cit anno:
"Но чтобы смертельные враги — бойцы Рабоче — Крестьянской Красной Армии и солдаты германского вермахта стали товарищами по оружию, должно случиться что — то из ряда вон выходящее"
Как в 39-м, когда они уже были товарищами по оружию?
Дочитал до строчки:"...а Пиррова победа комбату совсем не требовалась, это плохо отразится в резюме." Афтырь очередной щегол-недоносок с антисоветским говнищем в башке. ДЭбил, в СА у офицеров было личное дело, а резюме у недоносков вроде тебя.
Первый признак псевдонаучного бреда на физмат темы - отсутствие формул (или наличие тривиальных, на уровне школьной арифметики) - имеется :)
Отсутствие ссылок на чужие работы - тоже.
Да эти все формальные критерии и ни к чему, и так видно, что автор в физике остановился на уровне учебника 6-7 класса. Даже на советскую "Детскую энциклопедию" не тянет.
Чего их всех так тянет именно в физику? писали б что-то юридически-экономическое
подробнее ...
:)
Впрочем, глядя на то, что творят власть имущие, там слишком жесткая конкуренция бредологов...
От его ГГ и писанины блевать хочется. Сам ГГ себя считает себя ниже плинтуса. ГГ - инвалид со скверным характером, стонущим и обвиняющий всех по любому поводу, труслив, любит подхалимничать и бить в спину. Его подобрали, привели в стаб и практически был на содержании. При нападений тварей на стаб, стал убивать охранников и знахаря. Оправдывает свои действия запущенным видом других, при этом точно так же не следит за собой и спит на
подробнее ...
тряпках. Все кругом люди примитивные и недалёкие с быдлячами замашками по мнению автора и ГГ, хотя в зеркале можно увидеть ещё худшего типа, оправдывающего свои убийства. При этом идёт трёп, обливающих всех грязью, хотя сам ГГ по уши в говне и просто таким образом оправдывает своё ещё более гнусное поведение. ГГ уже не инвалид в тихушку тренируется и всё равно претворяет инвалидом, пресмыкается и делает подношение, что бы не выходить из стаба. Читать дальше просто противно.
Эта страница может содержать материалы для людей старше 18 лет. Чтобы продолжить, подтвердите, что вам уже исполнилось 18 лет! В противном случае закройте эту страницу!
Париже.
Наш список был выгравирован в блокноте, который я назвала Киплингом, и прямо сейчас он прожигал дыру в моей сумке.
Я не собиралась блевать на пороге квартиры Милтона, но не удивилась этому, учитывая то, что только что увидела. Этот ублюдок поскользнулся на моем завтраке, когда гнался за мной по коридору, но я толкнула дверь аварийной лестницы и понеслась вниз через две ступеньки. Милтон был голый, с презервативом, все еще болтающимся на его полутвердом члене, и в какой-то момент видимо решил, что вырваться на улицу в чем мать родила — не лучший план.
Я бежала до тех пор, пока мои легкие не стали гореть, а конверсы не промокли и не превратились в сплошную грязь. Натыкалась на плечи, зонты и уличных торговцев под проливным дождем.
Я была зла, в отчаянии и шоке, но не была опустошена. Мое сердце треснуло, но не разбилось.«Сердце — одинокий охотник, Джуд».
Мне нужно было забыться — забыть о Милтоне, о пачках счетов и о досадном отсутствии работы последние несколько месяцев. Мне нужно было утонуть в алкоголе и горячей коже.
Незнакомец в номере дал мне именно это, и теперь собирался дать мне то, о чем мы никогда не договаривались.
«Хотя, судя по этому номеру, ему не составит труда заплатить за такси до аэропорта».
Я уставилась на изогнутую кованую лестницу, которая стоила больше, чем вся моя квартира, и которая вела к джакузи размером с мою комнату. Плюшевые, обитые красным бархатом, диваны дразнили меня. Окна от пола до потолка позволяли глазам бедняка упиваться видом богатого Манхэттена. А хрусталь, свисающий с люстры, выглядел ужасно напоминающим маленькие капли спермы.
«И чтобы пережить следующую неделю, Джудит Пенелопа Хамфри, ты перестанешь думать о сперме и продолжишь воплощать свой план».
Потянувшись к заднему карману брюк от «Тома Форда», куда мужчина сунул свой бумажник вскоре после того, как вытащил ленту презервативов, осмотрела его дрожащими руками. Черное кожаное творение «Боттега Венета». Мой рот приоткрылся, но я все еще не могла проглотить свои нервы.
Открыв бумажник, вытащила пачку наличных. Оказалось, что Незнакомец-младший был здесь не единственной толстой штуковиной. Я торопливо пересчитала наличность, и мои глаза вспыхнули.
Сто... двести... триста... шестьсот... восемьсот… Полторы тысячи.
«Спасибо тебе, Иисус».
Я практически слышала, как Иисус ругает меня: «Не благодари меня. Почти уверен, что «не укради» — одна из заповедей».
Вытащив телефон из сумки, я погуглила марку бумажника в руке. Оказалось, что он стоит чуть меньше семисот баксов. С камнем на сердце я начала вытаскивать из него пластиковые карты, даже не взглянув на них. Бумажник можно было продать, и, как оказалось, мою мораль тоже.
Внутренности скрутило от стыда, и я почувствовала, как лицо становится горячим. Незнакомец проснется и возненавидит меня, пожалеет о той минуте, когда подошел ко мне в баре. Меня не должно было это волновать. Завтра утром он уедет из Нью-Йорка, и я больше никогда его не увижу.
Как только его бумажник опустел, а все карточки и удостоверения были аккуратно разложены на тумбочке, я снова надела платье и ярко-розовые, хотя и покрытые коркой грязи, конверсы, и бросила на незнакомца последний взгляд.
Мужчина был совершенно голый, хотя пах был небрежно прикрыт простыней. С каждым вздохом шесть кубиков его пресса сжимались. Даже во сне незнакомец не выглядел уязвимым. Подобно греческому богу, он словно поднялся над восприимчивостью. Такие люди, как он, слишком самонадеянны, чтобы играть ими. И я рада, что скоро нас будет разделять океан.
Открыв дверь, схватилась за косяк.
— Прости, — прошептала я, целуя кончики пальцев и проводя ими по воздуху между нами.
Я подождала, пока выйду из отеля, прежде чем позволить пролиться первой слезинке.
Пятью часами ранее.
Я ввалилась в бар, буркнув бармену заказ на виски между шмыганьем носом и стряхиванием каплей дождя с длинных светло-русых волос.
Дернув за воротник своего черного платья, застонала в стакан, который парень пододвинул ко мне через стойку. Мои конверсы — сегодня утром я выбрала розовые с низким верхом, так как все еще была глупо оптимистична, когда выходила из дома — болтались в воздухе, в то время как мое тело ростом в 5 футов 2 дюйма (прим. 157 см) сидело на табурете. Наушники плотно заткнуты в уши, но я не хотела портить свой плейлист идеальных песен сегодняшним дерьмовым настроением. Если бы сейчас слушала песню, которая мне нравилась, то навсегда связала бы ее с этим днем, когда узнала, что Милтону все-таки нравится по-собачьи, но только не со мной.
Я попыталась внутренне подбодрить себя, глотая виски, которое не могла себе позволить, как воду.
Мое собеседование прошло ужасно плохо, но в любом случае сердце никогда не было настроено на работу в христианском журнале.
Милтон изменил мне. Но я всегда сомневалась в нем. Его улыбка
Последние комментарии
5 часов 24 минут назад
6 часов 57 минут назад
10 часов 50 минут назад
10 часов 55 минут назад
16 часов 16 минут назад
2 дней 3 часов назад