Три встречи [Борис Олегович Кудряшов] (fb2) читать постранично, страница - 3

2

После этого дня с дядей Витей мы больше не встречались. Закончив школу и отслужив два года в армии, я стал жить в другом районе Казани и в Дербышки наведывался редко. Как-то зимой 2003 года я в очередной раз приехал в поселок навестить родственников. Спускаясь по улице Главной к родному дому, обратил внимание на высокого человека, упорно потрошившего черные пакеты в мусорных баках. Вернее сказать, внимание мое привлек дырявый черный полушубок, который я узнал бы и через десять лет.

– Дядя Витя … это вы?

 Мужчина перестал  ковыряться в контейнерах и тупо уставился на меня. Боже мой! Такого отвращения при виде человека я еще ни разу не испытывал. Засаленные, слипшиеся волосы опустились до плеч, борода и усы прочно сковали все лицо и только два мертвых глаза выделялись на фоне этой черной гущи.

Дядя Витя ел йогурт, хотя правильнее сказать: облизывал выброшенную баночку из-под йогурта. Пальцем выковыривая засохшие и заплесневевшие остатки, он этим же пальцем жадно запихивал их в рот. Борода его вся была в грязно-желтых кусочках некогда питательного лакомства.

Тьфу, тьфу и еще раз тьфу! Я готов был плевать направо и налево, все внутри меня завертелось. А дядя Витя смотрел на меня и будто бы чего-то ждал. Вспомнить меня да и вообще кого-нибудь из близких он, наверное, уже не мог.

Я нащупал в кармане брюк несколько пятирублевых монет и нерешительно подал ему. Он взял, внимательно посмотрел на них, потом на меня и прошипел:

– Деньги? Зачем они мне?

 И аккуратно, по одной, точно в копилку, стал опускать монетки в мусорный бак.

Покончив таким образом с « презренным металлом», он продолжил обедать.

Человек уходил безвозвратно. Остановить эту агонию души и разума уже никому, наверное, не под силу. Конечно, теперь я повзрослел и понимал, что надо было тогда до конца выслушать дядю Витю и помочь ему вернуться к семье. А теперь… Я видел результат своего равнодушия: передо мной стояло растрепанное жалкое существо, давно переставшее считать себя человеком.

Ровно падал пухлый снег. Ветер отдыхал. Сама природа, казалось, смирилась с трагедией дяди Вити и даже не пыталась протестовать.

3.

Последняя, третья, встреча с ним перевернула во мне все. Именно она натолкнула меня на мысль написать этот рассказ, хотя мне очень неловко за то, что, имея все шансы помочь человеку, я этого не сделал.

Май 2006 года. Дядя Витя работал дворником на том самом участке, где когда-то и я. Он узнал меня сразу, а я очень удивился, увидев его в серой спецовке, бодрым и подтянутым. Добрые, ласковые , живые глаза излучали настоящее человеческое тепло.

Мы долго разговаривали, сидя на той самой скамейке, на которой так нелепо расстались семь лет назад.

– Слушай – ка, Борь, а я ведь и впрямь опустился на самое дно, помирать собрался, да дочка старшая опять нашла и забрала – таки домой.

Он еще с полчаса рассказывал о том, как бросил пить, помирился с женой и устроился дворником. Хотел работать плотником в домоуправлении, на днях вроде бы должны были оформить документы. И еще о чем-то, но я не слушал. Какая разница для меня, как дядя Витя воскресал, возвращался к жизни, самое главное, что он жив, весел и счастлив. И рядом с ним любимая семья, которая все ему простила и помогла вновь ощутить себя человеком.

От волнения я забыл, а может быть, от стыда постеснялся взять у дяди Вити  адрес, но не отчаиваюсь, надеясь еще с ним увидеться.

На всю жизнь я запомнил, что совсем не обязательно быть добрым. Трудно это и не каждому дано. Куда важнее – просто не делать зла. Но если есть хоть малая возможность помочь человеку, пусть даже словами, надо обязательно ею воспользоваться. Страшнее всего на свете равнодушие и легкомысленное отношение к людям, за которые обязательно придется ответить.