Дорогая Таисия Сергеевна [Наталья Ларионова-Финч] (fb2) читать постранично, страница - 5

все, что говорила ей женщина с зеркальным лицом, нет. Это было другое – Она стала другой. Нет, она вернулась с себе настоящей. Той, которая оставила в камере хранения тяжелые чемоданы и упорхнула с легкой дамской сумочкой.

Раны постепенно зажили, кости срослись. Только на щеке остался шрам от пореза. Тася отказалась делать пластическую операция. Этот шрам – заземление. Жизнь невозможна без шрамов. Но ты всегда можешь выбрать и жить так осторожно, как будто и вовсе не живешь. А это самая большая боль.

Время шло своим чередом, но уже другим – легким, непринужденным. Каждый свой день она пила, как дорогое вино, а пробку с пряным ароматом прятала в кармашек своего чемодана. И да, из дамской сумочки он превратился все-таки в чемодан. Легкий чемодан для путешествий, но такой объемный, что нужно постараться его заполнить.

Тася переехала в другую квартиру, ближе к Маме, в центр, поменяв свою трешку в спальном районе на атмосферную бывшую коммуналку. Квартира была настолько уютной, теплой и родной, что Тася искренне удивлялась, как она могла когда-то в другом месте. Поменяла работу. Вернулась к профессии. Теперь она никуда не торопилась и смаковала каждое мгновение.

***

– Таисия Сергеевна! Голубушка, спасите!!! Это Рудольф Исакович! Я не поздно?

– Добрый вечер, Рудольф Исакович. Нет все в порядке, я только собиралась уходить. Что-то случилось?

– Катастрофа! Боже, спаси нас!!! Лидочка потеряла голос! Эта вертихвостка, простите, голубушка, пела вчера «Torna a Surriento» в караоке! Какая пошлость! Где Лидочка и где тот Паваротти, которому она подражала.

Только врожденная субординация не позволяла ей рассмеяться в голос, как только она представила Лидочку с микрофоном наперевес и рвущего на себе остатки шевелюры Рудольфа Исаковича.

– Нет, ну Вы подумайте!

– Рудольф Исакович, а я чем могу Вам помочь?

– Дорогая моя! Только Вы и никто другой! Завтра в девять делегация в цех реставрации, к Иммануилу Виссарионовичу. Итальянцы. Нет, толпа итальянцев! А переводчик вчера подпевал Паваротти! Я не смогу найти переводчика за ночь! Спасайте!

Тася давно не говорила по-итальянски…После Анконы.

– Рудольф Исакович, я согласна, но не гарантирую, что справлюсь. Все-таки я давно не практиковалась.

– Вы святая! Мадонна! Спасибо! Жду завтра в восемь у Иммануила Виссарионовича, в его кабинете. Я сейчас пришлю Вам программу на электронную почту. Не задерживайтесь.

Святая Мадонна положила трубку и направилась на встречу с друзьями, на прогулку сначала по вечерней, а потом и по ночной Москве. Друзья зашли проведать страдалицу Лидочку.

– Все было так хорошо! Вы не представляете! Матео – мой герой! Я просто не могла его разочаровать, и вот результат… Зато он так усердно за мной ухаживал и отпаивал чаем с ромашкой, потом лимончелло, правда теплым, что сейчас совсем голенький спит в моей кроватке! – хриплым голосом верещала миниатюрная розовощекая Лидочка.

– Ну романтик, что уж тут! А когда ты вернешься в строй?

– Я бы не стала торопиться. Знаешь, голос – мой инструмент. Переводчик не может без голоса.

Конечно! И без Матео в постели тоже холодновато, опять же ножки простудятся – голос сядет.

– Подожди, я отдам тебе материалы с моими замечаниями.

Лидочка нежно открыла дверь в спальню, откуда доносилось довольное посапывание итальянца, наткнувшегося на свое лучшее приключение в России в лице зефирной Лидочки. Свисавшие с кровати ноги невероятного размера, были гораздо красноречивее Лидочки: его ближайшее будущее состоялось. Она вручила Тасе объемную папку с документами: вырезки, статьи (чтобы быть в контексте), план мероприятий и прочее. Зная, насколько тщательно Лидочка готовится к таким делегациям, Тася решила даже не открывать сие сокровище. Чтобы не расстраиваться раньше времени. Она будет действовать по ситуации.

***

– Дорогая, Таисия Сергеевна! Рад! Рад встрече!

Промурлыкал Иммануил Виссарионович и небрежно поправил бабочку цвета «незамутненной нежности фиалок», как он сам называл цвет своего аксессуара. Великий Иммануил Виссарионович был готов к соблазнению итальянской делегации.

– Ну все, идут! Будьте рядом!

– Да, да.

Сначала в реставрационную мастерскую ворвался смех гостей, которые рьяно что-то обсуждали и шутили. Потом запах породистого парфюма. И уже потом комната наполнилась делегацией! Собрание визуальных противоположностей, объединенное одной фразой – Sono Italiano.

Это собрание ярких, крикливых, постоянно улыбающихся людей сразу же накинулось на Иммануила Виссарионовича, который твёрдо решил, что, в свою очередь, никто из итальянцев не получит поблажек и в полной мере сможет оценить его радушие, энтузиазм, прогрессивность и незамутненную нежность фиалок. Когда массовые объятия и