Давай полетим к звездам! [Сергей Чебаненко] (fb2) читать постранично, страница - 6

подбородком в сторону Ингиного стола.

- Послали в горисполком твою любовь, Март, - Зинаида Петровна на секунду оторвалась от созерцания припудренного носа. – Раньше перерыва вряд ли вернется…

- Ясненько, - я поблагодарил ее кивком и ретировался в коридор. Жаль, что Инги нет. Чаевничать теперь придется самому или в компании с Мишкой Соколовым.

Мишка Соколов уже пребывал в нашем общем кабинете. Михаил – человек семейный, серьезный. Живет по очень строгому распорядку дня, - не чета таким холостым разгильдяям, как я. Появляется в редакции ровно без десяти девять. Можно даже часы сверять.

Сейчас Соколов стоял у распахнутого настежь огромного окна и поочередно выжимал руками пудовую гирю. Спортсмен, однако. Чемпион редакции по гиревому спорту.

- А, явился, - Мишка недовольно покосился в мою сторону, перевел взгляд на круглые часы на стене. – Время опоздания – шесть минут.

- Творческий человек никогда не опаздывает, - немедленно парировал я, - он задерживается в творческой командировке.

- Творец, - скептически рыкнул Мишка и с шутливой презрительностью припечатал:

– Властитель дум барышень старшего школьного возраста и сопливых студенток!

В “советско-известинской” редакции Мишка специализируется на освещении вопросов вузовской науки, а я – уже третий год “сижу” на молодежных проблемах. Поэтому, хотя мне в нынешнем году стукнуло двадцать пять, многие в нашей редакции считают, что ветер школьных мечтаний и студенческих грез еще не полностью выветрился из моей головы. А посему я должен хорошо разбираться в моральных и нравственных проблемах молодой поросли строителей коммунизма. И, следовательно, являюсь экспертом по делам молодежи во всех вопросах, связанных с взаимоотношениями старшего и юного поколений.

Я раскорякой развесил на вешалке мокрый плащ. Раскрыл зонт на просушку и поставил его в углу комнаты. Включил в сеть электрический чайник, который скромно примостился на журнальном столике между моим и Мишкиным письменными столами. Достал из шкафчика банку с растворимым индийским кофе и синюю чашку.

- Кофеек пить собираешься? – С заметной язвинкой в голосе поинтересовался Соколов, в очередной раз поднимая над головой пуд чугуна. – А вот и не выйдет!

Мишка – отчаянный противник потребления кофе. Кофе, - он где-то вычитал, - пить очень вредно. Этот, по его выражению, “буржуазный напиток” плохо сказывается на здоровье советского человека, способствует повышению давления и возникновению гастрита. Сам Соколов пьет исключительно фруктовые соки отечественного производства – попеременно томатный и яблочный: единственные, которыми нас балует столовая нашего славного учреждения.

- Это почему же? – Я подозрительно покосился в сторону Мишки. – Что, в нашей редакции уже запретили пить кофе?

- К сожалению, пока нет, - пропыхтел Соколов, в очередной раз превозмогая козни гравитации. – Просто тебя просил зайти шеф!

- Меня? Шеф? – Я удивленно округлил глаза. Аджубеев редко вызывает к себе кого-то персонально. Общение с главным редактором мы чаще всего ведем на редакционных планерках в понедельник утром. Там нам раздают сладкие пирожки за заслуги перед отечественной журналистикой и вставляют пистоны за дела, порочащие славное имя нашей газеты. Персональный вызов к шефу – это, как правило, к внеплановой командировке в какой-нибудь Урюпинск, за полярный круг или вообще к черту на кулички.

- Тебя, тебя, - с нескрываемым злорадством подтвердил Мишка. – Шеф лично звонил и просил зайти, как только ты соизволишь явиться на работу!

- Злодей ты, Мишка, - я показал ему кулак. – Не мог сразу сказать!

- Просто не хотел тебя лишать удовольствия подержать в руках банку с кофе! – садистски ухмыльнулся Соколов.

Я взял со стола блокнот для записей и авторучку и вышел в коридор. Обмен новостями уже закончился, и наш редакционный народец занялся кто чем: кто чаевничал, кто тихо сплетничал с соседями, а кто и строчил очередной журналистский шедевр. Из дальнего конца коридора были слышны стрекочущие пулеметные очереди пишущих машинок: в бой с рукописными текстами вступили девушки из машбюро.

Кабинет нашего главреда располагался на втором этаже. В приемной никого из посетителей и сотрудников еще не было, а секретарь Аджубеева Елена Львовна маялась за обширным рабочим столом, полируя пилочкой ногти и одновременно рассматривая какой-то цветной иллюстрированный журнал.

- Ты куда собрался, Луганцев? – недовольным тоном осведомилась