Крепостная маркиза [Лариса Олеговна Шкатула] (fb2) читать постранично, страница - 3

эрцгерцогом Иосифом Вторым.

Таким образом, встреча с Тредиаковским, которая сначала казалась Соне случайной, вовсе таковой не была. И по пути ко двору австрийскому Григорий интересовался двором французским – выполнял задание своего начальства. Да что там начальства! Сам статс‑секретарь российской императрицы Екатерины Второй, Александр Андреевич Безбородко, по причине вакантности в России места канцлера негласно исполнял его функции и весьма желал знать, что за обстановка сложилась к этому времени во Франции. Вряд ли и он захотел бы упустить повод ознакомиться с письмом Марии‑Антуанетты. Именно с помощью таких людей, как Григорий, правители России имели представление обо всём, что происходило в мире.

Не меньшую заинтересованность в тех же вопросах проявлял князь Потемкин‑Таврический, правая рука императрицы и родственник Сониного мужа – он приходился ему двоюродным дядей. Обычно Григорий не очень это уточнял: дядя и дядя. Он не хвастал своим родством, но ежели случалось оговориться… Да и фамилии у них были одинаковые, как бывает у родственников по отцу.

– Кому я прежде ни представлялся, каждый норовил спросить: а ты не родственник князю Григорию Александровичу? – вроде даже жаловался Соне её муж. – И как ни доказывай, что это не так, непременно начинали выискивать в моем лице сходство с дядей. Да только ли сходство? Большинство людей интересовали именно мои связи. Ежели я, можно сказать, с первым лицом державы на короткой ноге, значит, могу похлопотать, посодействовать, повлиять. Живи я в Петербурге, потерпел бы. Где отшутился бы, где отмахнулся, а во Франции – тут мне известность ни к чему. Вот потому я и тебе Тредиаковским представился. Кто ж знал, что так получится?

Соня про себя думала, что Григорий немного кокетничает. Так ли он хотел скрыть свою родственную связь с фаворитом самой российской императрицы, устроителем и управителем многих великих деяний, умноживших славу России? Разве что обстоятельства вынуждали, иначе он вряд ли стал бы её скрывать.

На этом Сонины знания о муже исчерпывались.

Её попытки узнать ещё что‑нибудь оканчивались ничем. Вопросы жены Григорий будто невзначай оставлял без внимания или говорил, что ответит, как‑нибудь потом, когда они вернутся в Петербург. Вот будут сидеть у камелька и попивать горячий пунш, и он непременно расскажет Соне все подробности своей семейной истории. И даже некую тайну, каковая никак не меньше, чем государственная…

Для венчания Григорию пришлось воспользоваться своими подлинными документами, потому что и вправду произошло событие, которое совершенно не входило в его планы.

При одном воспоминании о том, что случилось между ними на постоялом дворе по дороге в Австрию, Соня покраснела даже наедине с самой собой.

Теперь она оправдывала себя тем, что в ту пору пребывала в душевном смятении – как раз накануне в номер, который они занимали вместе с Григорием, ворвались люди в масках и отобрали у нее письмо королевы.

До того Соня и Григорий несколько дней скакали верхом, причем Соня в мужской одежде. Молодые люди хотели замести следы – кто‑то, опять же по свидетельству Григория, упорно ехал за ними следом, а пара – мужчина и женщина явно аристократического вида – была слишком приметна.

Правда, от людей в маске, которые охотились за письмом королевы, их это не спасло. Да они и знали про то, что Соня едет в мужской одежде. Ещё бы им не знать! Именно один из заговорщиков – или кто там они были – до того, пока не раскрыл перед нею свою истинную сущность, и предложил ей выдавать себя за мужчину.

Потому во всех трактирах, где Соня с Григорием останавливались, их, естественно, принимали за двух друзей‑мужчин. И то, что они оказались в одном номере, было прямым следствием её переодевания.

К тому же на сей раз с одной кроватью. Но и это сыграло не главную роль…

Как странно, что оба они – соотечественники – выполняли поручения столь разных людей! Она – со стороны Франции, он – со стороны России. Отличались же их роли тем, что Григорий хорошо знал свою часть работы, а Софья в свою была посвящена лишь частично. К счастью, она узнала об этом не сразу, а то бы и вовсе разуверилась в человеческом роде…

В общем, её путь в Австрию омрачился несколькими неприятными событиями, из которых Соня выходила со все более ощутимыми потерями, пока наконец не лишилась того, ради чего и предпринимала сию поездку. Вот она и пребывала в настроении смутном, ей хотелось прижаться к кому‑то сильному и храброму, выплакать своё горе, поделиться неприятностями, хотя бы частично переложить их на крепкие мужские плечи.

Такой мужчина нашёлся. Он всё время и был рядом, и таки свои плечи подставил, но взамен Соне пришлось расстаться с тем, что называется девичьей честью. Случившееся было вспоминать и приятно, и стыдно. Причем стыда было даже больше, хотя, казалось бы, всё завершилось благополучно…

Не только Григорий виноват в том, что произошло. Он сначала всего лишь успокаивал расстроенную Соню –