Амирспасалар. Книга II [Григорий Христофорович Вермишев] (fb2) читать постранично, страница - 3

посмотрел на напряженные потные лица купцов и, подняв руку в боевой перчатке, воскликнул:

— Здравствуйте, дорогие мои анийцы! Пожалуй, заждались вы нас за долгие годы неволи?

С сияющими лицами, бросая в воздух шапки, кричали в ответ анийцы:

— Слава великому Закарэ! Слава освободителю! Долгой жизни шаханшаху Ани! Слава!

Высоко подняли старшины золотой поднос с ключами, и громким голосом старый Бахтагек возгласил:

— Прими, великий государь, ключи от сердца Айастана — Ани!

Захарий медленно следовал по залитой полуденным солнцем улице, направляясь к соборной площади. По древнему обычаю, коня полководца вели под уздцы двое почетных стариков. Коню было неудобно шагать, он сердито дергал головой.

На паперти собора большим полукругом расположилось столичное духовенство в праздничных ризах. Впереди, с золотым крестом в руке, в высокой патриаршей митре, стоял архиепископ Барсег. На дородном лице князя церкви читалось выражение заботы. Захарий спешился и почтительно подошел к кресту, который ему протянул архиепископ. На колокольне неистовствовали звонари, заглушая архипастырское приветствие, составленное накануне с большим искусством настоятелем собора тер-Аристакесом. Трезвон с трудом удалось остановить, и вперед выступил амир города Папенц. Захарий стоял рядом с архиепископом, на голову возвышаясь над толпой.

Папенц вдохновенно восклицал:

— Анийцы, ныне сподобились мы узреть у врат царепрестольного града нового Александра, что мощною дланью своей поразил наповал нечестивых агарян! О радость великая!..

Папенц перевел дух и перешел на деловые сообщения:

— Государь великий, пять тысяч домов подготовлены в нашем городе для ночлега твоих доблестных воинов! Двадцать тысяч жирных баранов пригнаны на рассвете с пастбищ и розданы достойным доверия хозяевам для изготовления воинам наилучших яств. Двадцать тысяч мерок отборного ячменя лежат в амбарах для коней твоей славной конницы!

Захарий удовлетворенно кивал головой. Амир города говорил дело, позаботился о главном (амирспасалар всегда следил за питанием и ночлегом воинов).

— В сей день знаменательный освобождения града нашего от презренных агарян мы, именитые люди анийские, от чистого сердца преподносим дары эти воинству христолюбивому… — продолжал вещать Папенц.

Захарий обеспокоено оглянулся. Архиепископ в сопровождении клира уже двинулся через величественный портал в собор, предстояло долгое молебствие, а войско все еще стоит на площади на солнцепеке, страдая от зноя и жажды. Амирспасалар быстро отдал распоряжение:

— Разводите людей по домам, спасалары! Отдых — двое суток. И если кто-нибудь из воинов обидит жителя или напьется без памяти — строго взыщите! Вечером жду вас в Вышгороде.

По непреклонности характера архиепископ Барсег II был мало схож с тезкой — ахпатским святителем, весельчаком Барсегом Арцруни, что некогда «отечески» журил за вольнодумство Мхитара Гоша. Потомок славных Пахлавуни, анийский владыка был горд своим княжеским происхождением и крепко держал в руках все христианское население бывшего эмирата. Разоблачаясь в соборной ризнице после молебствия, владыка озабоченно заметил прислуживающему отцу Аристакесу:

— Прибыл в наш град выученик вардапета Мхитара! И конечно, он вспомнит статьи «Судебника» о правах мирских властителей; а может статься, и на другие каноны апостольские посягнет правитель вольнодумный… — Барсег замолк, не договорив.

Опасения высокопреосвященного имели свое основание. Засевшие в городах Армении мусульманские властители, в соответствии с указаниями Корана, мало интересовались судебными делами христианского населения, полностью передав их на разрешение в армянский церковный суд. А Барсег и его присные судили преступников по жесточайшим каноническим законам седьмого века и имели немалый доход от смягчения суровых наказаний. После восстановления в армянских областях христианской светской власти суд в основном переходил к мирским судьям. Терялись доходы у церкви, а главное, до архиепископа дошел слух, что Захарий — сторонник сокращения церковного землевладения. Дело серьезное!.. Эти обстоятельства и настораживали надменного Барсега, вызывали у него беспокойство за церковные привилегии…

Двинский эмир принимал участие в Шамхорском бою и после разгрома мусульманского войска с трудом ушел от конников Савалт-хана. Благородный Шеддадид в юности долго жил в Багдаде, при дворе халифа Насира, и в Египте — у своего родича, прославленного султана Салах-ад-дина. Там он набрался арабских рыцарских обычаев и был полон высоких представлений о доблести и геройстве. Когда многочисленные курджийские полки обложили внешний обвод городских стен Двина, крепостные ворота широко распахнулись. На подъемный мост вынеслась конная группа. Впереди, на кровном аргамаке, в золоченых доспехах и с красным султаном на шлеме, мчался сам блистательный Шеддад. На красивом