Так это было [Петр Григорьевич Цивлин] (fb2) читать постранично, страница - 2

отварной картошки, одной селедки – «залом» на восемь человек и чая. Летом, когда появлялась зелень, отощавшее за зиму семейство подкармливалось.

Герш Ехелевич Цивлин – отец автора воспоминаний.

Наша мать была очень добрая женщина. Не зная покоя ни днем, ни ночью, она изыскивала ей одной известные способы, чтобы прокормить семью, особенно кормильца. Чтобы сэкономить на питании она сама пекла хлеб на неделю. При этом выпечка стоила дешевле, да и черствый хлеб ели меньше. Но как ни тяжелы были материальные условия, родители, будучи сами безграмотными людьми, решили, во что бы то ни стало, дать образование детям. Тем более, что старшего брата, благодаря его способностям, принимали в Городское училище за казенный счет, несмотря на процентную норму, установленную для евреев.

Все было бы замечательно, если бы не чрезмерная святость нашего деда по отцовской линии. Вообще-то дед проживал на родине отца, и мы его никогда не видели и не знали. Но когда ему стало известно, что его внук ходит по субботам в школу и, тем самым, грешит против бога, он прислал отцу грозное письмо, предлагая немедленно забрать брата из училища, т. к. в противном случае он его проклянёт.

Для отца с матерью, которые по уровню своего понимания не совсем разбирались в религиозных вопросах, но безусловно верили, что бог есть, это было суровое предостережение. Отец по характеру не был «бунтовщиком». Скорее всего, он забрал бы старшего брата из школы, но не успел. Плохая одежонка, некачественное питание, отсутствие медицинской помощи, а главное средств на покупку лекарств, привели к тому, что всех наших ребят вповалку уложил дифтерит.

Первым слег в самом тяжелом состоянии старший брат и, не выдержав, скончался. Смерть брата объяснили, проклятием деда. В это верили многие из наших соседей и далеко не все готовы были осудить его за жестокость.

Нужно заметить, что тогда врачей и других медработников было немного, да и те, что были, оказывали медицинскую помощь за плату – рубль за визит.

Семья рабочего не могла платить такие деньги врачу, да еще за лекарства, так как весь дневной заработок составлял около одного рубля и двадцати копеек. Поэтому лечиться были вынуждены народными средствами. Так было и в данном случае при лечении нашего дифтерита.

Квартиру мы снимали у частного владельца, рабочего – литейщика Соснина по улице Жуковского. Его жена – прекрасной души человек была в большой дружбе со своими квартиросъемщиками, в основном бедными людьми: рабочими, кустарями – ремесленниками. Она всегда приходила на помощь всем, кто в ней нуждался.

И на этот раз, не опасаясь перенести инфекцию на своих детей, которых у нее самой было четверо, она принялась лечить нас собственным методом, который может вызвать ужас у современных врачей.

Известно, что при заболевании дифтеритом в горле образуются гнойные мешки, которые давят на дыхательные пути и, если их вовремя не устранить, то они могут задушить ребенка. Поэтому в тяжелых случаях врачи надрезают горло и ставят трубку на время кризиса болезни. Это, видимо, знала наша домохозяйка. Каждый вечер она являлась к нам в подвал, усаживала каждого из нас к себе на колени, крепко обнимала, открывала рот и сильным нажимом указательного пальца разрывала гнойные образования и выпускала гной, после чего давала запивать чаем. Так продолжалось несколько дней, после чего мы все выздоровели без каких-либо осложнений.

Еврейский погром

В 1905 году в Запорожье, как и во многих других городах России, были революционные выступления рабочих. Для их подавления царским правительством наряду с армией и жандармерией использовалась, так называемая "черная сотня", цель которой состояла в том, чтобы породить национальную рознь и отвлечь внимание рабочих от революционных выступлений. По указанию старшего начальства руководители черной сотни Щекотихин и Примаков при содействии местных властей организовали еврейский погром. Переодевшиеся полицейские, пьяницы и пропойцы ходили по домам, расположенным по рабочим окраинам, и грабили семьи бедняков еврейского происхождения.

Наш хозяин работал на заводе «Работник» литейщиком, а его сын Иван – слесарем. Отец хозяина был старовер. Он занимался на рынке розничной торговлей. В день погрома хозяева на работу не пошли. На окнах всех квартир своего дома, в том числе тех, где проживали евреи, были нарисованы кресты. Сами хозяева заперли ворота и стали у калитки дожидаться гостей.

Несколько раз группы пьяных черносотенцев пытались проникнуть в квартиры еврейских семей, но каждый раз встречали решительный отпор Соснина и его семьи. Так мы были спасены от разгула погромщиков.

А ведь наш двор, сам по себе небольшой, был населен 10–12 семьями ремесленников и рабочих-евреев с многочисленными стариками и детьми. Между прочим, это лишний раз свидетельствует о том, что антисемитизм не приходит сам по себе, а сознательно насаждается сверху, чтобы отвлечь