Красная Шапочка [Кейт Ринка] (fb2) читать постранично, страница - 2

взгляд, Гад уже подбирает с земли свой рюкзак. Ох, ну конечно же. Размечтались! Он – мой!

Резво сдаю назад, останавливаясь от их бампера в нескольких сантиметрах. Выхожу из машины, придерживая шляпку, чтобы ее не сдуло на ветру. Подхожу к парню и шиплю сквозь стиснутые зубы:

– Хорошо, я передумала.

– И? – спрашивает наглая морда.

– Что «и»?

– Я бесплатно ни к кому в машину не сажусь. У тебя есть деньги, куколка?

Ах, вот как?! Он еще будет издеваться? Но право, если бы не конкуренция, я бы ему сказала, куда за ними сходить. А так:

– Плачу сто баксов.

– Двести.

Что?!

– Ты еще будешь со мной торговаться?!

– Триста.

Странно, и почему мне вдруг захотелось его ударить? Если бы не было так жаль портить симпатичную морду, я бы это сделала.

– Хорошо, Гад, договорились.

– Ну вот, совсем другой разговор, – отвечает тип мне, а девушкам: – Простите, красавицы, но я уже занят.

– Ой, как жаль...

– А может, передумаешь?

– С нами тебе будет веселее, – соблазняют конкурентки, пока парень идет к моей машине.

Но он только разводит руками. И садится на пассажирское сиденье Феррари. Снова трогаюсь с места, с коварным удовлетворением наблюдая через зеркало заднего вида, как из-под капота розового Кадилака поднимаются клубы пара.

– Довольна собой? – спрашивает Наглец.

Я кидаю на него взгляд. Как ни удивительно, но в авто резко становится тесно. Такое ощущение, будто этот парень занял собой все свободное пространство салона. Он расселся в машине, как ее хозяин: в пол оборота ко мне, колени разведены, одна рука спокойно лежат на моем подголовнике, взгляд прищуренный – хитрый, слегка даже хищный. Так что рядом с ним я вдруг чувствую себя миниатюрной. А это так приятно.

– Немного, – наконец отвечаю.

– Не любишь проигрывать, верно?

– Раскусил.

– Люблю таких, – говорит, отворачиваясь к окну.

И все-таки, ко всему прочему он, мягко говоря, немного странный. Да и я хороша, подобрала какого-то незнакомца. А вдруг он маньяк какой-нибудь?

– Как тебя зовут?

– Вульф, просто Вульф. А тебя, куколка?

– О, это военная тайна, – улыбаюсь ему, не переставая кокетничать.

Его губы также искривляются в ухмылке, до безумия обаятельной.

– Тогда я буду звать тебя Красной Шляпкой.

А в это время. По черной-черной улице идет мужчина в черном-черном плаще. И держит в руке черный-черный Браунинг калибра девять миллиметров с черным-черным глушителем. И думает он черными-черными мыслями, преследуя черную-черную цель. И садится он в черную-черную машину.

А оказывается, интересно наблюдать, как женщина ведет машину. Как ее тонкие руки с изящными наманикюренными пальчиками крутят баранку руля. Как она сосредоточенно кидает взгляды по сторонам, порой вытягивая шейку, чтобы увидеть нечто неуловимое в зеркале заднего вида. Как она переключает рычаг коробки передач, нежно обхватывая его ладонью...

Однако, зрелище не для слабонервных. И на кой черт я сел к ней в машину? Понравилась? Да мало ли? Все равно у нас с ней ничего не будет. Не моей она крови, человеческой. Всего лишь пища, а не женщина. А мне теперь сидеть и задыхаться от ее вожделения.

«Не в моем вкусе, не в моем вкусе!» – Передразнивал я ее про себя.

Ффффф. Тяга к прекрасному когда-нибудь меня погубит. Отец всегда мне это говорил. И был прав. Не высовывал бы я носа из родного леса, не пришлось бы сейчас бегать.

– Ты всегда такой молчаливый? – подает голос Красная Шляпка.

– Только когда голодный, куколка.

– Ох, так мы можем остановиться и перекусить. Скоро заправка.

– Кто платит?

– Вычту из твоей зарплаты.

– Хорошо, так и быть, уговорила.

Нет, она все-таки чего-то от меня хочет. Так и кидает голодный взгляд. Надо же мне было пошутить про натуру. Ведь приняла слова всерьез, как пить дать. Доверчивая, однако. Идеальная жертва. Следую взглядом по изгибу ее шейки. Упираюсь в вырез декольте. Красивое. Как и ножки, которые открыты всем желающим, потому что Шляпка в короткой юбке, такой, что еще на сантиметр выше, и я узнаю, какого цвета на ней белье... Так, стоп машина! Я, конечно, настраивался в этот раз выходить в люди с мыслью, что никого есть не стану. Но тут уже и породниться готов.

Снова отворачиваюсь к окну. Замечаю краем глаза на себе ее