То, что не могло случиться [Святослав Романович Шевченко] (fb2) читать постранично, страница - 8

себя вложил, в каждый абзац, каждое словечко… – щурясь и жестикулируя рукой, словно записывая что-то в воздухе, продолжил Толик-алкоголик.

Непонимание овладело Гариком.

– В смысле? Произведение? А я случайно подумал…

– Тьфу! Творчество что? Не ребёнок разве? Даже местами капризнее, чем человеческое чадо. Тут душа, понимаешь? Неземная субстанция…. За которой нужно ухаживать, её нужно воспитывать, уделять постоянное внимание.

Гарик чувствовал, что Толик думает на несколько шагов вперёд.

– Интересное сравнение. Ты писатель?

– Был бы им, то ответил бы «собственной персоной», – кривляясь, громко произнёс Толик, разводя руками, -А так, я отвечу, что нет. Уже нет.

– Почему? Кризис?

–Нет. Другое… Твои коллеги по цеху, скажем так, черти проклятые, в этот же самый день, ровно год назад не приняли моё творение и более того, предали анафеме, изругали, раскритиковали! Соль заключается в том, что они даже не прочли ни единой странички!

– Как это? – возмутился Гарик.

– А вот так! – Толик сделал глоток и продолжил, – Ссылались, что, дескать, это неинтересно и не модно, и что, мол, «нет у нас времени»! – выделил последние слова ядовитой интонацией, – Занятые дюже! Министры! «Зачем нам ваше творение, и без того ума палата»! Вот, какие слова в их взгляде я прочёл! Тьфу! Я же не только для них писал, для всех! Но куда там… К черту. Судьи поганые!

Нелепей беседы и не придумать… Больная душа разговаривает с пьяным писателем…

– Ты меня извини, что на мыслях совсем забыл спросить… Что именно произошло? В чём беда твоя? Рассказывай в подробностях.

– У меня, Толик, любовь безответная, односторонняя… – со вздохом сказал Гарик.

– Любовный вопрос – сложный вопрос. И ответ на него настолько прост, что труден до безумия. – заключил Толик-алкоголик. –С чего ты это взял? Может заблуждаешься. Может где-то глубоко-глубоко в душе она любит тебя! Возможно даже сильнее, чем ты её, только не показывает этого!

– Почему? А впрочем… Нет сомнений. Я заслужил её казни. Она меня не любит и этим всё сказано… – тихо произнёс Гарик.

– Так, брось! Руки не опускай! Ещё поборемся! Всё ещё впереди! У судьбы на этот счёт своё мнение, мой друг. Мне всё больше начинает казаться, что ты ошибаешься.

– Остаётся… – прервался на секунду Гарик, -Только верить.

– Хочешь? – Толик протянул алкоголь Гарику.

– Между пить или не пить, я выбираю пить. – Гарик взял бутылку, сделал большой глоток и отдал обратно Толику.

– И как? Помогает?

– Нет конечно. От чистого безделья пью! Боль о ней ничем не запьёшь. Зато как же! Спешно приближаю свой финал. И уйду как мученик. И никто обо мне и знать не будет. Кому я нужен…

– Нужен. Ей нужен. Она сама пока не понимает, насколько. – сказал твёрдо Толик, пристально смотря на собеседника.

Слова Толика пронзили Гарика будто пуля, насквозь. Внутри родилось что-то непонятное, что-то подбадривающее.

– Слушай, Гарик! Поможешь мне? Мне многого не надо, только помоги мне попасть в это здание! А я уж там с этими… Гм, министрами, сам разберусь. А я взамен помогу тебе, чем хочешь! Меня не отпускает мысль, что сама судьба как будто специально нас свела.

– Я тоже чувствую, что непросто мы с тобой встретились… Странно. Хорошо, я проведу тебя. Взамен, ты поможешь мне устроить момент, всего лишь миг, где решится всё…

– Конечно, всё что угодно! Я напишу тебе речь. Да такую, что ух! Чтобы внутри их маленького грязного мира перевернулось всё с ног на голову! Напишу гипноз! Сильный, на словах. Ты прочтёшь, а дальше я сам.

Глава IV

Круглый, словно бездна, зал совещания прибывал в скуке и сонливости от Петра Андреевича, который стоя за трибуной вещания, и вяло говорил о чём-то. Кто-то из министров спал, кто-то разговаривал, кто-то писал или рисовал полнейшую ахинею в своих блокнотах… В общем, впустую прожигали рабочее время. В тот же момент секретари неустанно трудились: записывали речь Петра Андреевича, оформляли бумаги, бегали, суетились…

Толик-алкоголик тихо присел на самый последний ряд и в томлении стал ждать своей минуты.

«Как прочтёт речь, вот тут-то всё и начнётся». – подумал он.

Нога импульсивно тряслась, руки не находили себе места. Да и сам Гарик никак не мог принять удобную позу. Ольга сидела рядом и периодически отвлекалась от бумаг на жесты волнения Гарика. Дабы хоть как-то успокоиться, Гарик выдумал очередную фантазию.

Ему представлялось, как только он взойдёт на трибуну вещания, все министры, в обличии красных чертей, моментально начнут громко смеяться, кричать, браниться. Но взяв себя в руки, сделав серьёзное и властное лицо, Гарик вмиг превратился в мага с длинной мантией, и начал читать выразительно с листа древнее заклинание. Все черти превратились в безмолвные дубы. Весь зал наполниться чистым воздухом от них, зацветёт, превратившись в райский сад…

Пётр Андреевич наконец закончил говорить и поспешил сесть на место и обсудить с министрами очередной «кутёж», который намечался вечером.

– Гарик! Гарик! Ты