтересовался Анапас. Взгляд его бегающих глаз упал на украшения Юлдуз. — Всякое бывает, — словно не заметив этого, сказал Гордеев, — не бедствуем. Сейчас вот в венгерские и польские земли путь держим. Думаю, прибыток богатый будет. — Батюшка! — воскликнула Юлдуз, — а помнишь, ты мне венец драгоценный обещал купить? — Куплю, — согласно кивнул Гордеев. — Ой, спасибо!- захлопала в ладоши девушка, — все подружки лопнут от завести! — Может поостережешься, — угрюмо молвил Колояр, — Тришка Хорь в горах шалит. Добро дело наживное, наемники знают за что рискуют… А вот дочь твоя красавица, как в руки татей попадет? — Ничего, — самонадеянно сказал Гордеев, — охрана у меня сильная. Воины в ней опытные. Ни что мне холопов беглых бояться? — Ну дело твое, — кивнул Колояр. Посидели еще не долго. Беседовали о торговле, да делах ратных. Наконец Дмитрий поднялся. — Спасибо тебе Анапас за угощение, но и отдохнуть надобно. Завтра день тяжелый. Хозяин дома хлопнул в ладоши. Тут же в горницу вбежала долговязая дворовая девка. — Марфа! — распорядился Анапас, — Проводи гостей в их комнаты. Служанка поклонилась и, взяв две свечи пошла впереди, указывая дорогу. Они поднялись по скрипучей лестнице на второй этаж. Марфа передала свечи Дмитрию и молодой госпоже и, указав на две соседние комнаты, убежала вниз, убирать со стола. — Будь на чеку, — прошептал Гордеев своей спутнице, — кажется мне, что Анапас неспроста интересовался торговыми делами, да рассматривал твои побрякушки. — Я это тоже заметила, — усмехнулась Юлдуз, — не волнуйся. Все будет в порядке. Гордеев подождал пока она скроется за дверью. Только после этого он вошел в свою комнату и осмотрелся. Комната как комната. Кровать, стол, с стоящим на нем кувшином. Только засов двери не то сломан, ни то специально испорчен. Дмитрий не спеша подошел к столу и заглянул в кувшин. Нос приятно ощутил аромат дорогого вина. Дмитрий налил себе в стоящий тут же кубок и слегка пригубил напиток. Вино оказалось действительно превосходным. Он не торопясь осушил кубок до дна, прислушиваясь к своим ощущениям. Через несколько минут он почувствовал легкое головокружение. Чего-то подобного он и ожидал. Веки отяжелели, и он провалился в глубокий сон.Глава 10 В плену у разбойников
Сознание медленно возвращалось. Вначале Гордеев услышал чьи-то грубые мужские голоса. Онпопытался пошевелиться, но почувствовал, что руки и ноги крепко связаны. Все тело онемело. Дмитрий рванулся и открыл глаза. Светало. На опушке редкого леса висел утренний туман. Где-то невдалеке слышался шум низвергающейся воды. Гордеев повернул в голову, заметив в проеме между деревьев водопад. Обзор ему закрыли темные силуэты. Перед ним ухмыляясь, стояли вооруженные люди. Все были наряжены в добротную, где-то можно сказать и дорогую, одежду. Наряды пестрили разнообразием всех национальных костюмов. Зачастую размер одежды не совпадал с телосложением ее обладателя. То и понятно- надевали то, что смогли отобрать. Впереди всех, прямо перед связанным Гордеевым, на коне восседал высокий разбойник. Обширный ожог закрывал всю левую половину его лица. Такой бывает от соприкосновения кожи с раскаленным железом. Глубокий шрам ото лба до подбородка, наискосок рассекал область ожога. От чего верхняя губа была приподнята, обнажая гнилые зубы. Неприглядность лицу главаря шайки, добавлял тот факт, что на левой половине лица практически не было волосяного покрова, вместе с тем на правой стороне имелись усы и борода. От этого его лицо казалось непропорциональным и даже гротескным. — Ну что купец, — усмехнулся Тришка Хорь, соскакивая с коня, — разговаривать будем? — О чем? — чувствуя сухость во рту, прохрипел Гордеев. — О выкупе, — просто сказал главарь. — От чего же не поговорит, коли интерес имеется, — согласно кивнул Дмитрий, — чего ты хочешь? — Сколько… — мечтательно протянул атаман разбойников, — пожалуй, я желаю получить все… — наконец выпалил он. — А не жирен ли кусок? — усмехнулся Гордеев, — поперек горла встать может… Тришка некоторое время разглядывал связанного пленника, потом расхохотался. — Ха! Ха! Ха!- давился он от смеха, — Ну рассмешил! Ты еще и угрожаешь мне… — внезапно его смех прекратился. Он нагнулся к самому лицу Гордеева, зло, глядя ему в глаза. — Хватит болтать! — практически зашипел он. — Ты отдашь мне весь свой обоз. А потом я еще подумаю, что делать с тобой и твоей дочуркой. Он отошел чуть в сторону, и Гордеев увидел Юлдуз. Ее держали за руки двое разбойников. Платье на девушке было разорвано. Неизвестно на чем держащиеся лоскуты ткани, слегка прикрывали грудь. В испуганных глазах застыли слезы. Ну и актриса, промелькнула мысль в голове Гордеева, ей бы в театре выступать. — Хороша козочка, — проговорил атаман. Глупо ухмыляясь, он подошел вплотную к девушке и провел грязным пальцем по ее лицу, размазав при этом текущую по щеке слезу. От его прикосновения пленница дернулась, пытаясь отстраниться. Тришка Хорь грубо схватил испуганную девушку за руку и прижал к себе. — Давненько я не пробовал таких чистеньких девиц, — похотливо поговорил он. Его ладонь коснулась бедра девушки и поползла вверх, задирая подол платья. — Остановись! — раздался из-за спин столпившихся полукругом разбойников, властный голос, от которого атаман застыл в испуге. Шайка расступилась, пропустив вперед худощавого высокого мужчину. Он был одет в монашеский балахон черного цвета. Его голову полностью закрывал накинутый капюшон. Двигался он скользящей походкой, которая выдавала в нем опытного бойца. — Не тронь ее, — нетерпящим возражения голосом проговорил монах. Тришка с раздражением оттолкнул пленницу, которая упала на колени, пытаясь закрыть грудь руками. Монах обошел дрожащую пленницу вокруг, рассматривая ее тело. Затем он подошел к атаману и отвел его в сторону. — Ты отдашь эту женщину нашему ордену, — сказал он, пристально глядя на атамана. — Она мне нужна, чтобы получить обоз, — пытаясь быть твердым, проговорил Тришка. Монах некоторое время молчал, перебирая в руках концы веревки, служивший ему поясом. — Хорошо, — наконец сказал он, — используй ее, чтобы надавить на купца. Когда дело будет сделано, ты отправишь ее к нам. И смотри, что бы ни один волос не упал с ее головы. Сказав это, он повернулся, и больше не говоря ни слова, вскочил на подведенного ему коня, и ускакал по тропе, идущей вдоль водопада в горы. Тришка, некоторое время стоял без движения, пытаясь унять дрожь. Затем вернулся к Гордееву. — О чем это мы, — слегка заикаясь, проговорил он, — а, так вот если ты не отдашь мне свой караван, то с твоей дочерью по очереди будут развлекаться все мои молодцы прямо у тебя на глазах. — Хорошо, сделав вид, что сломался, устало проговорил Гордеев, — что нужно сделать? — То-то же, — засмеялся главарь шайки, — сейчас ты напишешь грамоту своему приказчику. Пусть он приведет обоз в указанное мною место. Да пусть охрану возьмет малую. Там его встретят мои люди. Как только обоз будет здесь, я решу, что с вами делать. Да гляди! Если, что не так, то она умрет первой. По знаку своего атамана, двое разбойников подтащили Юлдуз к низко свисающей толстой ветки, перекинули через нее веревку и, связав ей руки, подтянули, так, что девушка только слегка касалась ногами земли. После этого они остались стоять возле нее, обнажив сабли. Убедившись, что пленник уже сломлен, один из шайки перерезал стягивающие Дмитрия веревки, а другой поднес ему перо и бумагу. — Ну, — грубо подтолкнул Тришка ногой купца, — Что застыл? Пиши! Дмитрий растер онемевшие руки, взял перу и написал несколько строк. — Перстень дай… — попросил он. Атаман взглянул на золотую печатку, красовавшуюся у него на пальце. Усмехнувшись, он снял перстень и передал его Гордееву. Дмитрий окунул печатку в чернила, и приложил ее к пергаменту рядом с подписью. — Ну, вот и ладненько, — удовлетворенно кивнул Тришка, — а ну Сычь, иди сюда. К атаману подскочил верткий мужичок невысокого роста. — Бери грамоту и скачи в городище. Там передай письмо приказчику купца, да проводи обоз к нашему месту. Сычь кивнул. Взял грамоту. Вскочил на коня и умчался исполнять приказание. — Шило! — снова позвал атаман, — бери всех людей и встреть обоз. Перебьешь охрану, а повозки доставишь сюда. Тот, кого звали Шило, махнул рукой и направился к лошадям. С молодецким свистом и гиканьем, разбойники вскакивали в седла. Скоро лагерь опустел. В нем остались только атаман с пятерыми приближенными. День уже перевалил за половину. Со связанными за спиной руками Гордеев сидел, облокотившись о ствол дерева и, наблюдая, как разбойники сидят вокруг костра, пьют вино, чавкают и переговариваются между собой, изредка хохоча, указывая на подвешенную за руки девушку. Место, где находились пленники, упиралось в небольшое озерцо, окаймленное крутыми каменными склонами, покрытыми ярким, влажным мхом и свисающими с валунов гигантскими папоротниками. С двадцатиметровой высоты, в несколько каскадов, падали потоки воды. Брызги от водопада долетали даже до связанных пленников, изнывающих от жажды. Дмитрий тихонько свистнул. Казавшаяся, находящаяся без памяти девушка, тут же подняла голову. — Пора, — прошептал Гордеев. Юлдуз понятливо кивнула. В ее глазах блеснул азартный огонек. Девушка топнула ногой, и тут же из подошвы ее сапожка выскочили острые лезвия. Она перехватила веревку. Подтянулась, согнувшись, и перерезала веревку. Соскочив на землю и освободив руки, она подвернула платье, и направилась в сторону отдыхающих разбойников, легкой походкой. — Мальчики… — ласковым голосом промурлыкала она, — не хотите развлечь девушку? Бандиты обернулись, обалдело уставившись на девушку. — Не хорошо, — продолжила Юлдуз, обворожительно улыбаясь, — оставили бедную девушку одну. Ни тебе поговорить, ни развлечься. — А ну стой! — наконец пришел в себя атаман. — Да я же стою… — протянула девушка, — и никуда не убегу. Ну, иди сюда, милый. — Она поманила главаря пальцем. — Взять ее! — взвизгнул Тришка Хорь. Пятеро разбойников тут же кинулись на девушку, пытаясь схватить ее. Юлдуз нырнула под захват, и развернувшись буквально раскидала всех противников. — Что вы возитесь, — визжал атаман, бегая вокруг костра, — не можете справиться с девчонкой?! Уязвленные разбойники поднялись, стряхивая с одежды землю, и стали обходить девушку, пытаясь окружить ее со всех сторон. Этого она и добивалась. Круговой удар ногой, и двое бандитов рухнули на камни. Лезвия вспороли им горла. — Юлдуз! — крикнул Гордеев. Уже справившись с путами, он сидел на камне, с удовольствием глядя на битву, — они нужны нам живыми! — Да чтоб их… — выругалась девушка, разразившись такими словами, которые даже видавшие виды разбойники, вряд ли когда-нибудь слышали. Дело было кончено в считанные минуты. Трое разбойников валялись на камнях, постанывая и держась за отбитые важные мужские части тела. Тришка попытался убежать, но Юлдуз швырнула в него булыжник. Получив удар по затылку, атаман шайки распластался в озерке. — Долго возишься, — в шутку пожурил ее Дмитрий. — Ну ты же сам хотел получить их живыми, — обиделась Юлдуз, — пришлось постараться не попортить праздничную упаковка, — она взглянула на валяющихся у ее ног разбойников, — ну может быть чуть, чуть помяла ее. Пока Гордеев вытаскивал из воды промокшего главаря, Юлдуз уже, связав разбойников, приступила их допросу, но на свой лад. — Не будете ли вы так любезны, милостивые господа, — ласково глядя на хмурые лица бандитов, говорила она, прохаживаясь вдоль своих пленников, — сказать, где ваш главарь спрятал свои сокровища? Разбойники молчали, зло глядя на девушку. — Тот, кто сознается первым, — голосом строгой учительницы, увещевала она, — тот останется жить. — Юлдуз! — с укором одернул ее Гордеев, подтаскивая к связанным пленникам их атамана, — не давай обещаний, которые не сможешь выполнить. — Ну или не останетесь, — легко согласилась девушка, — я такая непоследовательная… Но обещаю, что помолюсь в ближайшем храме за ваши никчемные души, и поставлю вот такую свечку… Она развела руки в стороны, показывая размер свечи. — Прекрати, — строго сказал Гордеев. _ А что? — капризно протянула Юлдуз, — им деньги уже вряд ли понадобятся, а я их могу потратить на полезные дела. — Это, какие же? — усмехнулся Дмитрий. — Ну, — в задумчивости произнесла девушка, — например я могу купить себе красивую безделушку. Или построить небольшой уютный домик. Этажа на три. — Все хватит! — не выдержал Гордеев. — Ну и ладно, — капризно надула губки Юлдуз. Она отошла в сторону и принялась вырезать свое имя на стволе дерева. — Ну что, — подражая атаману шайки, проговорил Гордеев, обращаясь к пришедшему в себя Тришке, — поговорим? Бывший грозный главарь шайки, сжался, тихо поскуливая. Его история была типичной для этого времени. Трифон Хорев, был беглым холопом. Он никогда не занимался ратным делом, но имел феноменальный организаторский талант и дар убеждения. Собрав небольшую шайку, он с успехом принялся грабить путников на больших дорогах Галецкого княжества. В конце, концов, княжеские дружинники ему основательно прижали хвост, и новоявленному атаману пришлось бежать. Он перебрался через Карпаты, продолжил заниматься своим любимым делом. Уже в Польше его и повязали. Ух, и позабавился над Трифоном местный пан. Он все допытывался, куда Хорев спрятал добытые разбоем сокровища. Там бывшему атаману прижгли левую сторону лица и рассекли его плетью. И наступил бы Трифону бесславный конец, если бы не завел счастливый случай в замок пана, черных монахов, следующих на Русь с тайным поручением. Они выкупили Хорева, и предложили продолжить разбой, но уже на караванном пути. Их расчет был прост. Поймут купцы и бояре, что князь не может защитить торговый люд, да и взбунтуются. Да вот не срослось. Покаялся Тришка, что сведениями о купцах их снабжал сообщник, коем являлся староста Анапас. Изредка он и сам участвовал в разбое. Десятник Колояр отношения к банде не имел. Гордеев облегченно выдохнул. Уж очень понравился воеводе бывалый вояка. Пытаясь облегчить свою участь, поведал бывший атаман, что по зиме через его лагерь проходили черные монахи. С собой они везли важного пленника. Да вот кто он, Трифону было не ведомо. Монах же, которого видел Гордеев, был куратором шайки, и прибыл он для дачи новых распоряжений. Хореву и его банде следовало активизироваться и начать нападать на приграничные городища. Ближе к вечеру в лагерь разбойников въехал Тумур с двумя десятками воинов. — Вижу, вы тут и без нас прекрасно управились, — вместо приветствия, констатировал факт он. — Как же, — пробурчала себе под нос Юлдуз, продолжая кромсать кинжалом бедное дерево, — пока вас дождешься, со скуки помрешь. — Что это с ней? — поинтересовался Тумур, соскакивая с коня возле Гордеева. — Не дали ей разузнать секрет разбойничьего клада, — ответил Дмитрий, бросая быстрый взгляд на девушку. — Обидел, значит… — молвил Тумур, сочувственно посмотрев на Юлдуз. — Ничего переживет… Проблемы с бандой были? — Нет, — ответил Тумур, переводя взгляд на воеводу, — бойцы из них оказались ни какие. Пятеро твоих бойцов, отправившихся с обозом, хорошо их потрепали. А когда нас увидели, так вообще хвосты поджали, да бросились врассыпную. Пришлось погоняться за ними. Кого посекли, кого заарканили. В общем, никто не ушел. — Молодцы, — похвалил Дмитрий, — забирай всех и вези на суд княжеский. Да не забудь захватить Апанаса. Скажешь, чтобы правит Колояр оставался. — Все сделаю, кивнул Тумур. По его знаку, воины похватали связанных разбойников и перевалив их через седла, словно мешки, неспешно поехали в предгорье. — Не печалься, Юлдуз! — на прощанье крикнул Тумур, — узнаю я для тебя, куда атаман зарыл свой клад! — Правда! — засияла девушка, — я тебе очень, очень люблю! Тумур рассмеялся, и пришпорив коня, умчался за своими воинами. Счастливая девушка подошла к Гордееву, который внимательно разглядывал, покрытые снежными шапками, горные вершины. Их ждала Европа.Глава 11 Путь через Карпаты
Проснулись очень рано. Впереди предстоял длинный путь вверх-вниз по горным хребтам. Собрались очень быстро. Лишнего не брали. Из оружия- мечи, кинжалы, арбалеты и луки. Тащить с собой шатры слишком неблагодарное занятие. Поэтому еще при подготовки похода Гордеев сделал заказ на изготовление палаток, по его чертежам. Они гораздо практичнее в горах, да и место занимают не много. Навьючив палатки и запас продовольствия на меркитских лошадок, тронулись в путь. На подъеме встретили пастухов. Горные жители посторонились, провожая взглядом вооруженных всадников. Молча, проследовали мимо. Солнце медленно поднималось из-за вершин гор. К середине пути на ближайший хребет оно поднялось почти до зенита. Стало жарко, и назойливый диск светила, слепил глаза. На хребет забрались, когда было уже за поддень. С вершины впереди виднелся весь маршрут. В дымке от дневной жары, внизу лежала широкая долина. За ней виднелись мягкие линии карпатских хребтов и цель их путешествия- Невицкий замок. Даже с такого расстояния крепость невозможно было не заметить. Он возвышался на левом берегу реки Уж, на вершине горы, вулканического происхождения, покрытой густым лесом. Казалось до него рукой подать. Но расстояние в горах обманчиво. За оставшийся день до него точно не добраться. Начали спуск по крутой горной тропе. На склоне еще оставалось много снега. Вся тропа была залита водой. Вниз по склону стремительно несли воды мелкие и крупные ручейки. Дорогу продолжили по лесу. Стало прохладнее, повеяло запахами еловых веток и талого снега. Лес закончился, открыв путь в долину. Солнце стало припекать нещадно, как в летний день перед грозой. Скоро набежали тучи. Сгустившийся воздух стал невыносимо душным. Изнывая от духоты, путники, наконец, дошли до большого озера. Тут решили остановиться на ночевку. Пока одни разжигали костры и устанавливали палатки, другие пошли на охоту. Окрестности озера оказались богаты дичью. Ели под надрывное кваканье жаб, которых в озере оказалось несметное количество. Не боясь людей, они прыгали по траве, даже забираясь в палатки. Что не помешало Юлдуз искупаться. Отойдя совсем недалеко, никого не стесняясь, она скинула с себя одежду. Молодые воины даже не успели отвернуться. Их шокированные взгляды обжигали ее гибкое тело. Юлдуз не спеша, покачивая крутыми бедрами, пошла к воде, намерено замедляя шаг и давая мужчинам возможность в полной мере насладиться ее обнаженной фигурой. Получив по подзатыльнику от старших товарищей, молодые ратники повернулись к озеру спиной. Кое-кто еще пытался бросить быстрый взгляд через плечо, но под суровыми взглядами бывалых воинов, делали вид, что стряхивают соринку с плеча, и тут же вновь отворачивались, устремляя взгляд перед собой. Юлдуз звонко рассмеялась и вошла в воду. Она плавала довольно долго, наслаждаясь потоками горячих и ледяных ключей, поднимающихся со дна озера. Выбравшись, наконец, на берег, Юлдуз отжала длинные волосы и распушила их, чтобы просушить на легком теплом ветерке. Наконец не выдержав, Гордеев подошел к девушке. — Ты мне молодежь смущаешь, — укоризненно проговорил он, — оденься. — Подумаешь, — пожала плечами Юлдуз, — может девушка искупаться? А кому это не нравиться, пусть пейзаж разглядывает. — Одевайся, — строго повторил Дмитрий, кинув обнаженной девушке ее одежду, и отходя в сторону. Юлдуз презрительно фыркнула, но все же оделась. Вечерело. Тучи все сильнее стали обкладывать небо, наливаясь свинцом. Вот-вот должна была начаться гроза. Вначале тонкими струями дождь стал разливаться из тяжелых туч, на склоны гор, постепенно приближаясь к лагерю. Потом громыхнуло так, что сотряслись горы. Вспышки молний разрезали темноту. Стихия, в конце концов, накрыла лагерь, заливая потоками воды палатки. Под утро дождь кончился. Тучи стали подниматься вверх и исчезать. Диверсионный отряд вновь продолжил путь. К сожалению проводников не нашли, поэтому шли наугад. Не мудрено, что пытаясь пройти напрямик, скоро сбились с дороги. Пришлось ломиться через кустарники. По пути миновали, где в брод, где вплавь, несколько не широких, но стремительных речушек. Когда солнце уже клонилось к горизонту, отряд вышел к концу долины. Над ними возвышался Невицкий замок. Со стратегической точки зрения, крепость была очень удачно расположена, поскольку именно здесь широкая долина, начинала сужаться, а потому, гарнизон укрепления успешно контролировал торговый и военный путь из Галицкого княжества в Венгрию, через Ужицкий перевал. Строительство Невицкого замка было связано с налаживанием отношений между венгерским королем и русскими князьями, а также необходимостью контролировать горные перевалы. Замок представлял собой, городище укрепленное рвами, валами и стенами, сложенными из камней. Несколько круглых башен, добавляли крепости неприступности. Дополнительное затруднение для врагов создавала выдвинутая на юг трехэтажная башня, соединенная с центральным замковым двориком, крытой галерей. Бойницы башни и галереи контролировали подъемный деревянный мост, который вел во двор. Ров окружал замок с трех сторон. Он был выбит в скальном монолите и заполнен водой. Несколько деревянных домов притаились вдоль дороги. Усталые путники подъехали к глубокому рву и остановились. Мост оказался поднят. На стенах и башнях не наблюдалось никакого движения. — Что будим делать? — спросил Никифор, останавливая коня возле Гордеева, и рассматривая мощные укрепления замка. — Я могу быстренько слазать, — оживилась Юлдуз, — выстрелим из лука стрелой с веревкой. Я перелезу по ней и опущу этот чудный мостик. — Думаю, что хозяева будут не очень рады… — А я постараюсь их убедить, что мы просто туристы, и хотим осмотреть местную достопримечательность, — мило улыбаясь, пояснила девушка. В это время в сопровождении нескольких воинов, на стене появился невысокий, коренастый мужчина. — Кто вы?! — раздалось со стены. — Нам нужен Лорант! — крикнул Гордеев, — он должен нас ждать в этом месте. — Русичи! — обрадовано воскликнул Лорант, — подождите! Я сейчас! Коренастая фигура исчезла. Через некоторое время мост дрогнул, и стал медленно опускаться. Когда он замер, соединив два берега рва, дубовые ворота приоткрылись. На мост выбежал Лорант. — Дорогой друг! — раскинув в стороны руки прокричал он, подбегая к спешившемуся Гордееву и обнимая его, — я рад видеть тебя на венгерской земле. — Я тоже рад встречи, — сдержанно ответил Дмитрий, — но у нас очень мало времени… — Да, да- закивал Лорант, отступая в сторону и делая приглашающий жест. — Идемте скорее в замок. У меня все готово. Они медленно двинулись через мост. — Такое горе, такое горе, для всего христианского мира, — причитал он, семеня рядом с Гордеевым, — моим людям удалось узнать, что вашего митрополита через Польшу везут в Вену. — Зачем он католикам? — спросил Дмитрий. Лоронт вздохнул, пожав плечами. — Это никому не ведомо. Говорят, что в деле замешаны черные монахи. — Кто они? — Гвардия папского нунция в Австрии. Где они появляются, всюду смерть. Я готов сделать доброе дело. Я сам буду вашим проводником. В европейских королевствах стало не безопасно. Орды степняков вторглись в Венгрию и Польшу. Когда отряд вошел во внутренний двор, огромные створки ворот закрылись. Впереди их ждало опасное путешествие.Глава 12 Вторжение в Венгрию (битва на реке Шайо)
Лагерь Венгров Король Венгрии Белла четвертый в задумчивости мерил шагами свой походный шатер. Выполняя приказ своего повелителя, телохранители ни кого не пускали, не дозволяя нарушить его покой. Вот, наконец, пришел час вступить в схватку с врагом всего христианского мира. Повелитель монголов объявил короля Венгрии своим личным врагом, когда он решил дать приют половцам. Белла четвертый лично, торжественно встретил хана Котяна и его народ на границе своего государства. Половцам были предоставлены земли внутри страны. Будучи сам сыном половецкой княжны, Белла не имел популярности в своем королевстве. Принятием половцев в своих землях он хотел 'убить сразу двух зайцев'. Во первых: заслужить благодарность папы римского, тем что обратил в католичество кипчаков и привел новых налогоплательщиков. Вторая причина была более дальновидной. Опираясь на сорокатысячную армию, подчиняющуюся только ему, он намеревался укрепить свою власть, а также, в случае необходимости, использовать их в борьбе с монголами. Остановившись возле стола, король тяжело вздохнул, и устало опустился в кресло. Его планам не суждено было сбыться. Несмотря на все усилия, ему не удалось сделать из варваров цивилизованных верноподданных. Половцы не хотели вести оседлую жизнь. Их расплодившиеся стада разбрелись по королевству, принося огромный урон хозяйству венгерских феодалов. Чувствуя свою безнаказанность, половцы дошли до того, что стали разорять хозяйства Венгров, которые осмеливались встать на их пути. Их убивали, насиловали их жен и дочерей. Но король по-прежнему нуждался в половецкой армии. Близилась угроза вторжения. Чтобы как то их привязать, он женил своего сына на дочери хана Котяна. Но это уже не смогло спасти положение. Рассвирепевшие бесчинствами половцев, венгерские феодалы убили Котяна и вырезали всю его семью. Ответ половцев не заставил себя долго ждать. Они свернули шатры и ушли в Валахию, разоряя все на своем пути. А как бы сейчас пригодились половецкие воины, которые был хорошо знакомы с нынешним противником. Белла четвертый в бессильной злобе сжал кулаки. Оставшись без такого мощного союзника, он стал спешно сообщать новую армию. В его распоряжение было тридцать тысяч воинов. На призыв о помощи откликнулись Хорватский герцог Коломан, приведший с собой двадцать тысяч бойцов и магистр ордена Тамплиеров, с которым прибыли двадцать рыцарей со своими людьми (всего четыреста человек). Теперь у венгерского короля была армия сопоставимая с монгольской. Пока около Пешты собиралось войско. Разрозненные монгольские отряды разоряли земли королевства, и вышли к столице. У короля было уже достаточно сил, и он дал сигнал к выступлению. Монголы отступили к реке Шайо. Дойдя до реки Белла четвертый, остановил свою армию. Рисковать войском, форсируя реку с ходу, он не стал, дав приказ строить укрепленный лагерь. С его точки зрения, позиция для обороны была великолепной. Монголы были прижаты к горам, а следовательно корма для их коней мало. Перед ними узкий мост, который можно оборонять малым числом. Проблему мог составить мелкий брод выше по течению, но это направление перекрывала хорватская конница. Белла четвертый поднялся и пошел к выходу из шатра. Битва скоро начнется.Лагерь монголов. В ночь перед битвой Бату хан молился Луне, чей божественный лик породил золотой род Чингисхана. На совете хан монголов сидел мрачнее тучи. Слишком мало у него было воинов. Значительные силы отправлены в Польшу. А перед ним стояло превышающее его численностью войско венгерского короля. Их много и они полны ярости. После долгих споров было решено атаковать первыми. Верный полководец Тугай предложил свой план. Атаковать мост должны были основные силы. Он же с десятью тысячами воинов, переправиться ниже по течению на плотах и ударит Венграм в спину. Такая тактика не раз приносила победу. Окончив молитву, Батый направился в свой шатер. Следующий день обещал быть тяжелым.
Битва Ночью передовой отряд ордынцев попытался перейти реку по мосту. Смяв немногочисленное охранение, они стали разворачивать свои силы на берегу. Видя это, Белла четвертый вывел основные силы из лагеря. Стремительной атакой его войско скинуло передовой отряд ордынцев в воду и захватило мост. Монголы поспешно отступили. Для охраны моста была выставлена усиленная стража. Уверив свои силы Венгры, ликуя, ушли в свой лагерь. На рассвете ордынцы вновь двинулись по мосту. На другом берегу, закрывшись большими, в человеческий рост, щитами и выставив копья, им преградили путь пехотинцы. Но вылазка монголов была ловушкой. На берег уже подтащили метательные машины. Десятки камней обрушились на ряды защитников моста. Венгры дрогнули и побежали. Монгольская конница ринулась через мост, мгновенно разворачивая армию в боевые порядки. Король Белла четвертый кое-как смог вывести из лагеря свою сонную армию. Давая возможность войску собраться, навстречу наступающей ордынской коннице ударил магистр Тамплиеров со своими рыцарями и хорватская тяжелая конница. Они прорвали ряды степняков и почти достигли места, где находился Батый, принимавший участие в битве. Только вмешательство торгаутов, из числа личной охраны, предотвратило гибель хана. В этот момент в тыл венгерской армии ударил тумэн, возглавляемый Тугаем, который под покровом ночи на плотах переправился через реку вдалеке от лагеря. Устоять после такого сокрушительного удара мадьяры не смогли, поспешно отступив лагерь. К обеду венгерский лагерь был полностью окружен. Несколько часов степняки забрасывали лагерь противника камнями, стрелами и горящей нефтью. Под ливнем стрел, среди пылающих шатров, Венгры полностью потеряли дисциплину. Не желая терять людей, монголы прибегли к очередной хитрости. Как бы случайно, они открыли коридор. Побросав знамена, первыми в брешь кинулись король и его свита. Следом, бросая оружие, за ним последовали и остатки некогда могучей армии. Ордынцы, не вступая в столкновение, мчались по степи параллельно движению беглецов, рубя потерявших рассудок людей и осыпая их стрелами. Часть Венгров была загнана в болото, где либо перебита, либо утонуло. Другая часть войска успела укрыться за стенами столицы. На пятый день город пал. Все кто остался в живых, были перебиты. Венгрия пала перед Батыем.
Последние комментарии
6 часов 44 минут назад
9 часов 18 минут назад
9 часов 46 минут назад
9 часов 53 минут назад
4 часов 9 минут назад
12 часов 56 минут назад