Точка невозврата [Анастасия Лис] (fb2) читать постранично, страница - 3

одеться.

В лагере меня встретили две пары сердитых глаз. Я промямлила что-то про то, что здесь интересная и разнообразная фауна, но мне, похоже, никто не поверил. Одна пара глаз стала сердито-подозрительной, а другая просто с намеком посмотрела на мое сопровождение. Я быстренько ушла к костру за своей порцией, с надеждой, что жующего ребенка ругать не станут, а там и вовсе забудут.

Так оно и вышло. Когда стемнело, Тарь с сестрой опять куда-ушли, а меня с ними не пустили.

Так негодуя и заснула. Когда я проснулась ночью, сестра спала рядом со мной. А три кружки выпитого накануне травяного отвара настойчиво меня приглашали уединиться с природой. Уже возвращаясь обратно, я заметила, что сейчас вахта хеджета, поэтому я не пошла спать, а попросилась посидеть с ним у костра. Огонь ощутимо грел спину, а мы с Тарем молчали и смотрели в ночной лес. А дальше я не очень помню. Помню только, что у него очень теплый и неудобный бок, а еще обеспокоенный голос сестры и что-то успокаивающе рокочущий голос. Проснулась я рядом с сестрой.

19 августа

Вскоре после второго короткого привала, на небо начали набегать подозрительные тучки. И уже через час стало ясно, что сулят они нам не дождик, а вполне себе полноценный затяжной ливень. Хеджет разослал разведчиков поискать нам укрытие.

До заброшенной берлоги мы успели добраться даже с запасом времени. Деятельные урсулы немедленно натаскали сушняка и лапника. Так что вечер у нас прошел в тепле и относительном комфорте, хотя на мой взгляд, сидеть на ветках все равно то еще удовольствие, то что-то жесткое впивается, то иголки колются.

После ужина, я вдоволь намельтешившись перед глазами остальных, наконец, пристроилась под бок к Тарю. Вроде как нечаянно. Урсулы травили байки и анекдоты и, видимо, по военной привычке делали все негромко, даже смеялись. Помня, что бок у хеджета для моего сна приспособлен мало, я решила притвориться спящей и потихонечку сползти ему на колени. Сложно судить, насколько убедительно я играла, потому что глаз не открывала, но изобличать и прогонять меня не торопились.

В тепле под мерный рокот рассказчиков, я и правда довольно быстро уснула, уже в полудреме почувствовав, что меня чем-то укрыли. И хотя мне стыдно это признать, но там на границе сна и яви я радовалась дождю и тому, что в такую погоду Тарь не позовет сестру в лес.

20 августа

Идти после вчерашнего ливня оказалось сложно. Я умудрилась собрать все лужи, ямы и кочки, а под конец дня и вовсе едва не уехала в овраг. Ужасно испугалась, но меня вовремя поймали за руку и втащили обратно. Тарь лично осмотрел руку и сказал, что ничего страшного, но если будет болеть и завтра, то я должна буду сказать.

Итог за день: я устала, как уставала, наверное, только в первый день похода, и была грязной с головы до ног. В протекавшем неподалеку ручье мне мыться запретили, сказали простужусь. Я постаралась как можно аккуратнее переодеться, и постирала вещи. Это же мне вроде не запрещали.

21 августа

Рука болит и вроде даже припухла. Хеджет наложил какую-то мазь и упаковал руку во что-то вроде рукава. Только он грел еще. После этого сестра начала ходить за мной как тень. На все уверения, что мне уже почти не больно, соглашалась и все равно продолжала преследовать меня. В конце концов, я махнула рукой. Надеюсь, она, как всегда, знает, что делает.

22 августа

И я тоже теперь знаю, что она делает. Сводит меня с ума. На мои прямые просьбы сбавить обороты, она сказала, что безопасность превыше всего. Чья? Нас окружают двенадцать урсулов, какой идиот захочет с нами связываться?

23 августа

Когда в полдень воздух огласили визг и срежет, я даже не сразу поняла, что происходит. Белые росчерки в небе. А потом неподалеку от нас раздался закладывающий уши грохот и вверх взмыли обломки деревьев вперемешку с землей. Сестра сдавленно охнула: партизаны…

Все произошло так быстро, не заняв, наверное, и половины минуты. Меня начали душить слезы, грозя перерасти в полноценную истерику. Но Тарь, быстро сбросив рюкзак, подхватил меня на руки и начал гладить по голове, приговаривая, что все уже хорошо, все уже закончилось. Я от души выплакалась, скорбя вовсе не о гипотетических партизанах, а о том, что внешний мир с его делением на оккупантов и оккупируемых, на урсулов и людей, вторгся в нашу маленькую идиллию. Напомнил всем их роли. Именно это я оплакивала.

Кто-то сунул мне в руку сладкий батончик. Потом я узнала, что это был Шик. Он и сам был большим сладкоежкой, так что дар я оценила по достоинству.

Убедившись, что я успокоилась и истерить больше не буду, отряд двинулся дальше. Сестра была бледной и казалось о чем-то напряженно думает.

Второй короткий привал мы устроили на границе леса и поля, побросав рюкзаки под каким-то широким раскидистым деревом. Я немедленно сбежала от царившей внизу напряженности на одну из верхних веток и оттуда лениво начала осматривать горизонт. Я не ставила цели себе что-то найти, просто глаза после стольких дней в лесу отдыхали на бескрайних