Всякая Всячина I [Лука Люблин] (fb2) читать постранично, страница - 21

но при этом все равно делаю это. И плюс к тому ж… Нет! Все, хватит, надо что-то делать, не могу я так больше! »

Он решительно встал и уверенно пошел по непонятной тропинке, которая вела к детскому саду. Тут он приостановился, подумал немного и развернулся на сто восемьдесят градусов.

« Иду домой к маме и… А может и нет. – он опять остановился и вспомнил про вчерашний пакет для тети Наташи. – Да, лучше прихвачу и его с собой; зато предлог будет, почему я пришел к ней. – он пошел обратно той же самой дорогой, которой он добрался до сюда. »

Подходя ближе к дому, у него зазвонил телефон и он ответил. Это был как раз тот самый друг, сидящий на паре. Он позвал Эдварда прогуляться, на что получил согласие, но как бы с натяжкой.

« Ладно, лучше отвлечься от всей этой суеты на некоторое время, а к маме я пойду уже потом – ближе к вечеру. И так она никуда не денется, ничего страшного. – решил он и пошел встретиться со своим другом. »

Прогулка была обычной и занятной для Эдварда: настроение у него поднялось и возвращался он домой на совсем другой ноте, но подходя все ближе, те же самые мысли возвращались в свое русло, несмотря на его старания предотвратить этот процесс. Но, конечно, ничего не вышло и никакие усилия ему не помогли.

« Черт, черт… – он ходил по квартире с мутным взглядом. – Опять я начал по новому кругу идти. При том я же реально физически не могу этого остановить, никак! Это очень странно… Ладно бы думать, но можно же и воплощать все эти мысли в жизнь, а я этого не делаю. Нет, походу я правда обречен… Не могу, не могу остановиться! Хорошо, тогда поступим так: раз уж этот процесс никак не прекратиться сам собой, придется просто направлять мысль в нужную и выгодную для меня сторону. Например… »

Эдвард почувствовал голод и открыл холодильник, чтобы достать уже приготовленный мамой суп и разогреть его. Параллельно он продолжал рассуждать, совсем себя не жалея. Этот акт напоминал собой оригинального рода жертвоприношение, но никто не знает для кого; жертвой являлся, конечно, он, а ради кого или чего это происходило было неизвестно. Он потерялся в этом порой сложном лабиринте жизни, из которого выход находят, в принципе, все, но способы и методы прохождения чрезвычайно различны. В ситуации Эдварда, можно высказать ради красного словца предположение, что он оказался в очередном тупике, в который упирается постоянно, при этом других путей обхода не видит, кроме как не самых честных, что общепринятыми правилами не запрещено, но весьма страшно и опасно решится на такой проступок. Он перебегал от одной стенки к другой, прекрасно понимая, что ничего толкового из этого не выйдет, но пока на горизонте мысли других идей не появилось.

Эдвард лег, предварительно включив кондиционер, укрылся одеялом и, скукожившись, принял ребяческую, детскую позу. Глаза были открыты и не хотели смыкаться.

« Эх, а как было круто в школьные годы, когда все друзья собирались вместе и общались друг с другом, иногда ссорились… Учителя тоже часто не давали покою и каждый раз портили настроение, порой даже без причины. Но все равно те времена были веселы сами по себе, чего мне, надо признаться, не хватает. Я запутался и уже давно; выпутываюсь каждый день, но не серьезно. Грустно и виноват во всем только сам я. Даже вот сейчас, вся эта самокритика просто не к чему – это и так никуда не приведет меня, ни к кому хорошему результату. Все будет так, как есть сейчас. И неужели настолько ли плохо то, что сейчас происходит вокруг меня? Судя по своим ощущениям, кажется, да… хотя тоже зависит, например, сейчас я явно недоволен… Но в общей сложности?.. Нет, здесь мне нечем заниматься – все сводится к одному и тому же. Я банально не знаю, что является для меня счастливой жизнью и чем я хочу заниматься. Я просто не знаю, вот и все… – он выдохнул и ушел в крепкий сон. »