Любовь Химеры [Елена Истомина] (fb2) читать постранично, страница - 129

усыновляли человеческих детей, поскольку своих здесь иметь не могли: в экзекоже может жить только взрослая особь. Я впервые видела семью марсианского отца. И они мне очень понравились. Дети добрые, светлые, хорошо воспитанные. Жена Сандра — вполне себе добрая дружелюбная. Молодая женщина.

Вместе с ними из другой машины вышли две женщины, одна — высокая черноволосая азиаточка, которая с радостным визгом бросилась к Демитрию, а он к ней прямо полетел. И я сразу поняла, что это и есть Диера, его невеста.

— Тебя отпустили? — не веря своим глазам, спрашивал Демитрий.

— А что им еще оставалось? Я объявила полное безоговорочное затворничество. Плюс твой отец словечко замолвил, и мой сдался. Все равно ведь уже твоя.

— Как же здорово! Здорово! — Демитрий закружил свою любимую. — Давно ты здесь?

— Достаточно, чтобы адаптироваться к местным условиям, нравам и обычаям.

— И как тебе?

— Здорово! Домой уже не хочется.

— И это ты еще не все знаешь! — заговорщицки подмигнул Демитрий. — Пойдем, я тебя с доченькой познакомлю.

Слово «доченька» тронуло меня до глубины души, и я пошла навстречу паре в ардонийской ипостаси.

— Какая она красивая! — восхитилась Деера, с любопытством смотря на меня.

— Ты знаешь, что ты очень на дедушку похожа? Спросила миленькая миниатюрная Китаяночка.

— Нет, я его не видела. А Дима сам мне не говорил.

— Похожа, правда, — кивнул отец.

— Я — Диера, — мне протянули руку.

— Я — Дора. Доротея.

Мы крепко обнялись. Я чувствовала, что рептилия настроена ко мне искренне благодушно. И дружелюбно. Если меня любит ее суженый, значит, и она любить будет. Ибо я хоть и небольшая, может, но все же часть мира ее любимого мужчины — мужа.

Когда Перун, ласково обнимая за плечи, вывел свою гостью на свет, я натурально взвыла и упала в сугроб, в секунду залившись краской от кончиков волос до кончиков ногтей.

— Ядрит твою же в маникюр ваш мать! — прорычала я из сугроба, нервно хохоча.

— Ну прости, прости! — женщина кинулась меня обнимать. — Ну да, пришлось схитрить, но они ж, враги этакие, ничего ж мне не рассказывали. Я сначала из интереса, посмотреть, в кого там обалдуй мой опять втюрился. А потом гляжу, затравили девку совсем, козлы рогатые, и поделиться ж даже бедной не с кем. Ну, я и осталась, чтоб хоть немного душеньке твоей полегче было.

Дива подняла меня из сугроба и старательно и любовно отряхивала меня.

— Не понял! — протянул Перун задумчиво.

— Че опять учудила, рассказывай, — обратился он к жене излишне строго.

— Душу ребенку вашему, вами же затравленную, отогревала, как могла, — сухо пояснила женщина.

Затем подошла к Олегу, взяла за руку и вложила мои руки в его.

— Не отдавай свое ни Богу, ни Дьяволу, ни свету, ни тьме. Верь ей. И существа вернее и преданнее во всей Сварге Небесной не сыщешь. А коль обидишь, вот тогда лишь на себя одного и пеняй, ибо характер у нее взрывной, в урайского отца уродилась, сначала делаем, думаем потом.

— Ну, уж скажешь, — смутился Перун.

— Да уж скажу! Идите в дом греться и подарки открывать.

Диера тем временем принесла из машины целую кучу больших пакетов.

Перун предусмотрел все и для всех. Детям Сомова обычные подарки для обычных детей. Мальчику конструктор и вертолет. Девочке куклу с одеждой и книгу. А Лизе большой набор карандашей и толстенный альбом с профессиональной художественной бумагой. Девочка обрадовалась подарку, словно весь год его ждала.

— Любишь рисовать? — спросила я.

— Очень! Папа говорит, это мой дар! — глаза девочки горели.

— Здорово!

Я раскрыла бархатную коробочку, в которой лежали золотая цепочка и подвеска в виде крыльев ангела.

— Нравится?

— Очень! — девочка искренне обрадовалась.

Ире и Жене купила по золотому браслету, довольно-таки широкому, еще четыре купила на всякий случай: один себе, один свекрови, два их жадности по скидке, но пришлось как раз для Сандры и Диеры и Дивы.

Отцам я купила золотые подвески в виде букв, сложив которые, получалась ДОРА.

— Потому что каждый из вас, дорогие мои, это частичка моей души, частичка меня. И не передать словами, как я рада сейчас тому, что мы все за одним столом и можно ни от кого не таиться и ничего не бояться. Создав меня, вы поделили мою душу и тело на 4 равные части, и пусть эти 4 равные части меня будут теперь у каждого из вас. Люблю вас каждого в равной степени. Вы меня создали как гаранта мира между вашими мирами, прошу вас самих не когда не забывать об этом. Потому что у меня нет матери, но 4 таких замечательных отца, по-моему, даже куда лучше. Но не делайте больше подобных инее химер, душа порой мечется как ошалелая. Не зная к какому из берегов прибиться правильнее.

Так, а че метаться уж теперь то. — Усмехнулся Демитрий, — Во всех мирах для наших женщин, заповедь одна — Муж твой — берег твой, женщина. Будь ты хоть ардонийкой, хоть марсианкой, хоть глорианкой, хоть землянкой.

Ну, на такой берег я, пожалуй, согласна, —