Дорога на восток [Алина Леонидовна Тай Алтай-87, altai87] (fb2) читать постранично, страница - 2

разлетелось по дому. Но некому было его слушать – бывшие владельцы избы давно уж почивали вечным сном в овраге за околицей. Ведь нынешним хозяевам – истинным арийцам – нужно было расчистить себе новое жизненное пространство…

В деревне. Часть 1. Осознание себя

Голову мотыляло из стороны в сторону как у китайского болванчика. Впечатление такое, будто позвоночник в шейном отделе напрочь отсутствовал. В глаза словно насыпали горячего песка и они наотрез отказывались закрываться. И то, что видели эти глаза, приводило в совершеннейший ужас.

Какая-то наглая, страшная харя, от которой исходили волны удушающего алкогольного смрада, натужно хрипя и похрюкивая от удовольствия, мусолила липким языком по ставшему вдруг неподвижным лицу, онемевшей груди и почти не ощущаемой шее.

Не имея возможности пошевелиться, я, тем не менее, вполне ощущал грязные, похотливые лапы этой свиньи, что упорно тискали моё тело и, скорее всего, оставляли на нём огромные лиловые синяки.

К сожалению, всё, что было ниже пояса, не ощущалось абсолютно. Поэтому начал подозревать, что позвоночник, скорее всего, сломан. Мало того, – сколько ни пытался пошевелиться – будто натыкался на каменную стену: тело напрочь отказывалось повиноваться.

Ещё хуже – до меня дошло, что и дышать я, вроде как, тоже давно уж перестал. Наверное, именно этим и объяснялись незакрывающиеся глаза и распахнутый в предсмертной агонии рот, который закрыть, естественно, тоже никак не получалось. Странно, но даже в этом состоянии я прямо физически ощущал синюшные следы от чужих пальцев, чётко отпечатавшиеся на моей несчастной шее.

Лишь спустя несколько томительных минут, хоть и с трудом, но дошло – я, вроде как, мёртв. Мёртв окончательно и бесповоротно.

Меня убил этот потный, вонючий ублюдок, самым наглым образом задушив. И теперь, придавив сверху своей много-килограммовой тушей, что-то делает с моим телом, усиленно вылизывая лицо и шею липким, поганым языком и обдавая смрадом нечищенных зубов, да запахом перегара.

Самое хреновое – я даже отстраниться не могу. Тело совершенно одеревенело и всё быстрее остывает. В помещении температура мало отличается от уличной. Разве что ветра нет. А на улице мороз. Сильный мороз. Откуда знаю – понятия не имею. Просто знаю – и всё.

А с этим гадом нахожусь, скорее всего, в сарае, на сеновале. Об этом недвусмысленно намекают попадающие в поле зрения старые деревянные перекрытия и, собственно, небольшая часть самого сеновала.

Тем непонятнее поведение ублюдка. Похоже, низкая температура его лишь ещё больше раззадоривает. И меня это уже конкретно так бесит. Но так как сделать всё равно ничего не могу – скрепя сердце жду, пока этот недочеловек, в конце-концов, от меня отстанет.

И странное дело – мозг ещё работает. Глаза видят. Нос улавливает запахи. Уши слышат. Даже тело ещё что-то чувствует. Хотя, думаю, ненадолго. Так как попытавшись напрячь пока ещё функционирующий разум, понимаю, что совершенно не помню ничего из своего прошлого: ни кто я, ни где нахожусь. Сарай, да сеновал – маловато для понимания ситуации, в которой очутился. Да и совершенно непонятно, что этот гад со мной делает. Неужели я умер от потных лап мужеложца?

Мне мерзко, гадко, страшно и противно. Хочется собственными руками вырвать глаза этому гнусному типу и разорвать нагло ухмыляющийся рот для того, чтобы вырвать из его вонючей пасти противно-липкий язык, на котором гада и повесить.

Но эта тварь продолжает своё гнусное дело, а я беспомощно взираю на сие непотребство и мысленно скрежещу зубами.

Наконец, чужая харя, довольно осклабившись, отстраняется от моего лица и монстр встаёт, давая возможность рассмотреть себя в подробностях. Хотя, что толку рассматривать этого морального урода: его рожу я и так запомнил. Даже в абсолютно тёмном помещении смогу опознать. По запаху. Точнее, по источаемой им вони.

Обычное, коротко стриженное белобрысое мурло с водянистыми глазами на выкате, тонкими губами и прямым аристократическим носом. Прям, нордический ариец, ети его. Под два метра в холке и где-то под центнер весом. Причём, что самое противное, большую часть веса составляет отнюдь не жир, а вполне себе рельефно очерченные мышцы.

Чисто выбрит, гад. Никак, праздник души у него… У, тварь, как же я тебя ненавижу! Мысленно содрогаюсь от омерзения к этому вонючему недоразумению, но мои чувства ему абсолютно “фиолетовы”. Вот он – голубчик, – стоит над своей жертвой и, нагло ухмыляясь, натягивает штаны. На плечах – китель со знаком двойной молнии в одной петлице и небольшим кубиком в другой. Где-то я уже видел такое. То, что военный – точно. Похоже, иностранец. У наших, мнится мне, другая форма была. Да и красный цвет на ней, вроде, присутствовал. Может и ошибаюсь: даже к собственной памяти доверия никакого нет. Так что это не показатель. В данном случае мне даже выбирать не из чего: память хранит только какие-то смутные, размытые образы. Не знаю даже, кто такие эти