Две стороны. Часть 2. Дагестан [Александр Николаевич Черваков] (fb2) читать постранично, страница - 71

ехать, товарищнант? – услышал он чей-то пьяный голос. – Давайте здесь ночевать.

– Поехали! Акунин, ты чё, сука, бухаешь? Давай на свое место! – поняв, что никакой реакции он не дождется, Щербаков зашагал к своему танку. «Пофигу, – зло думал он, – сейчас поедем, кто успеет, тот запрыгнет». Он залез на башню и, случайно бросив взгляд на открытый люк наводчика, понял, что Кравченко на своем месте отсутствует. «Бля, куда этот придурок делся!» – Александр вновь спрыгнул с танка и пошел к БТРу. «Тут моего Кравченко нет?» – спросил он у не собиравшейся залезать на броню толпы. Солдаты вопрос проигнорировали. На 158-м наводчика лейтенант тоже не нашел. «Был же недавно на месте», – Щербаков пошел назад к 157-му. Сашка уже хотел залезть на броню, ухватившись за фару, светившую в зад гаишной машине, но спрыгнул на асфальт и заглянул под танк. В свете фар 158-го он увидел пьяного Кравченко, спавшего, раскинувшись между двух гусениц, засунув одну ногу между катков танка. Лейтенанта прошиб холодный пот – если бы танк сейчас поехал, то, как минимум, Кравченко остался бы без ноги, а то и вовсе его бы задавил БТР. Щербаков дулом автомата больно ткнул наводчика под ребра: «Кравченко, сука! Просыпайся! Вылазь, козел!»

Тот зашевелился, – Э, ну больно, дай поспать, – пробормотал он.

– Вылазь, щас Абдулов приедет, даст тебе поспать!

При слове "Абдулов" Кравченко пополз вперед, вылез из-под танка и, спотыкаясь о коробки пластида, начал забираться на башню. Кое-как спустившись в люк на свое место, он отключился.

«Ну мои все на танке, Рудаков на месте был, а остальные, если что, сами виноваты, – Щербаков залез в свой люк и надел шлемофон. – Обухов, поехали. Потихоньку».

Танк медленно поехал вперед, потянув за собой БТР. Солдаты, матерясь и спотыкаясь, запрыгивали на него на ходу. «Надеюсь, все успели, – Щербаков закурил сигарету, – скорей бы Бабаюрт». Впереди набирала скорость "девятка" гаишников, за ними следовала колонна из двух танков и БТРа, но Бабаюрт всё не появлялся. В душу Щербакова стали закрадываться сомнения: «Почему уже минут двадцать едем, а до сих пор не видно ни одного огня вокруг? И Бабаюрта всё нет, сколько километров проехали. А может, мы сбились с пути, едем не по той дороге? Может, это не гаишники вообще, а ваххабиты? Сейчас нас завезут куда-нибудь и всю эту пьяную толпу перестреляют и меня за компанию, а оружие заберут!»

Показались неясные огоньки. Бабаюрт? Вскоре по сторонам замелькали одноэтажные домишки какого-то села, впереди виднелся железный мост, освещенный холодным светом ртутных ламп. Щербаков вспомнил, что мост нужно проезжать поодиночке, но было уже поздно. Зажмурив глаза, он вцепился в открытый люк, приготовившись к падению танка с БТРом в холодную воду темнеющего внизу арыка. Мимо пронеслись знак "нагрузка не более 30 тонн" и железные балки моста, снизу мелькнула черная вода арыка, и мост остался позади. Замыкающий колонну танк так же сходу пронесся по мосту, оставив в воздухе клубы пыли, кружащей вместе с ночными бабочками в свете мостовых фонарей. Тусклые огоньки в окнах домов пропали в темноте, и вновь только пустая дорога и ни одного огня. Опять сомнения – где Бабаюрт? Еще один мостик проскочил под гусеницами и колесами, вокруг только ночь. «Если через пять минут не покажется Бабаюрт, дам команду стоять и буду ждать рассвета на трассе! – принял решение Щербаков. – А эти гаишники, или кто они там, пусть дальше едут».

Он всё сильнее сжимал ремень автомата, положенный перед ним на башню между "кирпичей" КДЗшек, и уже готовился дать команду Обухову остановиться, как вдали заблестели огни большого селения. Только бы танк не заглох! Через несколько минут мимо промелькнул белый знак с долгожданными черными буквами "БАБАЮРТ". Колонна проследовала за гаишниками, вскоре тормознувшими на большой площади с разбитым асфальтом. Сбоку светились желтым светом окна поста ГАИ и темнели малоэтажные дома. Недалеко от поста Щербаков увидел ЗИЛ-131 с будкой-кунгом, больше никакой техники рядом. Колонна подъехала к ЗИЛу и остановилась. Стрелки показывали час ночи. Шершнев из кунга не вышел, вероятно, спал. Сулейманов, дожидавшийся колонну в кабине ЗИЛа, там и уснул, вытянув ноги в открытое окно. Пьяная пехота с верху брони переместилась внутрь БТРа и перестала подавать признаки жизни.

Танки заглушили. В звенящей тишине раздавался храп Кравченко, скорчившегося на своем месте и что-то бормочущего сквозь сон. Щербаков слез со своего танка и, спотыкаясь о разбитый асфальт, пошел к 158-му. Из прикрытого люка механика доносился храп Рудакова. Акунин тоже спал, но в несколько странной позе – верхняя часть его туловища находилась в башне, а толстая задница и ноги торчали снаружи. Пытаясь вниз головой залезть в люк наводчика, он так и заснул. «Сука, засунуть бы тебе чего в жопу, да руки пачкать не хочется», – со злостью плюнул Щербаков. Он залез через командирский люк внутрь 158-го, морщась от акунинского перегара, и нащупал его автомат, прислоненный к стенке.