Блудницы Вавилона [Йен Уотсон] (fb2) читать постранично, страница - 3

закончилась.

Конечно, Алекс хотел бы, чтобы их отношения с Деборой получили развитие. При первом знакомстве между ними пробежала искра, пролегла некая связь, перекинулся хлипкий мостик. Он увидел искру, почувствовал связь, потрогал мостик, а потом наступила очередь медикаментов и гипноза, и оба ушли в них с головой. Но что было, то было, и в этом Алекс не сомневался. Может быть, они еще станут друзьями и любовниками. Он чувствовал, что и Дебора хочет того же. Сейчас они сидели рядом, почти касаясь друг друга. Алекс не шевелился. Какие бы чувства они ни питали друг к другу, чувства эти меркли перед тем, что ожидало впереди. Они уже не могли строить отношения на прежней основе — только на новой.

Уж не последний ли промелькнул сагуаро? Кактус стоял в стороне от дороги, накренясь, с обнаженными белыми ребрами, подрубленный то ли молнией, то ли артиллерийской гильзой.

Спугнутый шумом ховеркрафта, из норки выскочил кролик. Сбивая с толку врага, зверек прыгал то вправо, то влево, и бока его мелькали то белым, то желто-коричневым. Впрочем, враг не проявил к нему интереса. Внезапно кролик остановился и повернулся на север, охлаждая разгоряченные пробежкой огромные уши.

* * *

Дебора Тейт: среднего роста и определенно изящная, хотя и не в обычном смысле. У нее очень покатые плечи. Именно эта физическая характеристика прежде всего поразила Алекса: странный, почти инопланетный скат плеч, плавно переходящих в длинную, словно копирующую очертания вазы шею. Дебора походила на какую-нибудь африканку с вытянутой медными кольцами шеей и придавленными их же тяжестью плечами. Неестественно удлиненные позвонки не позволяют таким красавицам держать голову без помощи прочных металлических обручей. У Деборы, однако, это получалось — ее белоснежная плоть воспаряла без посторонней помощи. В некотором смысле она казалась почти неземным существом, пришелицей из иной звездной системы, а ее шея и плечи — образцом скульптурного искусства. Поскольку ни у кого больше она такого восторга не вызывала, Алекс заключил, что шея и плечи Деборы соответствуют идеальному образу в нем самом: геометрии некоего личного эмоционального уравнения.

Глаза у нее были темные, мерцающие; волосы — иссиня-черные, густые, подстриженные коротко и облегающие голову наподобие шлема с соблазнительно ласкающим шею длинным черным язычком. Под свободной белой блузой-пончо на ней была длинная белая холщовая рубаха, из-под которой высовывались носки кожаных сандалий и кончики пальцев. Руки оставались обнаженными, на запястьях позвякивали медные браслеты.

В греческом костюме Дебора выглядела скромной и непорочной. Она, однако, уже намекнула, что в Вавилоне отправится к храму любви, где и будет сидеть, ожидая, когда какой-нибудь прохожий бросит ей монетку. И кто бы он ни был, старик или юнец, красавчик или страхолюдина, толстый или худой, чистый или запаршивевший, ей придется пойти с ним и разделить ложе. Такое правило распространялось на всех женщин в Вавилоне в возрасте до тридцати лет — каждая должна провести у храма некоторое время. Для уродливых обычай нередко превращался в обременительное испытание — некоторые проводили в напрасном ожидании недели. Поговаривали, что в таких случаях один из служителей храма подкупал какого-нибудь нищего, чтобы тот бросил наконец денежку.

Дебору перспектива службы у храма любви отнюдь не пугала. Скорее наоборот.

Или, может быть, она специально завела разговор на эту тему в надежде, что прохожим окажется он? Возможно, желая испытать всю гамму острых чувств, от трепетного ожидания до сладостного восторга, она рассчитывала все же избежать реальности знакомства с абсолютным чужаком?

Алекс уже знал, что не он бросит ей на колени заветную монету с изображением царя Александра. Поступить так было бы предательством по отношению к Вавилону. Он надеялся, что Дебора поймет это.

Позднее — при условии, что они оба станут гражданами Вавилона — он, может быть, поборется за Дебору у аукционного помоста на брачном рынке города. (Такой обычай распространялся на бесприданниц.) Может быть.

Алекс нисколько не сомневался, что получит вавилонское гражданство уже в конце первого испытательного месяца. Он войдет в Вавилонскую башню, чтобы усвоить местный язык, в сонном полутрансе провалявшись неделю под гипнозом в каком-нибудь каменном мешке. А выйдя оттуда, отпустит волосы, наденет тюрбан, натрется благовониями и возьмет в руки элегантный посох.

Он не хотел становиться обычным грекоговоряшим туристом, покидающим город после месячного визита с тем, чтобы поделиться своими впечатлениями, восторженными или отвратительными, с университетскими инструкторами. Вавилону нужны десятки тысяч граждан. Строительство закончилось всего лишь пять лет назад. Алекс станет вавилонянином, он найдет свое место.

— В ушах звон непрерывный. — Дебора произнесла это на греческом.

Алекс дотронулся до ее запястья и тут же убрал руку.

— Звон