Люди среди людей [Марк Александрович Поповский] (fb2) читать постранично, страница - 276

незадолго до нового, 1908 года.

«Он возвратился в Индию… разочарованным человеком. Теперь он искал уединения и старался быть незаметным», - писал один из современников.

Лабораторию, которую он создал своими руками, ему не вернули. Пришлось переехать в Калькутту. Он не возражал. Он вообще больше ни с кем ни о чем не спорил, во всяком случае публично.

Похоже, что пятилетняя борьба окончательно истощила его энергию. В специальных журналах еще появляются время от времени его статьи. Но это было только подведением итогов. Ничего нового. Исчерпаны научные идеи? Доктор Хавкин ничего больше не может дать теории и практике медицины? Скорее, не хочет. Он действительно разочарован, и на этот раз не только в британской колониальной администрации. Он мысленно переоценивает все то, что считал для себя в жизни ценным.

И точно так же, как двадцатидвухлетний одесский студент Хавкин утерял веру в террор народовольцев как средство, которое может обновить жизнь русского общества, так в пятьдесят лет бактериолог Индийского правительства приходит к выводу: наука тоже не панацея от всех бед. Она не развязывает главных, самых мучительных узлов человеческого бытия, она не делает людей счастливыми. А раз так - стоит ли убивать время и силы во имя научного поиска?

Кто знает, может быть, давние коллеги и друзья - Росс, Симпсон, Мечников, Ру - смогли бы личным примером оградить собрата по науке от мрачных и не совсем верных выводов, но Хавкин с каждым годом все больше отдаляется от их общества.

Все реже видят его на медицинских съездах и конгрессах, все менее охотно встречается он даже с самыми близкими из европейских коллег.

А жизнь между тем идет своим чередом. Привитые от чумы и холеры в одной только Индии исчисляются уже миллионами. Метод вакцинирования против чумы описан в учебниках как классический. Возникает даже термин: хавкинизация. Чума отступает. В далекое прошлое отошли бунты против вакцины. Зато все чаще то в одном, то в другом районе Индии вспыхивает недовольство по поводу того, что препарат Хавкина производят в недостаточном количестве. Но имя самого творца вакцины звучит все реже и тише. Он отказывается давать интервью журналистам, не отвечает составителям энциклопедий, которые просят его написать автобиографию.

Пятидесяти пяти лет, едва достигнув пенсионного возраста, Хавкин покидает Индию. Его не привлекает ни Лондон, ни Париж. Ученый ищет убежища в провинциальном французском городишке Булонь-на-Сене. Ученый? Пожалуй, это звание больше неприложимо к высокому прямому человеку, с седой головой и удивительно молодым розовым лицом, который одиноко прогуливается вечерами по улице Гюго возле собственного маленького домика. Нет, Хавкин не бездельник, не рантье, ушедший на покой, чтобы подстригать розы в саду и стричь купоны с банковского счета. Кстати, и счет его в банке весьма невелик. Он продолжает трудиться. Но теперь его идеал - малые дела. Человек, который не раз дарил бесценные открытия человечеству вообще, желает теперь приносить пусть малую, но конкретную пользу отдельным людям. Филантропическое общество, которое ставит своей целью помогать бедным талантливым юношам, предлагает Хавкину занять пост председателя. Это не случайное предложение. Фонды общества - в непосредственном распоряжении председателя. Он сам решает, кто достоин и кто недостоин помощи, сам выписывает чеки и определяет размеры стипендий. Только человеку с безукоризненной репутацией можно поручить столь щекотливое и тонкое дело. Хавкин соглашается возглавить комитет, но с одним условием: он не будет получать за свой труд никакого вознаграждения. Общество довольно. Никто из прежних председателей не был столь добросовестен, никто не контролировал приходы и расходы общественных сумм с такой тщательностью.

Когда-то Чехов называл его в своих письмах «великим филантропом», теперь филантропия в полном смысле этого слова становится занятием доктора Хавкина.

О чем думает, что чувствует он, покинув арену жестокой, но плодотворной борьбы с болезнями ради сухой бухгалтерии? Мы не знаем.

Несколько разрозненных писем - вот все, что свидетельствует о деятельности бывшего бактериолога. Ольга Николаевна Мечникова просит Владимира Аароновича похлопотать о двух способных французских юношах, не имеющих средств получить образование. В архиве Академии наук СССР хранится ответ Хавкина: он надеется помочь молодым людям.

Другое письмо: Хавкина просят выехать в Швейцарию, чтобы проследить за успехами обучающихся там стипендиатов. Телеграмма: «Выезжаю». И так изо дня в день, в течение пятнадцати лет.

О нем не пишут, его забыли. И, кажется, бывший бактериолог доволен этим. Только однажды, в 1925 году, имя Хавкина на короткий миг вновь возникает на страницах газет. По требованию научных сотрудников власти переименовали Бомбейскую бактериологическую лабораторию в Институт Хавкина. В Булонь-на-Сене впервые за многие годы почтальон доставляет письма не только делового