Однополчанин [Андрей Михайлович Белоглазов] (fb2) читать постранично, страница - 2
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
Но, возвращаюсь к однополчанину Речке. Несмотря на то, что его постоянно били, чмырем он не был и стойко переносил тяготы и лишения военной службы.
– Речка! – пробираюсь я к нему и хлопаю его по плечу, – Здорово, земеля! Сколько лет – сколько зим!
В глазах однополчанина мелькают сначала недоумение потом узнавание. Но он не торопится заключить меня-своего боевого товарища в объятия. Ситуацию просекаю сразу же – он меня узнал, но мой внешний вид и встреча на железнодорожном вокзале подвигла его к мысли, что я бомж.
Воинское братство и солидарность, конечно же были, но они остались там за пяти годами времени, которое безжалостно всё и всех расставило по своим местам – кого-то на дно, а кого и в люди. А в злом настоящем нет места для людей из низших кругов – ничего хорошего из этого, как правило, не получается, а могут и вообще: денег попросить. Наши русские люди, потеряв лучший генофонд в бесчисленных войнах, которые выпали на их долю в двадцатом веке, а также в результате гайдаровско-чубайсовского вхождения в рынок, стали слабы, потеряли пассионарность вместе с доброй сотней миллионов самых буйных голов. Люди наши нуждаются в заботе со стороны общества и государства. Но процветают людоедские законы, и случись у человека горе, он не получает поддержки от общества и государства, вовсе нет. Потерял близкого человека или возникли финансовые проблемы, в результате чего человек стал пусть на малое время слабее или уязвимее, ему не торопятся оказывать помощь, наоборот. Со стороны государства налоги будут в полном объеме. Если ты предприниматель, то твоей слабостью попытаются воспользоваться конкуренты, компаньоны или бандиты. Если ты простой человек, то знакомые и родственники тебя не поддержат, а просто отойдут на безопасное расстояние, чтобы ты их не утянул за собой, а доброжелатели распустить сплетню или поживиться за счет человека в беде сразу найдутся. Исключения в виде верных друзей, добрых родственников и просто неравнодушных людей, СМСками собирающими деньги для лечения чужих больных детей, конечно же, бывают, но с ними безжалостно борется государственная идеология – будь сильным, каждый сам за себя. Смешно вспомнить, но совсем недавно Советское государство людей поддерживало, на улице ты не мог остаться в любом случае – человеку дали бы общежитие, и без работы человек не мог остаться – работы было прорва, да и тунеядствовать запрещалось. А поступил на работу – женись, создавай ячейку социалистического общества. А женился – заводи детей, чтобы не взимали с заработной платы налога на бездетность. И вот, вроде слабый человек, а защищен государством, поддержан профсоюзом, принят в коллектив и становится полноценным состоявшимся гражданином.
Люди меняются, однако глубоко в середке человек остается прежним. Ну, Речка, я тебе сейчас покажу, как от друзей отказываться. Шагом на встречу и уклонением от пытающего держать дистанцию рукопожатия, я перевожу встречу в клинч и заключаю Речку в объятия, щедро оставляя на его летней курточке отпечатки грязных ладоней. Беспомощный Речка грамотно пытается повесить на меня свою сотню килограмм для того, чтобы разорвать дружеские объятия. Стоящие в очереди за билетами смотрят на сцену с интересом.
– Ну, как ты? – разрываю дистанцию я.
– Да, все хорошо, – басит Речка.
– Где, как пристроился-то?
– Да я восстановился, закончил приборостроительный, сейчас в КБ работаю инженером. Там к нам американцы зашли с СП – совместным предприятием.
– А я… Я вот здесь, на вокзале, пристроился, – широко развожу руки, гордо показывая монументальные просторы вокзала, будто я имею отношение не только к его возведению, но и совладению тоже.
Взгляд Речки становится совсем печальным – его подозрения полностью оправдались – и перед ним вокзальный завсегдатай – лицо без определенного места жительства.
– А ты куда собрался? – интересуюсь я.
– Я к родителям еду, они у меня в соседней области живут…
– Это на каком поезде? Я все расписание наизусть знаю.
– Да, еще билеты не купил, – Речка, ожидая неприятностей, пытается любыми способами свернуть беседу.
Но я неумолим:
– У нас уйма времени. А знаешь что, Речка, а пойдем в буфет, а? Нашу встречу надо обмыть, ведь нам есть что вспомнить? Помнишь, мы тебя перед столовой с Джентосом на шухер поставили, а сами сломали каптерку этого жирного «бесчувственного человека», Аю? Сахарка и масла взяли для пацанов нашего призыва. Сладкий был сахарок, а,
Последние комментарии
12 часов 20 минут назад
16 часов 35 минут назад
18 часов 53 минут назад
20 часов 43 минут назад
1 день 2 часов назад
1 день 2 часов назад