Написано для районного партийного собрания [Луи Арагон] (fb2) читать постранично, страница - 2

заметны у интеллигентов, чье развитие неизбежно связано с системой образования, установленной господствующим классом; писатели, ученые — каждый в своей области и профессии — ощущают влияние своих учителей, а учителя эти, как правило, не коммунисты. Но было бы ошибкой считать, что это не относится к коммунистам из рабочих.

Разумеется, коммунизм — это идеология пролетариата, но нельзя забывать, что идеология эта не существовала извечно в готовом виде. Она появилась в определенный момент истории классового общества, в определенную эпоху развития пролетариата. Она соответствует этому историческому этапу, она венчает эволюцию класса и отдельных людей, его составляющих. Естественно поэтому, что рабочие, образующие ядро коммунистической партии, приносят с собой и историю своего класса в данной стране. Таким образом, в коммунистической партии прежде всего сливаются различные тенденции, имеющиеся в рабочем классе данной страны, и если людям, носителям этих тенденций, и удается объединиться на общей платформе — «коммунизм как конечная цель»,— эти тенденции, или остатки их, все же продолжают жить в новой партии, сосуществуют в ней, более или менее согласуясь друг с другом могут повести к спорам или конфликтам, и только общими усилиями, воспитывая друг друга, члены партии в конце концов выправляют отклонения и признают свои ошибки, отбрасывая то, что не имеет ничего общего с коммунизмом. Если вдуматься, все это нетрудно понять. Но когда вдумаешься и отдашь себе отчет в том, что, скажем, французский рабочий класс, который делился на анархистов, анархосиндикалистов, просто синдикалистов, социалистов пяти или шести оттенков, реформистов, марксистов и немарксистов, что этот рабочий класс мог создать свою коммунистическую партию только путем объединения людей различных убеждений, когда поймешь, что прежние тенденции не могут не быть более или менее живучими в новой партии, тогда становится понятно, почему ошибочно судят о коммунистической партии люди, которые смотрят на нее со стороны вполне доброжелательно, но имеют о ней слишком упрощенное, схематичное, искусственное представление. Отсюда, в частности, многие противоречия в истории коммунистической партии, заставляющие честнейших людей ломать себе голову над мнимыми эволюциями, мнимыми поворотами коммунизма. Нет сомнения, что только постепенно наиболее умные, наиболее одаренные классовым чутьем и проникнутые народным духом коммунисты добиваются торжества подлинно коммунистической политики. А на первых порах в их поведение могут вкрасться, к примеру, анархосиндикалистские ошибки, и долго еще классовый враг (он куда умнее и хитрее, чем кажется) будет пользоваться этими ошибками, противопоставляя их выправленной партийной линии, чтобы вызвать смятение в умах лучших коммунистов.

Если это справедливо в отношении самой партии, то, разумеется, еще справедливее в отношении тех, кто ее окружает. Ведь многие судят о коммунизме на основании того, что говорят люди, которые считают себя коммунистами, но ничего не знают о деятельности партии и даже не читают «Юманите». Постоянно встречаешь людей, которые говорят: но ведь коммунисты думают, что… такой-то — коммунист, и он считает… В сущности, о коммунистах и их воззрениях знают страшно мало. Зачастую люди более или менее сознают свое невежество в этой области. Но вот, например, в Германии, уже занятой союзниками, в офицерском клубе один молодой лейтенант, желая доказать, будто совсем недавно мы еще не были патриотами, сказал мне: «Коммунисты голосовали за мюнхенские соглашения»,— и я не решаюсь усомниться в его искренности. Видимо, он верил этой возмутительной глупости, он просто не знал, что в октябре 1938 года против мюнхенских соглашений голосовали только депутаты-коммунисты и г-н де Кериллис. Может быть, правда нарушала его представление о коммунизме, а впрочем, едва ли он знал эту правду. По его понятиям, для коммунистов было бы вполне естественно одобрить мюнхенские соглашения, сговор с нацистами, пресмыкательство перед Гитлером… И, однако, они этого не одобрили. Совсем напротив.

Честно говоря, чем больше распространяется лжи о коммунистах, тем больше приходишь к мысли, что кому-то выгодно скрывать правду о них. И чем яростней сопротивляются определенные силы этой правде, тем верней они наводят нас на мысль, что коммунисты, которых так чернят, видимо, опасные для них противники; мы начинаем думать о коммунистах тем лучше, чем более явно нам навязывают дурное мнение о них.

И тем скорее мы начинаем видеть их в истинном свете (так, присмотревшись к спорту, обнаруживаешь, что атлеты — это не только мраморные, античные изваяния, но и обыкновенные люди из плоти и крови, которых можно видеть на наших стадионах). Даже противникам коммунистов пришлось признать, когда их к тому принудили исторические события, что слово «коммунист» живет у нас