Чёрная кошка в оранжевых листьях [Марианна Борисовна Гончарова] (fb2) читать постранично, страница - 66

рассказывают… И скандалы, и наказания разнообразные… Эх ты, мама… Лишить тебя, что ли, родительских прав?

А Данька возражает с сомнением:

— Да кому она такая нужна? Она же без нас пропадет… Или плачет, когда у нас неприятности, или хохочет, когда все в порядке. В нормальном состоянии ее же не застанешь… Вот, опять смеется!

Вообще, как-то жизнь слишком быстро мчится. Мое внутреннее состояние и моя мысль за нею просто не поспевают. Мне ведь уже двадцать шесть лет… Даже за сорок…. Очень за сорок. А в душе — все еще тринадцать. И не больше.

Вот сплю я как-то, мать семейства, женщина в возрасте, по мнению окружающих, — 26 лет и вправду мне тогда было — и снится, что Лев Алексеевич вызывает меня к доске отвечать, а я — ну абсолютно не готова. И весь девятый «А» класс начинает мне подсказывать, шепчут что-то, а я ну ничего не понимаю. И влепят мне сейчас, примерной отличнице, пару.

И вдруг просыпаюсь от какой-то возни, кряхтенья и шуршания. А рядом в кроватке — ой! какой-то малюсенький ребеночек, такой хорошенький! — А! так это же Даня, мой сын, — он, как бабочка, уже вылез из всех своих пеленок и одежек, лежит, в чем я его родила, приветливо машет мне руками и ногами, намекает, что неплохо бы перекусить, самое время, а потом видит, что я никак в себя прийти не могу, и как заорет! А голос у него — ого!

А я, глядя на него, с ужасом думаю, что мне утром еще фартук гладить черный школьный и воротничок с манжетами к форменному платью пришить — в школу к девяти часам. И ужасная, просто ужасная годовая контрольная по физике. И к репетитору по математике. И в музыкальную школу — технический зачет у меня скоро. И самая страшная мысль — на кого ж я Даню оставлю!!!

И я так глубоко задумалась, что очнулась оттого, что он вдруг говорит: «Мама, мы с Ирочкой решили пожениться…» Смотрю, а он в офицерской форме со значком переводческого корпуса и уже с двух языков синхронно переводит, третий учит, четвертый со словарем, а пятый и так понимает. Представляете?! А у меня еще та! годовая! контрольная! по физике! не написана!!! Поняли, как время бежит?!

Свадьба. Ирочка такая воздушная, изящная, с узкой талией, в платьице белом, Даня — в парадном офицерском кителе. Распорядительница, залакированная, в бархате, шипит: мать невесты, станьте сюда! Мать жениха, станьте с этой стороны. Мать жениха! Матьжениха! Где матьжениха! И орет поверх моей головы. А я стою, жду спокойно, когда она откричится и найдет того, кого ищет. Стою, от счастья чуть не плачу — детей моих рассматриваю, Иру и Даню, о чем-то своем думаю, что надо выглядеть посолидней, что надо посуровей, посуровей! Чтоб потом на фотографиях достойно войти в семейный архив… Чтоб внукам за меня не было стыдно. И правнукам. И главное — не смеяться! Не смеяться! А эта бархатная дама в ленте через весь живот вдруг мне:

— Матьжениха! Так это ж вы! Что ж вы тут передо мной стоите насупленная и не откликаетесь?! Вы!

— Я? — спрашиваю растерянно…

— Вы-вы, Матьжениха в легкомысленной кофточке… — говорит бархатная, — посерьезней надо бы, посерьезней! (Да куда уж посерьезней, и так из последних сил…)

Хвать она меня за плечо, как в школьном хоре, и поставила аккуратненько, где мне положено стоять. И с таким укором на меня. Говорит-говорит, а сама опять — зырк на меня осуждающе. Нет, ну разве я могу отзываться на такое имя? Вернее, кличку — Матьжениха! Я ж не пудель. И не Гюльчатай какая-нибудь из гарема, чтоб на такое имя отзываться. Позвала бы меня ласково и спокойно:

— Гончарова…

Я бы тут же руку подняла, мол, к доске хочу… Или: а где тут у нас Данина мама? Я бы с радостью… Словом, ЗАГС я с трудом выдержала. Но венчание… Ой, прости меня, Боженька милосердный, и спасибо, что ты сделал так, что мой сын Даня не заметил моего смеха. Нет, ну забавны пути твои, Господи, согласись… Этот батюшка радостный румяный волоокий с бородой и косичкой… (Говорили, что он медучилище окончил, по специальности «фельдшер скорой помощи» и свою профессию в анкетах писал «хфельдшир», и очень боялся уколы делать. Но потом освоил смежную специальность — фельдшер душ человеческих. И тут у него лучше получалось.) Как он торжественно от всего сердца пожелал нашей интеллигентной Ирочке, выпевая ласково тенорком: «…и чтоб была плодовии-и-ита аки ко-о-оза!» Так у меня засело это «плодовита аки коза, плодовита аки коза…». И все… Лариса, Матьневесты, только кулак мне издалека показывала, головой качала и глазами делала «умоляю-умоляю…».

Ничего, выдержали и это.

И вот совсем недавно, год назад, Даня приходит сосредоточенный, скоро-скоро, мама, предстоят тебе новые испытания — давай, привыкай к мысли, что станешь бабушкой, а то мы тебя знаем, еще не хватало, чтоб ты в роддом Ирку с ребенком проведать на велике прикатила и в шортах.

Как же я обрадовалась!!! И сразу поставила им условие, сразу:

— Чтоб был мальчик! — вот так твердо и однозначно сказала я: — Или девочка!

А потом подумала и строго добавила:

— Одно из двух! Мальчик или