Птичья тюрьма (СИ) [Капуста с Меркурия] (fb2) читать постранично, страница - 2

плечом, Клык вошёл в комнату. В тот же момент в лицо ему прилетела подушка.

— Здрасьте, блять, — заржал кто-то, и, пока Клык боролся со ступором, повалился на пол, с лёгкой руки одного из товарищей.

— Здрасьте, — ответил Клык, у которого на языке вертелось «это что было».

— С прибытием. Ты же Клык?

— Ну.

— А я говорил! — взвизгнул кто-то. — А то вы всё «поменял», как бы он поменял, скажите?

Самый высокий из них, черноволосый и худющий, как шпала, посмотрел на новенького и зубасто улыбнулся. Зубы у него были такие кривые, что Клыку стало физически тяжело смотреть в глаза, а не на эти зубы.

— По имени нас называть будешь? — спросил шпала.

— Мне сказали, что тут не любят имена.

— Ха, ну это понятно.

Клык оглядел комнату. Нагромождения мусора, личных вещей, одежды, стаканов и хлебных крошек — всё как всегда, как во всех мальчишеских комнатах, где он бывал раньше, разве что, в больших масштабах. Из угла на него посмотрели чьи-то голубые глаза, но Клык не успел толком разглядеть их обладателя — черноволосый встал и протянул ему руку.

— Комиссар. Уже наслышан о тебе.

— Я заметил, — не слишком-то вежливо ответил Клык. — У вас тут всегда так слухи разлетаются?

Комиссара такое обращение, кажется, взбесило. Судя по гордо вздернутому подбородку и манере держаться — не только его манере, но и всего его окружения — он считался в комнате кем-то типа лидера. Клык терпеть не мог таких самопровозглашенных командиров с непомерным самомнением. Сразу хотелось по морде дать, ну или, хотя бы, плеснуть водой в лицо.

— Сарафанное радио здесь что надо, это ты прав, — надменно протянул Комиссар, решив смиловаться над новичком, который, похоже, совсем потерял страх от волнения, — Но дело не только в этом. Когда в Доме что-то происходит — я узнаю об этом самый первый. Всегда. Мне доносят об этом другие, понял?

— Тогда, получается, ты не первый.

— Что?

— Те, кто доносит, всегда узнают всё раньше тебя. Я об этом. В первой тройке — возможно, но не первый.

Клык не выдержал и улыбнулся. Краем глаза он заметил, как рыжее-голубоглазое в углу встрепенулось. Теперь на него смотрело на одну пару глаз больше.

Комиссар побледнел, как поганка, и скривил губы. От былой маски добродушной снисходительности — тоже не особо убедительной, к слову — не осталось и следа.

— Знаешь, — процедил он, прищурившись, — есть очень тонкая грань между тем, чтоб быть крутым в своей странности, и просто отшельником, на которого нельзя смотреть без жалости. Некоторые её не видят. А зря. Стоило бы приглядеться.

— Спасибо за совет, — сухо сказал Клык. — Я всё-таки новенький, могу чего-то не понимать.

Тонкий слой иронии в его голосе Комиссаром остался или незамеченным, или проигнорированным специально, для сохранности авторитета.

— Мелочь, покажи ему кровать, — Комиссар толкнул в плечо низенького полного мальчика. Тот послушно сделал шаг вперёд и глядя куда-то в пол пробормотал скороговоркой:

— У нас везде занято, так что будешь спать над Спичкой.

— Значит, над Спичкой не занято?

Кто-то хмыкнул, а Комиссар посмотрел в окно, давя свою подленькую улыбку.

Не дождавшись ответа, Клык спросил:

— Кто из вас Спичка?

Ему не ответили, но несколько человек машинально обернулись в одну сторону. Клык наконец присмотрелся к тому, кто сидел в углу.

Это был худенький, рыжий мальчик с волосами по самые плечи. Он сидел, как бы зарывшись в них, и смотрел из-под челки затаившимся в траве дивным зверем. На коленях он держал альбом, в руках — ластик и два карандаша. Пальцы у него были тонкие, как и запястья, как и торчащие из-под коротких штанов лодыжки, и становилось понятно, почему его могли прозвать спичкой: худой, светлый, как деревянная палочка, и такой же… Клыку в голову пришло слово «хрупкий», но судить по одному внешнему виду было бы неправильно.

Спичка быстро глянул на него и неловко поднял ладонь с вытянутыми двумя пальцами. Тремя другими он держал ластик. Почему-то один этот краткий жест сумел произвести впечатление гораздо более приятное, чем от Комиссара.

Клык перетащил сумку с вещами под кровать и, больше не обращая внимания на главу фараонов и его окружение, протянул руку.

— Привет.

Спичка отодвинул челку с лица, чтоб получше его разглядеть, растерянно посмотрел сперва на ладонь, потом снова на Клыка (тот хотел улыбнуться, но решил, что будет выглядеть неестественно) и наконец потянул руку в ответ. Пожатие получилось странным: рука Спички легла сверху, будто Клык предлагал ему станцевать, а не поздороваться. Спичка это понял и смутился, но ничего не сказал.

Клыку